4-02. Ripresa allegro mosso - Евгений Лотош

– Кирис Сэйторий, разумеется. И дэйя Карина попросила провести первую встречу в ее присутствии. Кроме того, – на манекенно-вежливом лице сиделки впервые мелькнуло что-то, похожее на человеческие эмоции, – вас очень хочет увидеть брат дэйи Карины, дэй Палек. Он довольно экстравагантен даже для паладара, однако прошу не бояться его. Он вполне безобиден.

– Безобиден, вот как? – с сомнением пробормотала Фуоко. Перед мысленным взором почему-то проявился дядька в клоунском пестром костюме, с малиновыми волосами и широкополой шляпе. Тьфу. Наверняка ведь все не так.

– Абсолютно безобиден. Они уже приближаются, так что приготовьтесь. А я вас оставлю. Если вдруг почувствуете себя плохо, вслух позовите на помощь. Я услышу и появлюсь.

И сиделка быстро бесшумно вышла.

Фуоко шумно выдохнула и поплотнее закуталась в простыню. Руки и в самом деле казались какими-то слабыми, двигались неуверенно и слегка дрожали. Она потянула экран, и тот покорно поддался. Под постепенно отдаляющееся громыхание на улице девушка осмотрела Хёнкон через десяток разных камер, исследовала раздел "Библиотека" (с чувством замирания в сердце обнаружив огромное количество учебников по математике, астрономии, физике, химии, истории и прочему) и влезла было в "Работу", но тут в коридоре раздались шаги многих ног. Ага. Наверное к ней гости. Она сдвинула в сторону экран, и тут дверь палаты резко распахнулась.

Кирис ворвался в комнату словно ураган, запнувшись о порог и чуть не сунувшись носом в пол. Выправившись, он шагнул к Фуоко – и вдруг замер с округлившимися глазами и полуоткрытым ртом. Впрочем, он тут же встряхнулся и широко улыбнулся.

– Ну ты и сильна дрыхнуть! – неестественно радостным голосом заявил он. – Четыре дня в отключке – вот бы мне так ухо давнуть.

– Ты, кажется, не столько уши давишь, сколько морду, – ехидно улыбнулась в ответ Фуоко, разглядывая его физиономию с огромным синяком вокруг наполовину заплывшего глаза. – Или, типа, шел по лестнице, запнулся, упал, и так пять раз подряд?

– Кто бы говорил! – с явным облегчением фыркнул Кирис уже нормальным тоном. – На себя-то давно в зеркало смотрела в последний раз?

Внутри Фуоко что-то екнуло.

– А что не так? – осведомилась она, чувствуя, как улыбка сползает с лица.

Кирис облизнул губы и растерянно оглянулся.

– Все так. Привет, Фучи, – щуплая фигурка Рисы появилась из-за его спины. – Действительно, засоня ты. Мы уже начали волноваться, не проспишь ли начало занятий.

На юной ипостаси ректора Университета оказалась напялена такая же зеленая пижама, как и на сиделке. Рассчитанная на взрослого человека, на мелкой Рисе она смотрелась весьма комично: подвернутые рукава – еще туда-сюда, но балахонистая куртка и штаны, собравшиеся гармошкой на щиколотках, делали ее похожей на третьеклассницу, играющую во взрослую. Против воли Фуоко хихикнула.

– Здравствуй, Риса, – она подняла вдруг отяжелевшую руку, но тут же уронила ее на простыню. – Ты тоже здорово выглядишь.

– Э? – Риса озадаченно оглядела себя. – А, понятно. Я местного дрона задействовала. Здесь в больнице подходящей одежды не нашлось, ткани дрон имитирует плохо, а у вас, – она покосилась на Кириса, – напряженное отношение к наготе. Чтобы не нервировать вас лишний раз, пришлось напялить, что под руку подвернулось. Не обращай внимания. Фучи, Дзии передал мне результаты твоего последнего обследования. Все не так плохо, как казалось поначалу, так что разрешаю поцеловать Кира.

– Не очень-то то и хотелось, – чувствуя, как теплеют щеки, Фуоко демонстративно отвернулась к задернутому окну. – Тоже мне, счастье, с уличной шпаной лизаться! Вдруг у него фингал заразный?

– У самой язык заразный, – пробурчал Кирис. – И потом, еще шарахнешь молнией, отскребай потом себя от стенки.

– Вы еще подеритесь на радостях, – улыбнулась Риса. – Фучи, между прочим, именно благодаря Киру тебя в море отыскали.

– В море… – Фуоко поежилась: в памяти вдруг мелькнул давешний кошмар. – Как – в море?

– Встроенным в башку радаром непонятного действия! – в палату вихрем ворвался новый персонаж: высокий белобрысый парень лет семнадцати-восемнадцати. Он оказался совершенно голым, только бедра обматывала набедренная повязка, явно сделанная из вафельного полотенца. – Привет честной компании! Я привел воспитателей, они тоже жаждут присоединиться, но пусть пока посидят в приемной и истекут слюной от нетерпения. Привет, кстати, меня Палек зовут. Рад знакомству, и все такое.

