Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas"

А того боялся, сколько бы не твердил обратного. Ежели раньше срока девица чести лишится — ждала её участь кровавая и жестокая. И нет тут разницы с человеком нагрешит, аль со Зверем…

Вот бы и что мне с того? И так ей смерть близкая, и так, но сердце неистово колотилось в груди, в жажде дикой участь незавидную оттянуть. Ещё чуть-чуть побыть со Славкой. Ей дать свободой чуток подышать. И мне ЕЙ подышать, пусть издалека… раз она не желала меня больше видеть.

И это правильно. Всё верно рассудила.

Искренность её, запах… ярость… едва Зверя моего не спровоцировали. И доверчивость Славушки манила… Губы её — лакомство сочное. Полные… для поцелуя приоткрытые и глаза её огромные…

Ох и непросто стало с ней. А опосля поцелуя так и подавно. Теперь при встрече только о том бы и думал — и о том, как завершить начатое.

Ненавидел себя с тех пор. Ненавидел и смерти искал. Лучше так, чем в агонии мучиться. Лучше быстрее умереть и не истязать себя ни мыслями, ни действиями бестолковыми. И ей больше голову дурить не стану — права она в своей злости и обиде на меня.

Дал повод, подкрепил своими воздыханиями и добил своей похотью…

Потому и бродил по землям ничейным.

Думал…

Зверя в себе усмирял, а кровь неспокойная жизни не давала, ещё бы чуть-чуть… одичал, но к жизни воротился, когда с очередной парой одичалых столкнулся. Они как раз топтались близ границы.

Драка тяжко далась. Вырубился аккурат с хрустом шейных позвонков последнего противника. Очнулся уже затемно… Еле поднялся на дрожащие лапы и только мысль, что ещё хочу увидеть живой Славку и сделать всё, чтобы она стала свободной, толкнула меня домой.

Правда, где он, сыскать не мог: запахи путались, глаза обманывали, слух подводил… Так бы и плутал, но зов Славки уловил: «Рагнар!» «Ра-а-а-а-агна-а-ар! Верни-и-и-ись!»

Встряхнул башкой, прогоняя наваждение, но глас вновь повторился. Я опять мотнул головой, смаргивая морок колдовского леса и пошёл… Лапы заплетались, в голове кровь яростно долбилась, но я, не помня себя, шёл на глас моей отражённой. Моей человечки, моей Славушки…

Как добрался до дому, не ведал — сознание часто упархивало, я проваливался в небытие, но упорно из него вырывался…

Я был обязан жить, покуда моя девочка жива, а потом… потом уже будет всё равно.

В себя приходил тяжко. Тело болело, кости скрипели. Я перетерпливал боль и тошноту, день за днём сражаясь со смертью. Темнота давила, иногда тишина оглушала, и лишь бой одичалого сердца заставлял возвращаться к живым.

Славушка — человечка, ставшая смыслом и глотком и дозой, необходимой, обязательной, самой жизнью… Это понял, когда она из жертвы и подопечной обратилась в Луну, но ходя по гран, я с точностью осознал свою привязанность к слабому существу. И я бы… отдал свою силу ей, ежели б это было возможно. Я бы отдал жизнь ради того, чтобы она жила…

И потому распахнул глаза — в жажде увидеть ту, ради которой вернулся. Услышать ту, из-за кого был готов на отступничество. Ибо моя жизнь там, где Славушка! Мой дом там, где Славка! А стало быть и моя смерть пусть случится рядом с ней!

Кровавые мухи всё ещё мелькали перед сонливыми глазами, в теле тягучая боль расползалась, горло сушило и пить хотелось до хрипоты.

— Рагнар, — надо мной склонилась встревоженная Иррэ. — Очнулся, — выдохнула счастливо и торопливо к губам чашку с водой приложила.

Я жадно пил, прислушиваясь к звукам и запахам, но желаемого не было.

— Сколько, — еле разлепил сухие губы, — я тут?

— Седмицу уже, — пробормотала Иррэ, присев на край скамьи, на которой я лежал.

Семь дней?..

Дёрнулся в безотчётном порыве немедля встать…

— Куда? — Иррэ недовольно сверкнула глазами, лоб прорезала упрямая морщинка:

— Опять к ней помчишься?

— Не начинай, — буркнул, скрипнув зубами.

— Ты совсем с ума сошёл! Совсем Зверя не сдерживаешь…

— Ежели б не сдерживал, давно бы мёртв был, — одёрнул невесту.

