Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы - Бернард Корнуэлл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внезапно по вражеским рядам прокатилась барабанная дробь, ветер донес музыку оркестров от сотни батальонов… Затем каждый полк пришел в движение. Они занимали боевую позицию.
Французы пытались запугать британо-голландскую армию. До некоторой степени это удалось. Очевидцы отмечают, что молодые солдаты бледнели и тряслись, глядя на сомкнутые ряды славной французской армии, которая шла как на парад под вспыхивающим и блекнущим светом солнца. Однако другие, ветераны Пиренейской войны, выглядели как обычно.
И ожидание продолжалось. Девять часов, десять часов. Обе армии стояли в полном вооружении, играли оркестры, никто не двигался. Наполеон еще ждал, пока высохнет земля, хотя и позаботился отослать новые приказы маршалу Груши. Эти приказы были составлены маршалом Сультом, они сводились к тому, чтобы удостовериться, что у Блюхера не осталось ни шанса вмешаться в сегодняшнее великое сражение. Этот документ был помечен: «Перед фермой Кайю, 18 июня, 10 часов утра». Похоже, Груши все еще не знал точно, где находится прусская армия, потому что Сульт был вынужден ему сказать, что поступили донесения о выдвижении по крайней мере части армии Блюхера по направлению к Вавру.
Император велит мне сообщить вам, что сейчас Его Величество собирается атаковать английскую армию, занявшую позиции при Ватерлоо… Поскольку Его Величество желает, чтобы вы направились в Вавр, держите нас в курсе действий, наладьте связь, прежде чем вклинитесь перед той частью прусской армии, которая следует в данном направлении и, возможно, остановилась в Вавре, куда Вы и должны прибыть настолько быстро, насколько возможно. Вам надлежит преследовать вражескую колонну силами правого фланга, используя легкие войска, чтобы следить за ее продвижением и подбирать отставших. Незамедлительно информируйте меня о вашем расположении и продвижении, а также сообщайте новости касательно неприятеля и не забывайте поддерживать связь. Император желает получить от вас новости в самом скором времени.
Приводим приказ обширной цитатой, чтобы проиллюстрировать, до какой степени он бессодержателен. Груши не стал просить разъяснений, а просто отдал короткий приказ идти в Вавр. Видимо, Наполеон хотел, чтобы Груши расположил свою армию между Блюхером и полем Ватерлоо. При таком раскладе Груши оказался бы поблизости от Наполеона, и фраза «перед той частью прусской армии, которая следует в данном направлении» теряет смысл, поскольку тогда Груши пригнал бы эту часть прусской армии как раз к Веллингтону. Если Блюхер выдвинулся к Вавру, то преследовать его колонну с правого фланга нет никакого смысла, потому что Груши окажется тогда с востока от них, между Блюхером и Наполеоном. Однако при этом Груши приказали как можно скорее идти в Вавр. Если идти прямо на Вавр (а именно это Груши и сделал), прусские войска окажутся не с правого фланга, а впереди, а потом все левее. Между Вавром и Мон-Сен-Жаном лежал обрывистый овраг, по которому текла речка Лан. У этой преграды 33 000 человек Груши и 96 его пушек могли на долгие часы задержать армию, в десять раз большую, но, скорее всего, французы не знали про этот овраг, раз не попросили Груши занять его оборону. Вместо этого пожелали, чтобы он прямиком шел в Вавр, куда нужно попасть как можно скорее, да еще и гнать перед собою врагов, держа врага по правому флангу, при этом находясь поблизости от Наполеона. Ну и как все это выполнить одновременно? Груши, который находился уже в нескольких километрах к востоку от Наполеона, решил, что его задача – идти прямо на север, в Вавр. Так он и сделал, а значит, сельские дороги и глубокая долина реки Лан между Вавром и Мон-Сен-Жаном остались незащищенными.
Но на что это повлияло? Наполеон был уверен, что пруссаки не смогут соединиться с Веллингтоном еще по меньшей мере два дня, он считал, что у него девять шансов из десяти выиграть сражение. И наконец, к 11 часам, земля была признана достаточно высохшей, чтобы вести артиллерийский огонь.
С него все и началось. Можно подумать, что, располагая в мемуарах такой массой свидетельств очевидцев того ужасного дня, мы можем с точностью сказать, где и как началась битва, но это не так. Некоторые считают, что первой выстрелила британская пушка, другие говорят, что французская, но нет единого мнения, в какое время чьи пушки начали стрелять. Наиболее признанной считается версия, что около двадцати минут двенадцатого открыли огонь пушки на левом фланге французов. Ну а там и остальные прекрасные дочери императора стали палить, окутывая густым пороховым дымом La Belle Alliance до самой крыши. Джонни Кинкейд и его стрелки несли дозор в песочной яме через дорогу от Ла-Э-Сент, где находились войска доблестного Королевского германского легиона. Позиция стрелка далеко перед линией обороны британо-голландских войск позволяла ему прекрасно видеть первые маневры сражения. Он рассмотрел массу французской пехоты в голубых мундирах, наступающей через рощу по направлению к Угумону. Затем началась пушечная пальба. «Бог весть откуда прилетело ядро и отняло голову человеку справа», – писал он. Теперь он увидал перед собой «бесчисленные точки», которые оказались артиллерийскими орудиями. Эти точки исчезали в выпущенном ими дыму, а потом над головой ухали ядра, бившие в вершину гребня.
Мы видели, как сам Бонапарт встал у края дороги, прямо перед нами, в окружении множества штабных. И каждый полк, проходя мимо него, сотрясал воздух криками: Vive l’Empereur![19] и продолжал кричать, двигаясь дальше. На фоне грохота их артиллерии, под «рубидуб» барабанов и «тан-та-ра-ра» горнов, их усиливающиеся крики,
