Том 5 - Агата Кристи

– Ерунда. Вы столько сочинили про это книг!

– По меньшей мере пятьдесят пять. Сочинить преступление легко, трудно придумать, как его скрыть. И чего это мне стоит! – мрачно продолжала миссис Оливер. – Говорите что угодно, а ведь это неестественно, если пять или шесть человек оказываются поблизости от места преступления, когда Б. убивают, и у всех у них есть мотив для убийства. Разве только этот самый Б. препротивный субъект, но тогда о нем никто не пожалеет и всем глубоко безразлично, кто именно убийца.

– Понимаю ваши трудности, – сказал я. – Но раз вы справились пятьдесят пять раз, справитесь и теперь.

– Вот и я это себе повторяю, но сама не верю. Мучение какое-то.

Она снова схватилась за голову и стала дергать прядку надо лбом.

– Перестаньте! – воскликнул я. – Того и гляди вырвете с корнем.

– Глупости, – заявила миссис Оливер. – Не так-то это просто. Вот когда я болела корью в четырнадцать лет и у меня была очень высокая температура, они у меня лезли клочьями – все волосы надо лбом выпали. Так было обидно. Для девочки просто ужас. Я вчера вспомнила об этом, когда была в больнице у Мэри Делафонтейн. У нее сейчас волосы лезут так же, как у меня тогда. Мэри говорит, ей придется носить накладку, когда она поправится. В шестьдесят лет волосы так легко не отрастают.

– Видел на днях, как одна девушка вырывала волосы у другой прямо с корнем, – сказал я, и в голосе у меня невольно прозвучала гордость человека, изведавшего подлинную жизнь.

– Где это вы такое видели?

– В одном кафе в Челси.

– А, Челси. Ну там, наверное, всякое может случиться. Битники, спутники, «Разбитое поколение»[62] и все такое. Я про них не пишу, боюсь перепутать названия. Лучше писать о том, что знаешь. Спокойнее.

– О чем же?

– О морских путешествиях, студенческих общежитиях, о больничных делах, церковных приходах, благотворительных распродажах, музыкальных фестивалях, общественных комитетах, приходящей прислуге, о молодежи, как она странствует автостопом по всему миру в интересах науки, продавцах и продавщицах... – Она остановилась, переводя дыхание.

– Понятно, об этом вам легко писать.

– И все-таки пригласили бы вы меня разок в какой-нибудь бар в Челси. Я бы там набралась новых впечатлений, – мечтательно промолвила миссис Оливер.

– Когда прикажете. Сегодня?

– Нет, сегодня не выйдет. Надо писать. Вернее, терзаться мыслью, что книга не получается. Вот в этом главная писательская беда. И вообще ремесло наше отнюдь не из приятных. Но есть прекрасные минуты, и они окупают все – на тебя нисходит вдохновение, ты рвешься скорее взяться за перо. Скажите, Марк, можно убивать на расстоянии? Дистанционным управлением?

– Что значит – на расстоянии? Нажать кнопку и послать смертоносный радиоактивный луч?

– Нет, я не о научной фантастике. Я о черной магии.

– Восковая фигурка – и булавку в сердце?

– Восковые фигурки теперь не в моде, – презрительно заметила миссис Оливер. – Но ведь случается странное, я столько слышала. В Африке, в Вест-Индии. Туземцы насылают друг на друга смерть. Вуду, ю-ю... В общем, вы знаете, о чем я.

Я возразил, что сейчас многое объясняют силой внушения. Жертве постоянно внушают, что она обречена, таков вердикт всех врачей, а подсознание делает свое дело и берет верх.

Миссис Оливер негодующе фыркнула:

– Попробуй кто-нибудь убедить меня, будто я обречена сейчас же лечь и умереть, – назло не умру.

Я рассмеялся:

– У нас в крови западный скепсис, который вырабатывался веками. Неверие в сверхъестественное.

– А вы, значит, верите?

– Не берусь судить, мне об этом почти ничего не известно. Что за странные у вас мысли сегодня. Новый шедевр будет об убийстве силой внушения?

– Вовсе нет. Что-нибудь привычное, вроде мышьяка, мне больше подходит. Либо же какой-нибудь надежный тупой предмет. С огнестрельным оружием всегда морока. Но ведь вы явились не для того, чтобы разговаривать о моих книжках.

– По правде говоря, нет. Просто моя двоюродная сестра Роуда Деспард устраивает благотворительный праздник и...

– Ни за что! – отрезала миссис Оливер. – Вам известно, что произошло на таком же празднике в прошлый раз? Я затеяла игру «Поиски убийцы», и первым делом, представьте, мы наткнулись на настоящий труп – жертву преступления. До сих пор никак не приду в себя.

