Час цветения папоротников - Гавура Виктор Васильевич "gavura"

Продолжают работать только люди среднего и пенсионного возраста. Каждое дежурство, это серьезное испытание, но они останутся здесь до конца, пока не вымрут, все до единого. Что их здесь держит? На скорой бывает тяжело и горько до слез, даже страшно, но никогда не бывает скучно. Здесь на одном дежурстве можно увидеть начало и конец жизни, и все, что случается между этим.

Прибыв на место, выяснилось, что отравились суррогатной водкой. Виновник вызова двадцатилетний Вячеслав Кутько лежал на полу, по всему было видно, что у него тяжелая форма алкогольного отравления. Новая трехкомнатная квартира была пуста, не считая двух матрацев на полу, трех детских кроватей и множества порожних бутылок по углам. Забивал дыхание удушливый смрад, в котором преобладало зловоние кала, мочи и какой-то дохлятины.

На полу сидело двое детей в возрасте около двух лет. Первый, до крови исцарапанный, с остервенением душил за горло, отбивающегося кота. Второй, похожий на первого, перепачканный калом, голый сидел на полу и, размазывая кал по лицу, с безразличным видом его ел. Третий ребенок выглядывал из детской кроватки. От двух остальных, он отличался тем, что лицо, руки и рваная рубашонка у него были в зеленке.

Сергей срочно вызвал на себя специализированную бригаду. Раньше она называлась «токсикологической», теперь ее переименовали в «бригаду интенсивной терапии». Перекрестили порося на карася. Обычная игра в смену названий, от которых ничего не меняется, зато создается видимость деятельности. Не теряя времени до их приезда, Сергей начал оказывать помощь мертвецки пьяному Кутько.

Его кожа была холодной на ощупь, пульс на периферических артериях не прощупывался, закатившиеся глаза напоминали два сваренных вкрутую яйца. Сергей вместе с Миррой Самойловной переложили его с пола на матрац. Одеяла они не нашли и укрыли его каким-то тряпьем, а затем, сменяя друг друга, пытались попасть ему в вену. Но, ни у Сергея, ни у Мирры Самойловны ничего не получалось, артериальное давление не определялось и вены спались.

Жена потерпевшего назвалась Людой, на вид ей было около тридцати. Она выпила меньше, хотя и была сильно пьяна, но говорить могла. В грязной майке без трусов она сидела рядом на полу. Постоянно отбрасывая с лица растрепанные пряди липких волос, икая и запинаясь, она рассказывала о том, что произошло.

— Водку мы взяли в магазине «Фуршет», здесь, недалеко. Она там дешевая. Хватило на две бутылки. Выпили. Все, как всегда, ничего особенного, обычный приход. Я отошла ненадолго в туалет и там заснула. Прихожу, смотрю, а Вячек сам все допил и отключился. Я побуцкала его ногами, он в последнее время часто так поступает, все ему мало… А он лежит и ни гу-гу, даже не матерится. Тогда я к соседям пошла, а они вас вызвали.

— Вы, почему за детьми не смотрите? — стирая пот со лба, спросил Сергей.

«Когда бог сделал человека, он не запатентовал свое изобретение, теперь каждый Буратино может делать себе подобных», ‒ окинув взглядом детей, подумалось ему.

— Все врачи убийцы… — после продолжительного молчания, ответила Людмила. — Они еще в революцию показали свою гнилую сущность, Ленина и Горького отравили. Хотели и Сталина отравить, но он им не дался, взял сам, и умер.

— Ну, так уж и все?.. — с сомнением спросил Сергей. — Может, среди них есть хоть несколько не убийц?

После внутривенного введения нескольких препаратов, показатели сердечной деятельности у Кутька улучшились. Зрачки на свет по-прежнему не реагировали, но появилась реакция на инъекции в виде утробного мычания.

— Нет, все поголовно! — с пьяной категоричностью возразила Людмила, решительно разрубив воздух рукой, будто поставила над сказанным утвердительный знак. — По крайней мере, которые мне попадались, так все. Мне в роддоме соседка по палате дала почитать газету, там писали об этих врачах-вредителях, которые хотели отравить Сталина. Там им никто дифирамбов не пел: «люди в бэ-э-э-лых халатах!», — кривляясь, проблеяла Людмила и утерла мокрый рот ладонью. — Там их прямо называют: «изверги рода человеческого».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Чем же они вам так насолили? — без обиды, напротив, с веселыми интонациями в голосе спросил Сергей.

