Любовь с ароматом чая - Джанет Маклеод

– Нет, конечно, не то же самое, – сказала Кларри, обнимая его.

Мальчик осторожно выскользнул из ее объятий.

– Клайв говорит, что в этой школе здорово. Я смогу там ездить верхом в уик-энды. И уроки музыки у меня будут настоящие.

Он смутился и добавил, запинаясь:

– Н-нет, конечно, Олив хороший учитель…

– А как же твой друг Джонни? – спросила Кларри, подыскивая доводы, которые могли бы заставить Уилла остаться. – Разве ты не будешь по нему скучать?

– Это несерьезный разговор, – ответил Уилл пренебрежительно. – К тому же Джонни со следующего года пойдет в школу в Эдинбурге.

Кларри стало ясно, что он настроен решительно.

– Ну, а я буду очень сильно по тебе скучать, – призналась она, потрепав мальчика по волнистой шевелюре.

Он в ответ тоже шутливо погладил ее по голове.

– Нет, не будете. Вас будет развлекать Джек, парень из фирмы, торгующей чаем.

Кларри рассмеялась и толкнула его.

– Бесстыдник!

Уилл соскочил со стола и, схватив пирожок со свининой, испеченный Лили, выбежал из кухни, хихикая.

Впервые с Дэниелом Мильнером Кларри встретилась в августе. Ему был назначен прием дома у Стоков. Он стал первым клиентом, явившимся в Саммерхилл после смерти Луизы. По этому случаю Кларри накрыла на стол. Мистер Мильнер оказался невысоким жилистым брюнетом с густыми усами, поднимающимися вверх, когда он улыбался, и прямодушным характером.

– Мисс Белхэйвен? Полагаю, это вас я должен благодарить за знакомство с мистером Стоком. Мой работник Брэвис много рассказывал мне о вас. И только хорошее, – прибавил он, видя, что Кларри залилась краской.

– Я надеюсь, ваш бизнес будет процветать, – сказала она с улыбкой. – Нам всем очень нравится ваш чай.

– Что ж, хорошо.

Мильнер явно был польщен.

– Я рад, что ваши симпатии принадлежат не только Джеку.

В эту минуту появился Герберт.

– Кто такой Джек? – спросил он.

– Мой разносчик, – ответил Мильнер. – А вы разве не знали, что он ухаживает за вашей милой экономкой?

Герберт испуганно взглянул на Кларри:

– Правда?

– Нет… ничего серьезного, сэр, – смутилась Кларри, краснея. – Мы просто друзья.

В ответ он лукаво ей улыбнулся.

– Ну, это не мое дело. Я просто боюсь так скоро лишиться столь замечательной экономки.

– Этого не случится, сэр, – ответила Кларри и поспешила налить гостю шерри.

Подавая на стол во время обеда, она невольно подслушала часть их разговора. Их беседа чрезвычайно ее увлекла, ведь коммерция и предпринимательство всегда интересовали Кларри больше, чем музыка и литература.

Из сказанного девушка поняла, что другие торговцы чаем пытаются уничтожить бизнес Мильнера, мошенничая с ценами. Ей было известно, что почти весь чай продается с аукциона на Минсинг-лейн в Лондоне.

– …сообщил мне, что брокер надул меня с ценой на ассамский чай, – говорил Дэниел Мильнер, пока Кларри убирала блюда с холодным мясом и пикулями. – Брокер назначил нереальные цены, вынуждая меня запрашивать за свой чай больше, чем следовало бы.

– Крайне неприятно слышать о том, что посредники действуют так недобросовестно, – неодобрительно заметил Герберт. – Они должны бы блюсти интересы своих клиентов, а не вредить им.

– Да, конечно. Но в чайном бизнесе есть такие, кто растопчет мелкого предпринимателя и за один пенни, – продолжал Мильнер. – И они ничем ради этого не погнушаются. Брокер, конечно же, стал все отрицать, когда я вызвал его на откровенный разговор, и мне не удалось выяснить, кто за всем этим стоит. Они все ополчились против меня, чужака.

– Но в этом нет абсолютно никакой необходимости, – сказал Герберт. – Сейчас чайный бум, и всем хватит места на рынке.

– Их злит, что простой трудовой человек вроде меня приходит в бизнес и у него дела идут лучше, чем у них. Я сбиваю им цены доставкой заказов на дом. А они хотят прибрать к рукам все: и магазины, и чайные, и доставку. Они считают меня выскочкой.

Кларри с трудом сдержалась, чтобы не вмешаться в разговор. Точно такими же методами ее отца выживали из бизнеса могущественные семейства вроде Робсонов, которые жаждали подмять под себя весь рынок, скупая небольшие хозяйства и вступая в сговоры. Ей хотелось крикнуть, что она знает, какое именно семейство строит козни Мильнеру. Никто не желает разорения «Чайной компании Тайнсайда» больше, чем Робсоны. Разве Ландсдоуны не хвастались тем, что Уэсли стал самым успешным чайным брокером в Лондоне? Кларри не сомневалась, что именно он стоит за кампанией по вытеснению Дэниела Мильнера с чайного рынка. Когда речь идет о деньгах, этот человек не знает пощады. Судьба несчастного сына Амы – яркое доказательство того, как далеко может зайти Уэсли, отстаивая свои коммерческие интересы.

