Бронелетчики. Кровь на снегу - Игорь Карде

Упорный, гад, к тому же сильный, понял Молохов, и ловкий, несмотря на внешнюю неуклюжесть и квадратные размеры, попробуй-ка одолеть такого! Это была уже не вольная борьба, не самбо даже, а какое-то японское сумо…

На помощь Матвею пришел один из его бойцов – подскочил к финну сзади и с размаху засветил прикладом по голове. Благо тот был без шапки – слетела во время схватки. Бугай громко охнул и схватился рукой за затылок – из-под пальцев потекла кровь.

Матвей скинул с себя оглушенного финна, вскочил на ноги и подобрал пистолет. Бугай, увидев направленный на него ствол, решил не искушать судьбу – поднял руки и что-то неразборчиво промычал. Очевидно, говорил, что сдается…

Молохов обернулся к своему нежданному помощнику – им оказался Иван Мешков: он стоял позади финна и держал его на мушке. Чтобы не вздумал еще чего выкинуть…

– Спасибо, – с чувством произнес Молохов, – выручил. А то я бы с ним еще долго возился… Веди пленного к нашим, скажешь, твоя добыча.

Иван качнул перед финном стволом винтовки – вставай, мол, и двигай лапами. Тот все понял и поднялся. И еще раз потрогал затылок – ладонь была вся в крови. Он осуждающе посмотрел на Ивана – за что ты меня так? Мог бы и потише, голова-то не каменная…

Мешков лишь грозно сдвинул брови – иди и не оглядывайся. Нечего тут жаловаться, на войне как на войне. И вообще – если враг не сдается… Финн тяжело вздохнул, подобрал слетевшую шапку и грустно побрел в сторону моста…

Между тем бой на полянке уже заканчивался – красноармейцы перешли в атаку и погнали лыжников. Тут и там гремели выстрелы, слышались отчаянные крики, кое-где звучал отборный русский мат: дело дошло до рукопашной. Но в целом бой был уже выигран – финны, не выдержав яростного напора, стали отступать. Слева и справа тоже уже гремело громкое «ура» – это перешли в атаку второе и третье отделения…

Капитан Юсси Йокинен, командир финского отряда, принял решение – отступать. И запустил вверх зеленую ракету – всем отходить в лес. А сам с ручным пулеметом остался прикрывать своих солдат.

Он вышел на полянку – самое удобное место для обороны. Впереди – открытое пространство, отлично простреливается, можно хоть немного, но задержать русских. А его бойцы (особенно молодые, только что призванные ребята) успеют скрыться в темноте и спасти свои жизни…

На поляне капитан увидел такую картину: бой уже фактически закончился, его солдаты дружно сдаются. А некоторых уже ведут в плен – в частности Сами Сойву, самого лучшего его бойца. Метко прозванного в роте «гориллой». И это, заметьте, было самое безобидное его прозвище!

Собственно, Сами и был самой настоящей гориллой – здоровым, сильным, тупым парнем, злым и очень вспыльчивым. На гражданке он не раз сидел в тюрьме за пьяные дебоши, которые сам же и провоцировал. Его буйные выходки и жестокие драки, как правило, заканчивались тяжелыми последствиями для других участников, часто – для двух-трех парней сразу, и тогда Сами приходилось отвечать…

Сойву слыл в деревне буяном, пьяницей, совершенно неуправляемым человеком. Он не выносил никаких ограничений. Если что-то было не по нему – сразу лез в драку. И тогда усмирять его приходилось всем миром. Местные полицейские его боялись и предпочитали не связываться. Если, конечно, дело не доходило до чего-то серьезного…

Сойву работал грузчиком на лесопилке и в одиночку носил целые бревна, а о его силе, злобном упрямстве и диком характере ходили легенды. Девушки его опасались, парни избегали, друзей у него никогда не было, поэтому по выходным он в одиночку накачивался пивом и шел в деревню искать приключений. И, как правило, находил… Последняя его драка (как раз накануне военной кампании) закончилось весьма плачевно для двух его оппонентов (потеряли чуть ли не половину зубов), и Сойву упекли за это в тюрьму на полгода. Пусть посидит, остынет. А заодно и подумает о своей жизни…

Но с началом войны его, как и других преступников (конечно, не самых закоренелых), решили призвать в армию. Финское правительство рассудило здраво: нечего в трудное время держать крепких молодых парней за решеткой, пусть искупают свою вину перед обществом на фронте. Так Сойву попал в 27-й пехотный полк. Не совсем добровольно, конечно… В общем, ему предложили выбор: или ты идешь в армию, или мы поднимаем твои старые дела и сажаем надолго, как минимум на два-три года.

