Дом корней и руин - Эрин А. Крейг

– Ты хочешь, чтобы я рисовала… в бальном платье? – изумленно спросила я.

– Ну ты же любишь рисовать… А я всего лишь хочу увидеть тебя в этом платье.

Он расплылся в улыбке, и я поняла, что не смогу отказать.

– Договорились.

Алекс переплел свои пальцы с моими и поцеловал меня в ладонь – точно так же, как при нашей первой встрече, и я ощутила приятный легкий трепет. Мне нравились такие поцелуи – легкие и не требующие ответа.

– Я должен дать тебе отдохнуть. Даже не представляю, как ты измучилась.

Напоследок Александр поцеловал меня в лоб. У него были теплые нежные губы, и я с горечью подумала, что хотела бы уметь так же легко выражать нежность, как он.

– Приятных снов, – тихо сказала я, осторожно погладив его по плечу.

Возможно, это выглядело слишком формально и неестественно, но Алекс все равно улыбнулся.

– Спасибо, – ответил он, направляясь к двери. На пороге он обернулся и подмигнул мне. – Надеюсь, эти сны будут о тебе.

22

В комнате было невыносимо душно. Простыни сбились в ком у моих ног и напоминали спутанные лианы и плющ, окутывающие Шонтилаль. Я в очередной раз перевернула подушку в надежде, что она будет чуть прохладнее с другой стороны, но это не помогло. Влажный ночной воздух пронзил вопль первого павлина, и я со стоном приподнялась. С этими птицами можно даже не пытаться снова уснуть.

На прикроватной тумбочке стояли два подсвечника: один со свечой Аннали, другой – с розовым воском из Шонтилаль. Я взяла с тумбы стеклянную баночку и достала оттуда спичку, попутно раздумывая, какую свечу зажечь сегодня.

Для меня было полной неожиданностью, когда Жерар объяснил, что свечи моей сестры призваны отгонять злых духов, но чем больше я размышляла об этом, тем больше понимала, что удивляться тут нечему. В этом была вся суть Аннали: она всегда готова была защищать и оберегать меня, даже если не могла быть рядом.

Конечно, мне хотелось бы думать, что все это не более чем островное суеверие, но свечи явно работали. Я не видела ни одного призрака за все время, проведенное в Хаймуре. «Но ты ведь видела Ханну? – напомнил мне навязчивый тихий голос. – Ты видела, как Ханна, которая умерла двенадцать лет назад, собственноручно зажигала эти свечи. Сотни раз. Уверена, что они действуют?» А может, они уберегли меня от множества других призраков?

Несмотря на масштабные реконструкционные работы, Хаймур был очень старым особняком, пережившим несколько столетий. Мои сестры и родители явно были не единственными представителями рода Фавмант, почившими в его стенах.

– Кроме Ханны, я больше никого не видела, – сказала я голосу, хотя было странно и глупо говорить вслух. – А Ханна говорила, что специально осталась с нами. Со мной.

«А тройняшки? – возразил голос. – Их ты тоже видела». Вот что меня действительно тревожило. Эта мысль постоянно маячила на кромке сознания, и, как бы я ни старалась отогнать ее и забыть об инциденте с тройняшками, она настойчиво возвращалась. Ночь, когда я видела, как Розалия и Лигейя бродят по коридорам; ночь, когда я узнала, что призраки существуют и что у меня есть особый дар – или проклятие? – чем она отличалась от остальных? Почему я увидела их именно тогда? Была ли у меня свеча? Камилла предложила взять хотя бы одну, и я отказалась. Но, может, она все-таки настояла? Она могла. Ни за что не поверю, что ее мог удовлетворить отрицательный ответ. Но я не помню точно.

Я решительно взяла с тумбочки спички и зажгла одну из свечей Аннали. В любом случае здесь лучше соблюдать осторожность. Я не могу рисковать. Только не в этом доме и не с этой семьей. Мое будущее все еще не определено. Накинув халат, я вышла в гостиную в поисках какого-нибудь занятия и обратила внимание на маленький столик, где лежали книги Жерара. Я очень хотела прочитать их, но вечно не хватало времени.

Маленькие часики на каминной полке прозвенели два раза. Я взяла в руки первую книгу и, не взглянув на название, начала листать. «Withania somnifera», – прочитала я вслух, встретив незнакомое слово. – Зимняя вишня. На сопроводительной иллюстрации были изображены зеленые веточки с многочисленными оранжевыми плодами, каждый из которых был покрыт складчатой шелухой, похожей на бумажный фонарик. Для этого растения существовало только одно толкование: «Обман». Рядом с толкованием был нарисован маленький череп, указывающий на ядовитость растения, и я невольно задумалась, не растут ли зимние вишни в смертоносном саду Жерара.

Внезапно по спине пробежал холодок, и я захлопнула книгу. Я не хотела даже думать о том, что скрывается за этими жуткими воротами. А еще я больше не хотела сидеть и читать информацию, которую никогда не смогу запомнить. Мне хотелось встать. Подвигаться. Побродить. «Потанцевать», – подсказал чей-то голос.

В тишине раздался еще один крик – настолько громкий и пронзительный, что мне показалось, будто ненавистная птица сидит у меня на террасе. Я вышла в коридор, подальше от павлинов, хотя даже не заметила, как встала с кресла. Некоторое время я бесцельно бродила по коридорам, в которых никогда не бывала днем. Я искала скрытую винтовую лестницу, которую показал Жерар: пристально вглядывалась в участок стены, за которым, как мне было известно, она находилась. И тут я заметила, что один из листиков на фреске слегка отличается оттенком от остальных, словно к нему прикасались бесчисленное количество раз. Я нажала на листок, и дверь распахнулась, открыв вход на лестницу.

Я еще никогда не видела усадьбу в темноте. Слабый лунный свет отбрасывал странные блики на расписные стены и гобелены. Это действительно было красивое поместье, совсем не похожее на строгий, нарочито скромный Хаймур. Каждая деталь архитектуры, начиная с размашистых балок, служащих каркасом, поддерживающим остальную часть дома, и заканчивая крошечными винтиками, удерживающими на месте дверные петли, была произведением искусства.

Я остановилась перед барельефом, вглядываясь в него. Это было поле, усеянное дикорастущими цветами. Благодаря особой глубине резьбы отдельные бутоны можно было разглядеть со всех сторон: точные копии эхинацеи, мака и десятков других цветов, которые я не узнала. Я медленно рассматривала рельеф, размышляя, сколько времени потребовалось мастеру, чтобы украсить этот участок стены. Сбоку я заметила ряд маленьких колокольчиков со складочками, очень похожими на бумажные фонарики, почти скрытый в позолоченной кайме.

– Withania somnifera! – воскликнула я, обрадовавшись, что запомнила только что прочитанное название. – Ты кажешься не такой опасной, когда сделана из мрамора, – заметила я, проводя пальцем по складчатой поверхности.

Вдруг в коридоре раздался тихий щелчок и шелест, словно где-то открылась дверь, и я застыла, не сомневаясь, что вот-вот столкнусь нос к носу с рано проснувшимся лакеем.