Последнее дело Джека Рэтчета - Андрей Бузлаев

сложнее, поверь мне. Я пришёл тебе кое-что рассказать. Факты, Джеки, которых тебе так не хватало, чтобы сложить эту головоломку. А уж по результату нашего разговора, и после того как ты кое-куда съездишь и во всём убедишься… лишь тогда ты примешь решение. Ты примешь, и никто другой. Я не стану навязывать тебе своего мнения. Более того: если после всего, что узнаешь этой ночью, ты решишь, что это я убил ту милашку, Кэт, как и всех прочих, то я лично дам тебе свой револьвер и ты сам пустишь мне пулю в лоб. Это единственное, на чём я буду настаивать — пушка должна быть моя. Думаю, такую блажь ты старику простишь. Особенно, когда будешь знать действительно всё, увидишь картину в целом. Так что, мы поговорим?

– А ствол отдашь?

– Хм… давай я положу оба куда-нибудь в дальний угол, идёт? Нам ведь нужен разговор, а не перестрелка, а когда оба собеседника вооружены… это нервирует, сам понимаешь.

– Хорошо, положи вон там, на шкаф.

Полицейский покорно кивнул и тут же направился к указанному шкафу с документами — куда резвее обычного. Поочерёдно грохнув тяжёлые пистолеты на железный ящик, он направился было обратно, но Джек обратился к нему с просьбой:

– И включи заодно свет, раз уж встал.

– Нет, ни в коем случае! Водички я тебе принесу, но мы обойдёмся без света. За твоим офисом наверняка следят. Впрочем, ты и сам догадался.

– Разумеется. Иначе откуда им знать про моего почтальона, если я сам о нём толком не знал?

Чарли замер на секунду и, обернувшись, с грустью уточнил:

– Так это был твой… твой знакомый?

– Едва ли, Чарли — я лишь пару раз его видел, не более. И ещё пару мы разговаривали. Но это пустой трёп, я не считал его даже дальним знакомым.

– Да, но тем не менее — ты его знал. Значит, это уже не совпадение. Это уже третья жертва, при том за чертовски короткий период, связанная с тобой, малыш Джеки.

– Отстань от меня с нравоучениями и давай по существу! Это всё я и без тебя понял… да мне и объяснили, чего уж.

– Хорошо. Но по поводу этого «объяснили» мы тоже поговорим. Потом, позже.

– И говорить нечего — Сэм как раз в тот момент просил тебя выяснить, откуда нам звонили. Убийца решил позвонить мне и объяснить, что всё вертится вокруг меня, и что я по его мнению просто обязан понимать, в чём же причина. А когда я не понял, он ещё больше нагнал туману, заявив: «Око за око, ученик за ученика». Но мне легче не стало…

– Ах вот в чём дело… – протянул Чарли, вновь садясь на диван. – Что ж, тогда понятно. Ну, я как-то так и предполагал.

– Да что предполагал-то? И какого чёрта тебе понятно?!

Вместо ответа Чарли тяжко вздохнул и принялся прохаживаться в темноте кабинета, точно не желая переходить к сути. Это было совершенно ему не свойственно, он был достаточно раскованным и прямолинейным, чтобы говорить на любые темы с кем угодно, и это само по себе заставила Джека порядком удивиться. Но не только это — помимо странностей в поведении, Рэтчет так же заметил, что его бывший наставник больше не хромает, ходит спокойно и ровно, даже размеренно. Тем не менее, он не стал заострять на этом внимания, решив подождать момента получше, чтобы задать вопрос. И этому его тоже научил Чарли…

Отогнав мрачные мысли в адрес старого друга, Джек подумал, как бы ему лучше сесть. Сперва хотел принять привычную позу, закинув ноги на всё ещё выдвинутый ящик, но быстро передумал, вспомнив недавнее своё состояние. Задвинул ящик, придвинулся к столу и облокотился на него, умастив голову на сцепленные пальцы рук.

– Ну что, ты будешь мне что-нибудь объяснять? – не выдержал наконец Джек. – Ты же вроде поговорить пришёл, разве нет?

– Знаешь, это не так-то просто, как может показаться! – возмутился на это толстяк. – Ты представляешь, сколько я тут просто сидел, собираясь с духом? Я ведь пришёл стоило только Сэму и мальчонке уйти!

– И что? – чуть нагловато усмехнулся Джек, точно пытаясь спровоцировать своим тоном Чарли. Это не сработало, тот остался в прежнем состоянии.

– Что-что… так и не собрался, очевидно же. Да и будить тебя не хотелось. Ты ведь всю ночь таскался по городу, не спал больше суток…

– Откуда ты знаешь? Следил за мной после суда?

– Совсем сбрендил, малой? Ты же сам мне об этом рассказал, когда мы показания твоего профессора-жуколова оформляли.

– Он не мой. Ты так и будешь мельтешить и менять темы, или расскажешь наконец, что хотел?!

– Да чтоб тебя… начинаю понимать, почему тот, кто меня вводил в курс дела так нервничал.

– Выпей виски, полегчает. На, держи стакан. Бутылка там, во втором ящике.

– Да знаю я, знаю, – проворчал старый коп, вновь направившись к картотеке. – Ты её всю жизнь тут прячешь. Тот самый?

– Разумеется! Самое дешёвое пойло в нашей помойке. Угощайтесь, сэр!

– Спасибо, малыш Джеки, не сомневался, что ты уважишь старика…

С этими словами Чарли вновь ушёл в свой тёмный угол, усевшись на диван и скрывшись от взгляда Джека, но Джек и так понимал, что тот делает, по одним лишь доносившимся от толстяка звукам. Тяжёлый вздох, несколько быстрых глотков, хриплый выдох, неразборчивая ругань. Несколько глубоких вдохов, в попытке отогнать вкус выпивки, скрип пальцев по стакану.

– Ух, дрянь какая! Уф, – он всё продолжал шумно отдуваться, пытаясь поскорее прогнать вкус. – И как ты эту дрянь только пьёшь?

– Как и все — с отвращением, переходящим в привычку. Вот только к ней прибегают чаще всего тогда, когда не пить уже не могут. И причины у всех свои. Взять хоть тебя…

– Не надо, Джеки, меня брать. Какая бы ни была причина — оно того явно не стоит.

Чарли снова замолчал и в задумчивости скрипнул пальцем по стакану, после чего отставил его на стол Сэма, стоявший ближе — на мгновение показалась рука — и снова затих.

Очередной тяжкий вздох прозвучал сдавлено, будто Чарли закрыл лицо руками, борясь с собой, пытаясь убедить себя, сподвигнуть к разговору. Шум, словно он растирал лицо. Только после всего этого Чарли заговорил вновь.

– Ладно, ты готов меня выслушать, Джеки?