— И так мёртв! — припечатала гневно и поспешно встала. — Не сейчас, так завтра. Не завтра, так через седмицу… аль месяц, полгода… год… — выговаривала, чеканя слова. — Гона нам не пережить точно, ведь девка твоя на нём будет!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не девка…

— Девка! — огрызнулась Иррэ. — И я молюсь, чтобы это закончилось как можно быстрее. Твои мучения, мои, её… — моя пара страдала не меньше моего, и это убивало. — Пусть Альфа её в этот гон поставит, — метнула взгляд на меня через плечо. — Ежели я не могу её убить — пусть Вагр наконец это сделает.

Вот теперь мне убить захотелось Иррэ за эти слова, но я понимал её боль.

— Спи, — напоследок бросила пара, — силы тебе нужны… — и вышла, дверью скрипуче хлопнув. Права невеста. Глаза смежил — немного отоспаться надобно, чтобы силы воротились. Славка ещё жива. Чуть выдохнул.

И я жив… стало быть, есть у нас ещё время пожить…

А немного оклемался, тотчас в село побежал. К Славушке не приближался — следил за ней издали. И радовался мелким победам, кои отмечал каждый раз, даже ежели она их не видала и не понимала. А ещё охранял, от своих и чужих — гонял прочь, ежели приближались к ней, пока она в лесу одиноко тренировалась.

Никому не позволял нарушать её покой…

* * *

— Тебя брат искал, — тихим укором обронила Иррэ, только домой воротился. Ничего не ответил, работать пошёл по хозяйству, давно пара говорила, что надобно помочь.

Допоздна крутился в лагере и даже с отцом поговорил за селение, невест. Сам не заметил, как некоторые свои мысли высказал, кои обдумывал ещё, но под пристальным взором отца выложил как на духу.

Альфа задумчиво выслушал:

— Добро, пробуй, только не забудь о близком гоне, не угробь девок до срока — женихи не простят. Да и больно ценный товар, чтобы на нём пробы ставить бездумно.

Кивнул в пол и в резервацию поспешил, дать указания новые.

Домой поздней ночью примчался. И любил Иррэ яростней, чем когда бы то ни было.

— Опять у неё был? — прошелестела пара, только пыл поумерил, да рядом лёг, в потолок глядючи.

— Слышишь, Рагнар? — лицо моё ладошками обхватила, склоняясь близко и в губы дыша: — Был у неё?

— Не у неё…

— Думаешь не отличаю того? — перебила Иррэ с укором ревностным. — Ты же смурной всё время, ежели от неё прибегаешь, — выговаривала обиженно и с чувством. — Неужто не понимаешь, беде быть, ежели прознает Альфа и братец твой о болезни твоей! Не сносить тебе головы…

— С чего вдруг? — вырвался из рук невесты. Со скамьи встал торопливо, обуреваемый негодованием.

— Да ты уже пропах ей! — взывала к разуму Иррэ. От обиды и ревности. И ведь понимал, что права она. Да что с собой поделать? Ноги сами несли к человечке…

— Спасает тебя лишь то, что не в стае мы живём, а на краю селения, да и Вагр редко с тобой сталкивается. Отец мало обращается, а так бы…

— Чиста она, — рыкнул я, мечтая разговор закрыть. — Неужто думаешь, я бы посмел? — зло взяло на Иррэ, что подумать смела обо мне в таком ключе.

— Тогда, — запнулась невеста в расстерянности, — зачем к ней ходишь? — дрогнул голос в недоумении.

— Выживать её учу, — признался ровно, — чтобы брату не так просто досталась.

Это была правда… отчасти… и для убеждения себя же. Верил в то до последнего.

— Да и сама видала, — уличительно оглянулся, грозным взглядом пригвоздив, — нет меж нами ничего! — отрезал сурово.

Замялась невеста, пойманная на подозрительности.

— Неужто думала, не учую я твоего хвоста? — извернул ревность бабскую да упрёком кинул Иррэ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что ж мне тихо дома сидеть и тебя выжидать? — огрызнулась пара.

— А я не неволю. К себе не привязывал. Думал по обоюдному согласию…

— Так и есть, — горячо заверила невеста, испугавшись чего-то постель покинула, да на грудь мою бросилась:

— Ты ж… жизнь моя, Рагнар! — всхлипнула удушливо, слезами травя. — Я же своих ослушалась — тебя выбрала…