– Поисков убийцы не будет. Все, что от вас потребуется, – это сидеть в палатке и надписывать свои книги, по пять шиллингов за автограф.

– Ну это бы еще ничего, – с сомнением произнесла миссис Оливер. – А мне не придется открывать праздник? Или говорить всякие глупости? И надевать шляпу?

Я заверил: ничего подобного от нее не потребуется.

– Это займет у вас всего час или два, – уговаривал я. – А потом сразу начнется крикет, хотя нет, время года неподходящее. Ну, танцы для детей, наверное. Или маскарад с призом за лучший костюм...

Миссис Оливер взволнованно прервала меня:

– Конечно! Как раз то, что надо! Мяч для крикета! В окно видно, как мяч взмывает в воздух, это отвлекает моего героя, он теряет ход мысли и ни словом не упоминает о какаду. Как хорошо, что вы пришли, Марк. Вы – замечательный!

– Я не совсем понимаю...

– Может быть, зато я понимаю, – сказала миссис Оливер. – Все запутано, и мне некогда объяснять. Очень приятно было повидаться, а теперь быстренько уходите. Немедленно.

– Ухожу. Насчет праздника решили?

– Подумаю. Не беспокойте меня пока что. Куда я, черт возьми, дела очки? Опять запропастились!

Глава 2

1

Миссис Джерати, экономка в доме католического священника, по своему обычаю, резко распахнула входную дверь. Она словно не просто открывала на звонок, а думала про себя со злорадным торжеством: «На сей раз, голубчик, ты мне попался!»

– Ну, чего тебе нужно? – грозно спросила она.

На крыльце стоял мальчик – обыкновенный мальчишка, каких много. Невзрачный, неприметный. Он громко сопел, видно, из-за насморка.

– Священник тут живет?

– Тебе нужен отец Горман?

– Меня за ним послали, – отвечал паренек.

– А кому это он понадобился и зачем?

– В доме двадцать три. На Бенталл-стрит. Там женщина помирает. Вот меня миссис Коппинз и послала. За католическим священником. Другие не годятся.

Миссис Джерати успокоила его на этот счет, велела мальчишке подождать и удалилась; через несколько минут появился высокий пожилой священник с небольшим кожаным саквояжем в руке.

– Я отец Горман, – сказал он. – Бенталл-стрит? Это возле сортировочной станции?

– Совсем рядом, рукой подать.

Они зашагали по улице.

– Ты говоришь, миссис Коппинз? Так ее зовут?

– Она – хозяйка дома. Комнаты сдает. А помирает жиличка. Дэвис, что ли, зовут.

– Дэвис? Что-то не припомню.

– Да она из ваших будет. Католичка то есть.

Священник кивнул. Они быстро дошли до Бенталл-стрит. Мальчик показал на унылый дом в ряду таких же высоких и унылых домов:

– Вот он.

– А ты не пойдешь со мной?

– Да я не здесь живу. Просто миссис Коппинз дала мне шиллинг, чтоб я за вами сбегал.

– Понятно. Как тебя зовут?

– Майк Поттер.

– Спасибо, Майк.

– Пожалуйста, – ответил Майк и пошел прочь от дома, насвистывая. Чья-то неминуемая смерть его не печалила.

Дверь дома номер двадцать три отворилась, и миссис Коппинз, краснолицая толстуха, пригласила священника войти.

– Милости прошу, пожалуйста, – сказала она приветливо. – Жиличка моя совсем плоха. Ее бы надо в больницу, я уж звонила, звонила, да разве они когда приедут вовремя... У моей сестры муж ногу сломал, так шесть часов ждал, пока приехали. Здравоохранение называется. Денежки берут, а когда понадобится врач, то и днем с огнем не найдешь.

Она вела священника вверх по узким ступенькам.

– Что с ней?

– Да гриппом болеет. И вроде ей уж получше было. Рано вышла. В общем, приходит она вчера вечером – краше в гроб кладут. Легла. Есть ничего не стала. Доктора, говорит, не нужно. А нынче утром гляжу – ее лихорадка бьет. На легкие перекинулось.

– Воспаление легких?

Миссис Коппинз кивнула. Она открыла дверь, пропустила отца Гормана в комнату, объявила бодрым, веселым голосом: «Вот к вам и священник пришел. Теперь все будет хорошо» – и удалилась.

Отец Горман подошел к больной. В комнате, обставленной старомодной мебелью, было чисто прибрано. Женщина в кровати возле окна с трудом повернула голову. Священник увидел с первого взгляда, что она тяжело больна.

– Вы пришли... Времени осталось мало. – Она говорила с трудом, задыхаясь. – Злодейство... Такое злодейство... Мне нужно... нужно... Я не могу так умереть... Исповедаться в моем... тяжком грехе...