Он легонько стукнул Фуоко горячим пальцем по лбу.

– Лика! – грозно сказала Риса. – Я же сказала одеться!

– Я и оделся, – отмахнулся от нее белобрысый, дернув себя за повязку. – По-моему, вполне сгодится даже для официального приема. Так, я не понял – почему сцена какая-то скучная? Не вижу трогательного воссоединения двух влюбленных, буквально восставших из могилы силой любви друг к другу. Кто вообще артистов подбирал, сценарий писал? Уволю за профнепригодность! Кир, ну-ка, подь сюда!

Он дернул парня вперед и тут же как-то ловко ткнул сзади в ноги, что тот взмахнул руками и упал на колени. Прежде чем ошарашенный Кирис успел хотя бы пикнуть, белобрысый ухватил руки Фуоко, свел ее кисти и сунул в руки парню.

– Так, повторяй за мной, – деловито сказал Палек, становясь в позу декламирующего актера: правая рука воздета к потолку, правая нога выдвинута вперед, хилая ребристая грудь выпячена колесом. – О любимая, как рад я снова узреть твой светозарный лик… Кир, ты чего молчишь, как мешком по голове стукнутый? Я же суфлирую! С начала, что ли повторить?

От глупого вида на физиономии Кириса Фуоко сначала прыснула, а потом громко расхохоталась. Парень начал медленно багроветь. Насупившись, он оглянулся через плечо, но тут Карина, приподнявшись на цыпочки, хлопнула белобрысого по затылку.

– Лика! – грозно сказала она. – Либо заткнись в тряпочку и встань в дальний угол, либо выметайся отсюда. Здесь, между прочим, больничная палата, а не комедийный театр. Ты куда дел Павла и Таню?

– Вот такая у меня старшая сестрица! – уныло констатировал Палек, тайком подмигивая Фуоко. – Всю жизнь тиранит и избивает начиная буквально с младенчества при попустительстве папаши. Ей хорошо, она девиант первой категории, а я простой нормал…

– …с языком длиннее, чем хвост у некоторых змей! – оборвала Карина. – Лика, я серьезно. Где воспитатели?

– Я же сказал – сидят в креслах в приемном покое и пытаются клевать носом не слишком открыто. Ты всерьез думаешь, что живые люди могут акклиматизироваться в новом климате и удаленном часовом поясе всего за сутки? Дай им передохнуть, и так медкомиссией загрузила по самое не могу! Слушай, болящая, а давай тебе еще пару прядок выбелим? Или даже не выбелим, а в малиновый цвет покрасим или в голубой. Круто выйдет, точно тебе говорю как дизайнер!

Фуоко растерянно смотрела на шумного паладара, пытаясь понять, о чем тот толкует. Вдруг спохватившись, она выдернула свои руки у Кириса и спрятала их под простыню, натянув ту на плечи, чтобы не слишком обрисовывала грудь. С одной стороны, Кира можно и не стесняться. С другой – Палек все-таки посторонний мужчина…

– Еще пару прядок? – наконец поймала она вопрос, крутящийся на кончике языка. – Что значит "еще"?

– Лика!… – предостерегающе начала Риса, но Палек уже дотянулся до Фуоко своими длинными руками.

– Ну, в комплект к имеющейся, – он ухватил Фуоко за волосы и сунул ей на глаза серую прядь. – Ага, верно: слева у тебя белые вставки пойдут, справа синие, а сверху пустим кислотно-красную…

Фуоко почти вырвала у него волоски и неверяще уставилась на них. Потом лихорадочно оглянулась. Зеркало! Где здесь зеркало?

На лоб легла горячая ласковая ладонь, и Риса осторожно погладила ее по голове.

– Фучи, – успокаивающе сказала она, отстраняя Палека, – ты изменилась. Не очень сильно изменилась, и я надеюсь, что лишь снаружи, не внутри. Пожалуйста, не волнуйся. Все хорошо.

Фуоко с надеждой заглянула в черные бездонные глаза ректора, и та мягко улыбнулась. Затем Риса подтянула поближе монитор и дотронулась где-то сбоку.

Фуоко задохнулась. Женщина, смотревшая на нее из зеркальной поверхности, выглядела совершенной старухой. Скулы торчали, глаза провалились, а щеки впали, словно у сто лет голодавшей. С левой стороны в волосах тянулись три отчетливо видимые седые пряди. Она вцепилась в монитор, и только теперь обратила внимание, какими исхудавшими и тонкими выглядят запястья и пальцы. Что с ней произошло? Почему она превратилась в старую уродину?

Как теперь жить дальше?

Девушка тихо застонала. Ее пальцы соскользнули с монитора, руки безвольно упали на постель, из глаз против воли покатились слезы. По-прежнему стоящий на коленях Кирис ухватил ее за обнажившиеся плечи и легонько встряхнул.

– Фучи! – встревоженно позвал он. – Фучи!