‒ Из-за того, что у моего ребенка зараза, они требуют его от остальных моих детей «отделить». А куда мне его отделять, если они хотят быть все вместе? Та и прятать их по комнатам я хочу, их же потом не найдешь… К тому же, это нарушение их гражданских прав. За это незаконное требование с них полагается возмещение. Хорошо, что я их не послушалась и этого не сделала, и делать не буду, не пошла из-за их халатности на преступление, но за моральный ущерб моей чести и достоинства, пусть мне теперь заплатят, что положено!

У Кутька появилась реакция зрачков на свет, и он стал громче мычать.

— О том, что у нас будет тройня, мы с мужем узнали, когда я была на пятом месяце беременности, — как заведенная, продолжала рассказывать Людмила.

Припоминая подробности, она кривила рот и смахивала пьяные слезы.

— Мы обрадовались, теперь заживем, все теперь у нас будет бесплатно. Квартиру новую выбьем, а комнату в коммуналке, продадим. Новую, тоже можно будет продать, если деньги кончатся. Все у нас было хорошо, я даже с Вячеком стала меньше собачиться. И все было хорошо до вмешательства врачей-вредителей. До них у меня ничего не болело, а на седьмом месяце они заразили меня токсикозом и положили под капельницы. От большого количества жидкости, которую они в меня влили, у меня поднялось давление, отказали почки и начались преждевременные роды. Потом выяснилось, что доктора все делали не так как надо. Но это еще ничего…

Через четыре недели после родов мне показали моих мальчиков. Я была в ужасе, у всех были вывернуты ручки и ножки. Оказалось, когда им ставили капельницы, ручки у них застывали в противоестественном положении, а врачи не утруждали себя тем, чтобы после вывернуть их в нормальное положение. Так они и зафиксировались. Потом, когда я им на это указала, они все поисправляли. Но все равно, они все делали неправильно, из-за этого голова, вон у того, который в кровати, приплющена с одной стороны так, что даже глаза поехали, один стал выше другого. Его голове в роддоме никто внимания не уделял. Вместо того чтобы выполнять клятву Гиппократа, врачи-убийцы приговорили моих детей к смерти.

А теперь они мне говорят, что они предупреждали о том, что мне не надо было пить во время беременности и что у моих детей могут быть проблемы из-за того, что у меня муж алкоголик. А может, у нас любовь! Будут они мне указывать, от кого мне рожать. А Вячек у меня хороший… Когда все это случилось, у Вячека был перелом черепа, а то б он им показал! Когда я ходила беременной, он меня почти не бил. Ну, было один раз, я в него банкой с огурцами бросила, а он мне случайно ногой в живот попал.

Так я сама была виновата, меня с перепою кумарило, а он мне говорит: «Подкинь огурцов на закусон». Мне не понравилось, как он это сказал, я и подкинула… Ну, и еще один раз было, когда я его ножом порезала. Так, слегка, только руки… Но он тогда меня не в живот бил, только по бокам. Я ничего не чувствовала, пьяная была. Но он не больно бил, хоть и ногами. Что он дурак, беременную по животу бить? По бокам, да, а по животу, нет. Я так врачам этим и сказала, но они и слушать не хотят, все на меня и на мужа свалить готовы, чтобы спрятать свою некомпетентность.

Я считаю, это не по-европейски… Это же форменная необразованность и низкая квалификация. Я с этими врачами-убийцами судиться буду, надо же кому-то вывести на чистую воду этих убийц живых существ. Мне в роддоме рассказывали, один из них пьяный во время операции свои очки в кишки одной женщине уронил, не заметил, и там их зашил, а когда взятки считать начал, кинулся, а очков нету… Их потом из живота у нее вырезать пришлось. Пусть эти убийцы моих мальчиков сперва вылечат, я же их родила не заболелыми, и моральный ущерб пускай мне возместят, а потом я подумаю, прощать их или нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Кутько открыл плавающие глаза и попытался сесть. Сергей его удержал и тот, с громкими бессвязными криками, суча по полу ногами, стал от него отбиваться. Стоя на коленях, Сергей пытался удержать, порывавшегося бежать Кутько. Внезапно Сергей почувствовал, что его колени начали скользить. Он стоял на коленях в луже мочи.