Сойву подумал и выбрал первое – сидеть за решеткой ему совсем не хотелось. Он любил волю, свободу, а в тюрьме разве жизнь? Да и кормят там препаршиво… Не говоря уже о том, что пива совсем нет. На воле же по-любому будет лучше, даже в армии.

Кроме того, Сами сказали, что, как только военные действия кончатся, его сразу же отпустят и простят все старые грехи. Можно начать жизнь по новой, с чистого листа. Снова пить, гулять, буянить, драться, дебоширить – все, что угодно. Лишь бы не доводить дело до серьезных последствий…

В армии Сами неожиданно понравилось – пришлись очень кстати его сила и злоба. Он быстро заработал авторитет среди товарищей (в основном с помощью кулаков), и его стали ласково и уважительно называть «гориллой». Командование, чтобы избавиться от буйного и плохо управляемого бойца, часто посылало Сойву на самые опасные задания. Из которых он, как ни странно, всегда возвращался целым и невредимым. За храбрость и самоотверженность он был даже представлен к награде, только бумаги где-то застряли наверху…

Сойву был просто счастлив таким вниманием к себе – надо же, его уважают! И даже наградят! После войны он вернется на лесопилку и всем покажет – смотрите, люди, что у меня есть. Вы считали меня тупым, ни к чему не годным, а вот она, медаль. Большая и блестящая.

Но все его сладкие мечты мгновенно рухнули – когда русские захватили его в плен. И вместо награды его ожидала холодная Сибирь. Или что-то похуже…

… И ведь как обидно-то: почти одолел этого русского, подмял под себя, но получил подлый удар сзади по затылку. Это не по-честному, у нас так не дерутся! Вот и взяли его подло в плен…

Появление на поляне капитана Юсси Йокинена Сами воспринял как знак судьбы – надо вырываться! Он набросился на Мешкова – сбить с ног, захватить оружие, бежать. Сбить удалось без труда: Иван был в два раза легче финна. Сойву ухватился ручищами за винтовку и стал ее вырывать, но Иван вцепился в свое оружие намертво – понимал, что от этого зависит его жизнь…

Юсси Йокинен и Матвей Молохов увидели друг друга одновременно. И одновременно же выстрелили. Первый дал короткую очередь из ручного пулемета, второй – пальнул из пистолета. Попали оба – капитану русская пуля угодила точно в голову, а пулеметная очередь финна прошила Молохову грудь…

К счастью, под гимнастеркой у Матвея имелась защита – легкий, но прочный кевларовый «броник», который и спас ему жизнь. От пулевого удара Молохов отлетел назад, повалился на снег, но быстро поднялся и приготовился к бою. Но драться оказалось уже не с кем: капитан Йокинен был мертв…

Но и Матвей оказался ранен. Из трех пуль, попавших в него, две застряли в «бронике», а третья каким-то образом пробила защиту и угодила в грудь. Молохов почувствовал, как по гимнастерке потекла горячая кровь… «Это ничего, – подумал он, – стоять и стрелять я могу, значит, могу и командовать… Надо закончить бой».

Сзади Матвей услышал какое-то сопение и шум борьбы, обернулся – а это пленный бугай напал на Мешкова, повалил и уже почти вырвал винтовку из рук. Еще немного – и завладеет оружием. Тогда Ивану точно конец. Молохов, почти не целясь, выстрелил. И снова попал. Да и трудно было не попасть в такую крупную мишень, да еще с близкого расстояния… Бугай тяжело упал на Мешкова, придавил огромным весом. Иван с трудом выбрался из-под мертвой туши, сел, отдышался:

– Спасибо… товарищ… старший лейтенант… А то… уж подумал… все, конец мне…

– Ничего, мы с тобой еще повоюем, – слегка улыбнулся Молохов. – А теперь ты мне подсоби…

Иван подскочил, подставил плечо.

– Товарищ старший лейтенант, у вас серьезная рана! Надо срочно в госпиталь!

– Сам знаю, – усмехнулся Матвей, – но нельзя, нужно закончить здесь…

– Так уже все, – ответил Иван, оглядывая полянку и прислушиваясь к звукам выстрелов. – Кончился бой… Слышите, далеко палят, значит, финны отступают.

Действительно, стрельба шла уже где-то в глубине леса. Лыжники, потеряв своего командира и значительную часть личного состава, решили вернуться на прежние позиции. Тем более что и сигнал к отступлению уже был – зеленая ракета. Они свой долг выполнили, теперь можно подумать и о себе…

Красноармейцы преследовать их не стали – куда в густом лесу, да еще в темноте! Главное, мост был спасен и задача выполнена…

Уцелевшие бойцы третьей роты начали восстанавливать оборону и готовиться к отражению другого нападения (если случится). А первый взвод потянулся обратно к переправе – ждать новых приказов и распоряжений.