Последнее дело Джека Рэтчета - Андрей Бузлаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А ему с ними сегодня было некомфортно. Он успел в этом вдоволь убедиться, будучи в такси. И больше всего его напрягала складывавшаяся из-за всего происходящего дилемма: с одной стороны, он привык верить Чарли, тот его никогда не обманывал, а с другой… С другой же стороны, Джек никак не мог поверить в бредни про вампиров. Он пытался убедить себя, обдумать это как версию, как допущение, но даже в таком виде…
Девушка выпорхнула из-за занавесок, заменявших дверь ко внутренним помещениям, столь же внезапно, сколь и скрылась за ними. Взяв детектива за руку, она потянула его вслед за собой, не произнося ни слова. Она так уверенно его повела, что у Джека даже закрались мыслишки пошлого характера… «Вдруг, это всё розыгрыш от Чарли и он таким экстравагантным образом решил затащить меня в какой-нибудь бордель, с азиатскими утехами? С него станется, он их все в городе знает. В отличии от меня, я всего лишь пару… да и те с его подачи. Ну, не худший вариант, пожалуй. Хорошо подойдёт в качестве завершения этим сумасшедшим денькам» – думал он, покорно следуя за низкорослой девчушкой.
Но его надеждам не суждено было сбыться.
Понял он это тогда, когда девчушка разжала коготки, бросила его руку и словно бы растворилась в плохо освещённом коридоре второго этажа, оставив его одного прямо перед массивной деревянной дверью, из-за которой едва слышно доносилась хриплая музыка — Роберт Джонсон со своей плаксивой гитарой, «блюз перекрёстка»[1]. При этом из-под двери не проникало никакого света, но Джек явственно понял, что ему именно туда.
Его привели, как и было договорено.
Договорено с кем-то, кто ждал его по другую сторону…
Не смотря на общую нервозность, Рэтчет всё же смог совладать со своими мыслями, разогнав их все, и шагнул в эту комнату не мешкая, с совершенно пустым и холодным разумом. Резко распахнул дверь, перешагнул через порог… и замер.
В нос ему ударил совершенно другой запах, максимально далёкий от того, что встретил его в магазинчике.
И запах этот был ему знаком.
Но в этот раз, в отличии от кухни дома Непьера, запах был куда как отчётливее и ярче, что позволило Джеку, несмотря на то, что его пытались заглушить каким-то дорогим парфюмом и этими благовониями, наконец его узнать.
Это был запах мёртвой крови.
Свежая пахнет совершенно иначе, в этом Джек не раз убеждался на местах преступлений. Но и с этим запахом, испортившейся, он сталкивался довольно часто. Такой дух висит в лавках у мясников — как они не вымывают, как не драят все кафельные плитки, а всё равно где-нибудь да закрадётся пара капель крови, которые изо дня в день будут копиться, будут портиться и тухнуть, создавая эту противную вонь, вывести которую попросту невозможно.
Вот только здесь это был запах отнюдь не коровьей крови, нет. И исходил он не от пропитанного застарелыми брызгами плиточного пола, а от человека, который быстрой тенью прошёл позади Джека и захлопнул дверь. Конечно, запах благовоний, доносившийся из магазина внизу несколько сбавлял эти ощущения, равно как и дорогой парфюм, однако Рэтчету запах всё равно показался невероятно острым. Во всяком случае, на порядки отчётливее, чем он ощущал его в кухне у Непьера, где была убита малышка Кэт.
– Очень рад, что Чарли удалось уговорить вас заглянуть в гости, мистер Рэтчет, – максимально учтиво, с лёгким южным акцентом проговорил хозяин помещения. – Приношу свои извинения, что не зашёл к вам лично, а вынудил вас идти. Не имел возможности — не был приглашён.
– Ничего, мне не трудно, – ошалело отозвался Джек, пытаясь вместе с тем разглядеть собеседника. – Здесь не далеко.
Незнакомец словно услышал его мысли — за спиной сыщика звонко щёлкнул выключатель и мужчина, встав в метре перед детективом, чуть склонил голову и представился:
– Мукта Бэйлор, рад знакомству.
Это был высокий чернокожий мужчина, широкоплечий, с мощными чертами едва ли не квадратного лица, пусть и слегка измождённого, в дорогом… нет, чертовски дорогом костюме! Разве что фасон несколько старомодный. Однако подогнан он был идеально, да и шерсть на него пустили высочайшего класса. «И как ему не жарко в шерстяном костюме? – промелькнуло в голове у Джека. – Ночью, конечно, стало прохладнее, но явно не настолько». Золотые зажимы на краях воротника рубашки, меж которыми была прокинута и покоилась на крупном узле галстука золотая цепочка лишь добавляли его образу шика, неплохо гармонируя с крупным золотой галстучной прищепкой и парой запонок ей под стать — с массивными зелёными камнями каждый размером не меньше четвертака, венчавшими каждое из украшений. Ещё и увесистый золотой перстень на левом мизинце…
Тем не менее, Джека не покидало ощущение, что разговаривает он не с солидным джентльменом, которым этот детина пытался казаться, а с каким-нибудь «колдуном», Нью-Орлинским шарлатаном, заманивающим зазевавшихся туристов в свою лавочку и выманивающих у них последний доллар под предлогом беседы с бабушкой. Возможно, такое впечатление сложилось у него после того, как он приметил в углу комнаты пижонскую трость, рукоять которой была стилизованна под небольшой человеческий череп — серебряный, с парой синих стекляшек в глазницах, имитирующих сапфиры. Или тогда, когда он заметил на запястьях мужчины плетёные браслеты со странного вида символами, начертанными на крупных бусинах-каменьях.
Всё это мало вязалось с образом, который пытался создать здоровяк, однако… одно не исключало другого, так рассудил для себя Рэтчет. Почему уличный мошенник не мог открыть с десяток таких точек, заработать прилично денег, а потом перебраться сюда, на восток?
– Вижу, вас заинтересовал мой пиджак? – мужчина одобрительно кивнул и, чуть улыбнувшись одними губами, провёл ладонями по мягкой ткани. – У вас намётанный глаз, детектив, но боюсь, вы могли немного ошибиться, не верно истолковать ситуацию. Прошу вас, не обижайтесь на мои слова, многие совершают в своих предположениях одну и ту же ошибку, потому я сразу позволю себе вас поправить: не удивляйтесь, сэр, но это не ретро-стиль, как может показаться сперва. Отнюдь, в те годы он был пиком моды — я заказал его ещё в двадцатых, одному из лучших портных Нью-Йорка, молодому итальянскому эмигранту. Он изготовил мне два десятка схожих по
