Час цветения папоротников - Гавура Виктор Васильевич "gavura"

Паша непроизвольно дернулся, как будто хотел пуститься наутек. Но совладал с собой, и даже более того, собравшись с духом, сдавленно выкрикнул:

— Вот мое удостоверение! — махнув пред глазами Мирры Самойловны своей поддельной корочкой и, как пойманный вор, стал оглядываться по сторонам.

Опереточная импозантность слетела с него, как с «яблонь белый дым».

— А теперь садитесь и напишите мне расписку о неразглашении государственной тайны! — нашел, как поддеть строптивицу майор Воропаев.

— Хорошо, я сейчас же сделаю все, что от меня требуется по закону, — покладисто согласилась Мирра Самойловна, пристально рассматривая Пашу. — Но сначала, предъявите мне свое удостоверение личности, скажите, в каком отделе вы работаете и кто ваш начальник. Как только я проверю, кто вы на самом деле и поговорю с вашим начальством, вы сразу же получите исчерпывающую информацию обо всем, о чем только пожелаете. Но я должна вас сразу предупредить, что я ничего не знаю и не буду ничего писать, тем более, подписывать.

— Да это… Это же черт знает что! — поперхнувшись от негодования, вскричал майор Воропаев, — Сейчас же удалите ее из кабинета!

— Зейгермахер, сейчас же выйдите из кабинета! Я вам приказываю! — с готовностью взвизгнул Маленко, для надежности указав Мирре Самойловне правильное направление к двери.

— Ой, не надо меня уговаривать, я и так согласна!.. ‒ пропела в ответ Мирра Самойловна, лебедем выплывая из кабинета.

Это не фигура речи, а констатация факта, ‒ именно выплывая, иначе не скажешь. Маленко проводил ее негодующим взглядом, втайне завидуя ей.

Глава 14

Когда делать нечего, время растягивается резиной и час тянется, как два.

Сергей бесцельно слонялся по коридорам подстанции скорой помощи и рассматривал знакомые картинки на стендах. Вызовов не было, и он не знал, чем себя занять. В очередной раз, перечитал стих про грипп, который по-свински подл и коварен, и чреватый (а вот, чем чреватый, не указано, по-видимому, просто «чреватый»), от которого одно спасенье, ‒ прививка. Потом что, за всем наблюдает Сальмонелла!..

Телевизор смотреть не хотелось, однообразие программ убивало. По всем каналам одни воры выступали с разоблачением других, а затем, и те и другие, с пеной у рта, доказывали, что они-де не воры, а воры те, кто их называет ворами. И те, и другие, грозились подать друг на друга в Европейский суд по правам человека за распространение заведомо ложных слухов, порочащих их честь и достоинство. Какой канал ни включи, кто-то на кого-то восставал, поносил, изобличал. Глядя на этот балаган, создавалось впечатление, что на Украине остались одни только воры и проходимцы, и все они при власти.

Проходя по коридору вдоль холла, где у включенного телевизора спал в кресле шофер, Сергей мимоходом увидел отрывок очередного ток-шоу. Один народный депутат с воинственным видом осведомился у другого:

— Чем это вы у нас недовольны? — «у нас», подразумевалось, на Украине.

— Это не я у вас, а вы у нас!.. — с едким сарказмом возразил его визави, такой же народный депутат.

— Ну, и убирайся из нашей страны! — не растерявшись, выкрикнул первый народный избранник.

— А вот на тебе, выкуси! — находчиво ответил второй избранник народа и проиллюстрировал свою реплику в высшей степени непристойным жестом.

Ведущий с радостным оживлением потирал руки в предвкушении скандала полезного для рейтинга телевизионного канала. Вот оно, подлинное facies Hippocratica[19] украинского общества. Не понятно, из-за чего идет эта годами не прекращающаяся распря. Из-за непримиримой ненависти? Нет, сильные чувства им недоступны. Может, всему виной политика — великая цель, к которой стремятся их непреклонные умы, искушенные глубоким познанием жизни? Но, это вообще не про них. Нет, это грызня животных у корыта, пожирающих все без разбора, даже собственные экскременты. Глядя на эту, заполонившую все вокруг мразь, как не усомниться в постоянстве человеческих ценностей. Как?.. Все дело в людях. Все зависит от них. До какого же скотства только не опускается человек.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В кабинете у диспетчера вовсю вещал громкоговоритель. По радио «Культура» шла передача «Моя любимая игрушка». В прямой эфир передавали ответы дозвонившихся радиослушателей.