Вдруг Кларри осознала, что оба мужчины пристально смотрят на нее.

– Что случилось, Кларри? – спросил Герберт. – Вы хотите что-то сказать?

Кларри пришла в замешательство, разрываясь между желанием сообщить им об Уэсли и стремлением не вмешиваться. То обстоятельство, что Робсон является родственником Ландсдоунов, осложняло принятие решения. Как она может бросать обвинения в адрес родни Вэрити, ведь у нее нет никаких доказательств. Этим она поставила бы Герберта в крайне неловкое положение. Кларри проглотила ком в горле.

– Вам подать кофе сюда, сэр, или принести в кабинет?

Мистер Сток удивленно взглянул на нее. Он никогда не пил кофе после полудня.

– Не надо кофе, спасибо. Принесите нам кувшин воды.

Кивнув, Кларри вышла из комнаты, испытывая недовольство из-за того, что пришлось промолчать. Выходя, она слышала, что мужчины продолжили беседу о том, что у Мильнера недостаточно наличных денег, и Герберт предложил инвестировать средства в его компанию. Кларри решила довериться чутью и здравому смыслу Герберта, потому что в глубине души верила: «Чайная компания Тайнсайда» выживет при его мудром содействии.

Глава семнадцатая

– Об этом не может быть и речи, глупый мальчишка! – кричала Вэрити. – Где это слыхано, чтобы слуг приглашали на венчание?

– Но я их, скорее всего, не увижу, если они не придут, – огорченно произнес Уилл. – У меня всего один выходной день в школе, я должен буду вернуться на четырехчасовом поезде.

Вэрити было безразлично, будет ли Уилл присутствовать на ее свадьбе.

– Ты бы лучше думал о том, как бы увидеть наше с Берти венчание, – ответила она надменно, – а не сплетничать с никчемными сестрами Белхэйвен.

Кларри подслушала эту перебранку незадолго до того, как Уилл отправился в школу в первый раз. Она паковала его новый кожаный чемодан в его комнате, и преданность мальчика тронула ее. Когда он с удрученным видом вошел в комнату, она сдержанно обняла его.

– Мы с Олив придем в кафедральный собор, – пообещала Кларри. – Этого мисс Ландсдоун нам запретить не может.

– Но вас не будет на приеме, – вздохнул Уилл. – Там не будет никого, с кем можно было бы поговорить, одни скучные взрослые.

– Думаю, среди двух сотен приглашенных ты найдешь с кем поболтать, правда? – возразила Кларри, улыбнувшись. – К тому времени ты уже сможешь рассказать Клайву о своей новой школе.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Уилл.

На следующий день он уехал. В своей новой форме он казался маленьким и испуганным. Когда они остались вдвоем в его комнате, Уилл обнял Кларри и, уткнувшись в ее передник, заплакал. Она крепко прижала его к себе и стояла так, пока сама боролась с подступившими слезами, а потом нежно отстранила мальчика.

– Увидимся в день свадьбы, – напомнила она ему. – А там не за горами и Рождество.

После отъезда Уилла дом, казалось, опустел. Не было слышно его топота на лестнице и напевов в коридоре. Кларри по привычке поглядывала на кухонную дверь, ожидая, что вот он ворвется и сметет все съестное со стола, но потом вспоминала, что до встречи с ним ждать еще несколько месяцев. Олив скучала по Уиллу не меньше. Теплые сентябрьские вечера она проводила, играя на скрипке у открытого окна в его спальне, делая вид, что проветривает комнату.

– Бедный мальчик, – говорила Долли. – Услали, как будто он в чем-то провинился. Странные обычаи у этих господ.

Поздно вечером, когда Кларри запирала двери и шла к себе в спальню, она слышала, как Герберт ходит туда-сюда в своем кабинете, не находя покоя. Иногда свет в кабинете горел даже тогда, когда она спускалась вниз ранним утром. Девушка не сомневалась, что Герберт скучает по своему младшему сыну больше, чем хотел показать, и чтобы пережить эту новую разлуку, с головой ушел в работу. В ней заключался смысл его жизни, и Кларри радовалась тому, что он снова приступил к делам, а не увяз в отчаянии и тоске. Обрамленное коротко остриженными волосами, с порезами на щеках от неосторожного бритья, его осунувшееся лицо носило печать отстраненности. Но время от времени его бледные губы оживляла улыбка, и Герберт снова становился привлекательным. Это давало Кларри надежду на то, что со временем он обретет душевный покой.