Большая книга ужасов – 61 (сборник) - Евгений Некрасов

Я встал и, разинув рот, смотрел на этот мультик в 3D. А надо было хватать череп и прямо сквозь стекло выбрасывать за окошко!

Невидимка не дал мне времени опомниться, он работал со скоростью автомата, пекущего пончики: раз-два-три-четыре-пять – скелет зашевелился. Шесть, семь – стал подниматься. Когда обвисшая на сабле рука, дрожа от натуги, потянулась к своему месту на костяке, я драпанул.

Эх, если бы не Жека в мансарде! Бежал бы я до Глафириной комнаты. Задвинул бы дверь комодом, и пускай скелет бесится. Двери у купца дубовые, саблей не возьмешь. Правда, не запираются из-за пожарных правил, но мне и не надо. Скелет хоть и воин, а весит как сумка костей. Фиг он сдвинет комод, особенно если я упрусь со своей стороны.

Главное, что я для него случайный противник. Нет между нами ни родового проклятия, ни кровной вражды. Я подозревал, что как только скроюсь из виду, скелет обо мне забудет. Голова-то пустая, запоминать нечем. И тогда, как любой нормальный солдат, отставший от войсковой части, он пойдет искать своих.

Мое дело проследить, чтобы он искал в нужной стороне, то есть в любой, кроме той, где Жека. Поэтому нельзя прятаться, пока скелет бродит по музею. Надо изображать живую приманку – пускай лучше бегает за мной, чем за братом.

Я встал у входа в кабинет купца, попробовал, как ходит дверь. Петли были смазаны и подтянуты с тети-Светиной армейской аккуратностью, тяжеленная дверь поддавалась толчку пальца. Ну, подходи, мой костяной друг, я вас познакомлю: «Скелет, это Дверь. Дверь, это Скелет»…

У костяного что-то не ладилось. То ли сабля застряла в паркете, то ли потерянная рука не прирастала. Луну опять затянуло тучами, но сквозь дымку все же пробивался слабый свет. И скелет выглядел слабым. Возился в темноте, клацал пятками. Что же твои аккумуляторы не работают?! Потратил заряд, собирая разлетевшиеся кости?

Луна вспыхнула, как будто сдернули покрывало. Приободрившийся скелет легко выдернул из пола саблю и шагнул ко мне. Ну, подходи ближе, я готов!

Он сделал всего полшажка (дверью я его пока не доставал, мог только захлопнуть ее перед дыркой носа). Неуверенно поднял саблю… Я с опозданием сообразил, что клинком он дотянется, и не входя в комнату. Если только не прищемить дверью саблю в тот миг, когда она будет опускаться мне на голову.

Ох, не успею!

Бежать? Догонит!

Захлопнуть дверь, сейчас же, пока не рубанул? Нельзя, он ведь к Жеке пойдет!

Оставалось ждать удара. Либо он меня убьет, либо я дверью сломаю ему саблю, а еще лучше руку.

Я не сводил глаз со вздернутого ввысь клинка. Ржавчина с него пооблетела, когда скелет рубил гипсовые рамки, и обнажилась темная окисленная сталь со звездочками свежих зарубок. Всю жизнь буду их помнить: три в середине клинка и одна, самая большая, у кончика. Если бы скелет ударил оттуда, где стоял, то как раз кончиком и достал меня по голове. Была бы еще одна зарубка. Точно была бы. Сейчас я не понимаю, на что надеялся. Сабля легче двери, тренированный боец быстрее школьника. Он бы развалил меня напополам раньше, чем я успел дернуться.

Не развалил. Потоптался, опустил саблю и стал пятиться!

Я тогда не сообразил, что это моя верная смерть отступает, клацая костяными ногами. Огорчился. Эх, если бы он рубанул! А я дверью – р-раз! А сабля пополам – дзынь! А я распахиваю дверь и за руку его дерг! А сам дверью навстречу – тресь! А что останется, подмету в кулек, и десять Невидимок не соберут как было!

Тем временем скелет повернулся через плечо и уходил все дальше нетвердой походкой, сутулясь и волоча саблю по полу. С досады я запустил ему в спину счетами купца. Попал. Он даже не оглянулся.

Это что же, воин Чингисхана испугался восьмиклассника?.. Смахивает на заголовок из развлекательной газетки. Даже не смешно.

Стоп, а если как раз смешно, просто я не все знаю? Как в комедиях: слабак вдруг начинает побеждать силачей и влет сбивать мух из пистолета. Воображает себя круче Гималаев! А на самом деле за спиной у него…

Я обернулся.

Как будто нарочно подгадав момент, луна спряталась, и за спиной у меня оказалось единственное светлое пятно: лампадка с крохотным светодиодом вместо фитиля. Освещенная красноватым огоньком, из темноты проступала икона с ликом покровителя торговли Иоанна Сочавского.

Короткая борода не скрывала богатырскую шею, крест в могучей руке казался сделанным из прутиков. Чувствовалось, что святой человек мог врезать, не задумываясь. Он же был купец. В древности это значило – воин, мореплаватель, путешественник, а часто и разведчик. Самая боевая профессия.

Вот перед кем отступил древний воин!

Кишка у него тонка против святого. А может, районы поделены: ты не лезь ко мне, я не полезу к тебе. Факт тот, что скелет даже не пытался войти в комнату с иконой. Как я теперь понял, он и меня не срубил, потому что не смел проникнуть за порог хотя бы кончиком сабли.

То-то скелета корежило! Морда вниз, сабля волочится. Непобедимый багадур сдался без боя! Великий воин не посмел зарубить мальчишку!

…И теперь уходит прочь, в глубь музея, а там Жека!.. Прямо сейчас далеко не уйдет, пока луна за тучами. Успею!

Я бросился к Иоанну Сочавскому.

Просто снять икону со стены было неловко. Ей лет полтораста, сотни людей на коленях перед ней молились, а я схвачу и побегу скелета гонять?!

Для начала я совершил преступление: пододвинул в угол с иконой кресло Африкана Саввича и влез на него с ногами. Даже не представляю, какое наказание придумала бы мне тетя Света, увидев такое варварское отношение к музейному экспонату. Скорее всего, там было бы число сто: сто раз отжаться, сто раз помыть полы… Ох, тетя моя несгибаемая, тебя бы сюда, и не с голыми руками, а с маленькой пехотной лопаткой, которой десантники дерутся, как черти. А нам с Жекой попкорна и кресла в первом ряду.

Ладно. Стоя в кресле, я оказался лицом к лицу со святым. Наверное, надо было прочесть молитву, поблагодарить его за спасение. Но я знаю только «Отче наш» не до конца, а Иоанн-то – не «Отче».

– Спасибо, что спасли меня, – зашептал я, глядя в пронзительные глаза святого. – Теперь надо брата выручать! Скелет вас боится, так я возьму икону, а потом назад верну!

Хотелось прихватить и лампадку, чтобы не тыкаться в темноте, но в окна опять заглянула луна. Где-то в залах музея ожил скелет, а я путался в цепочках и крючочках, на которых лампадка висела. Оторвать? Обойдусь, я и так достаточно погромил сегодня.

И, схватив икону, я побежал за скелетом.

Его вид не понравился мне еще издали. Плечи распрямил, голову в шлеме вздернул, саблей водит перед собой, готовый и отражать, и рубить. Походка уверенная, шаг тяжелый, как будто в кости залили свинец. Такая походка бывает у тех, кто знает, куда идет.