— Я росла после войны, игрушек у нас было мало. В детстве у меня была самодельная лялька-мотанка, я назвала ее Оксанка. Мы с детьми куклами играли в войну, брали их в плен, допрашивали, а потом выносили приговор и вешали кукол за шею на деревьях.

— Когда я был маленьким, я любил играть с живыми игрушками. Мы с друзьями ходили на речку и ловили там ящериц и лягушек. Лягушкам мы вставляли в зад соломинки, надували их и бросали в воду, а ящерицам отрывали хвосты. Было интересно смотреть, как плавают надутые лягушки или, как хвост ящерицы шевелится сам по себе. А из котят мы делали парашютистов. У меня было интересное детство, живые игрушки очень познавательные, а сейчас я работаю советником президента по вопросам гуманитарного развития.

— А в мэнэ играшкою була простая палка. Колы я був щэ малэнькый, то йиздыв на ний, як на конячци. А колы пидрис, то бигав з нэю по селу та быв нэю дитэй. Потим я йии спалыв…

— Скажите, пожалуйста, почему наша промышленность не выпускает такие игрушки, которые бы дети могли грызть? Дети это любят… А еще, попутно хочу у вас спросить, не вредно ли есть фрукты с кладбища?

Игрушки. Мы играем с ними всю жизнь, только игрушки наши меняются. Подумал Сергей, но ответ на последний вопрос и комментарии к сообщениям радиослушателей, он не дослушал. К нему подошла старшая медсестра подстанции Таня. Сергей знал, что она его ровесница, но выглядела она моложе своего возраста, и ее все по-прежнему звали Таней без отчества.

Сегодня у нее усталый вид, грустные глаза на бледном лице, в руках список. У Тани изящные руки, тонкие с утончающимися к кончикам музыкальными пальцами. Серебристый лак на ногтях облупился, неряшливо выглядит, отметил про себя Сергей. И указательный палец заклеен пластырем. На фоне белого пластыря пальцы кажутся темными. Так темнеют пальцы, когда почистишь ведро картошки. Таня приветливо улыбнулась, взглянув Сергею в глаза, они симпатизировали друг другу.

— Сергей Федорович, с вас три гривны.

Он дал три гривны, не спросив, для чего их собирают. Известно для чего: на именины или на похороны, а может, на свадьбу, либо чей-то юбилей. Оказалось, в этот раз деньги собирали для того, чтобы отослать их в Кабинет Министров. Материальную помощь отсылали с соответствующим письмом премьер-министру Януковичу, где указывалась цель помощи: «Для поддержания штанов Кабмина». Янукович был невежественный уголовник, враг умственного труда и любого человеческого знания. Экс-президент Кучма привез его из Донецка и, как социально близкого, сделал своим приемником.

А этой складчиной, по три гривны, медики их подстанции решили выразить свое отношение к повышению заработной платы врачам высшей категории, но позабыли, перед кем мечут бисер. Обещаний было много, и вот свершилось, повышение оклада составило фантастическую сумму, аж три гривны. По нынешнему курсу, доллар соответствует пяти гривнам, три, чуть больше его половины.

Сергей был равнодушен к тому, что людей, населявших территорию Украины, постоянно обманывают. Судя по всему, им это нравится, полагал он, не отождествляя себя с ними. Он обитал на этой территории, именно обитал, отнюдь не жил, поскольку это жалкое существование нельзя было назвать жизнью. Он не хотел иметь ничего общего ни с карикатурной страной, которую называют Украина, ни с рабски покорным народом, прозябавшим в этом краю, где депутатство стало прибыльным ремеслом хама. Кучка проходимцев, в очередной раз обманув свой электорат, пролезла к власти и стрижет народ, как овец.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вся подлость, которая с момента провозглашения самостийности творилась вокруг, казалась ему чем-то вроде сумбурной неразберихи неудачного воровского налета. Но он не хотел об этом думать. Сергей вообще старался ни о чем не думать, а жить так, как-нибудь, просто чтобы жить. Но, как он ни старался, у него не получалось не думать, и эти мысли съедали его живьем. Тогда он успокаивал себя тем, что глупо сетовать на этих людей, ведь медицинской наукой доказано, что люди крайне аморфны, их организм главным образом состоит из «влаги и воды». Что можно ожидать от такой жидкостной натуры?