Превосходство этажерок (СИ) - Константин Николаевич Буланов

Пока командующие бригад собирали полковых командиров. Пока определяли части, что виделось возможным направить на отражение атаки в тылу без угрозы оставления окопов совершенно пустыми. Пока эти самые части формировали батальонные колонны и скорым маршем выдвигались в тыл. Драгоценное время было упущено, о чем свидетельствовала взошедшая на небе Луна. Да и наличие всего трех мостов через Дейму на сей раз играли на руку русским. Как и те оборонительные позиции, что незадолго до начала войны на западном берегу реки возвели сами немцы.

Пусть понесшие значительные потери русские не имели возможности создать непрерывную линию обороны по всей протяженности образовавшегося по берегам Деймы и Прегель семидесятикилометрового фронта, проход через все обнаруженные мосты и переправы оказался намертво перекрыты. Те станковые пулеметы, выведенные на прямую наводку и обзаведшиеся капонирами самоходки с броневиками, не говоря уже о подтянутых полевых орудиях, что к утру 30-го апреля оказались сосредоточены у рукотворных переправ, подчистую выкосили передовые эскадроны немецкой кавалерии попытавшейся приблизиться к мостам. Столь же печальная участь оказалась уготована тем пехотным батальонам, что немцы бросили на разведку боем. Подпущенные вплотную к переправам, первые роты этих батальонов полегли в полном составе. Никто из их солдат и офицеров не смог отступить, а брошенные на произвол судьбы раненые еще несколько часов оглашали окрестности своими протяжными стонами и мольбами о помощи. Остальные же роты смогли отступить, но отнюдь не в полном составе. Заговорившая вскоре артиллерия тоже не смогла в должной мере поспособствовать прорыву. Во-первых, никто не отменял контрбатарейную стрельбу русских полевых пушек. Во-вторых, вскоре на огонек подтянулась русская же авиация, не поскупившаяся на прицельное сбрасывание сотен взрывоопасных подарков. И вот в таком темпе прошло целых пять дней. Немцы, то пытались прорваться через мосты, посылая на верную смерить одну сотню людей за другой, то предпринимали попытки наладить переправу на срубленных наскоро плотах, которые с завидной регулярностью обнаруживались и обстреливались заранее размещенными секретами, патрулирующей западный берег Деймы русской кавалерией или же проходящей над рекой авиацией.

В защиту германских солдат и офицеров стоило отметить, что, время от времени, у них все же выходило просочиться через изобилующие прорехами позиции русских войск. Один раз две переправившиеся через реку вплавь пехотных роты даже попытались организовать ночную атаку с тыла на защитников моста в районе Тапиау. И у них почти вышло обеспечить прорыв пошедшего на штурм моста пехотного полка! Лишь своевременный подрыв заложенного под переправой мощнейшего фугаса смог спасти положение. Но прежде чем стрельба сошла на нет, державший в этом месте оборону пехотный батальон потерял убитыми и ранеными две трети личного состава.

В конечном итоге почти две тысячи человек, большей частью из числа уцелевших кавалеристов, все же умудрились переправиться на западный берег и уйти к Кенигсбергу. Еще не менее тысячи нарвались на шныряющие повсюду эскадроны русской кавалерии и, либо сдали оружие, либо сложили головы. А после у оставшихся практически без съестных припасов войск не осталось надежды на деблокирование извне и в одну из ночей на штурм двух сохранившихся мостов начали выдвигаться десятки тысяч солдат. Теперь уже немецкое командование рассчитывало, что лучи восходящего солнца изрядно ослепят русских стрелков, тем самым сыграв на руку сынам великой Германии. Да и все уцелевшие орудия успели собрать в одном месте в надежде, что их ураганный огонь поможет сбить противника с занимаемых позиций.

И все же разведка в очередной раз ошиблась, предполагая, что в окружение отданных под командование Флуга сил попадет XX армейский корпус немцев. Но на сей раз ошиблась, можно сказать, в лучшую сторону, переоценив противника. Нет, ни в коем случае нельзя было сказать, что солдаты запасных полков уступали в отваге своим товарищам из полков кадровых. Но вот ландвер[2], отнесенный русским командованием к частям даже не второго, а третьего сорта, уже точно не обладал той же стойкостью и бесстрашием. Особенно в наступлении на утыканные пулеметами укрепленные позиции. А поскольку из семи оказавших в окружении бригад пять относились к ландверу, к тому же набранному из людей изначально направленных на службу в гарнизоны крепостей, то именно этим тридцати- и сорокалетним отцам семейств выпал жребий стать пищей для той мясорубки, что случилась утром 4 мая. На протяжении почти пяти часов, что западный, что восточный, берега Деймы близ Лабиау сотрясались от разрывов тысяч выпущенных артиллерией противостоящих сил бомб и гранат. Про то, что из-за обилия свинца в воздухе из укрытия невозможно было высунуть голову, можно было даже не говорить, столь сильным оказался ружейный и пулеметный огонь с обеих сторон. Даже большинство ветеранов не рисковали вести прицельную стрельбу, а лишь направляли винтовки в сторону противника и, не глядя, выпускали одну пулю за другой в надежде, если не поразить, то напугать противника и успокоить собственные нервы. Одни лишь расчеты станковых пулеметов, да экипажи БА-3, то и дело чертыхавшиеся от звонких ударов немецких пуль по броне, не растрачивали боеприпасы впустую, раз за разом сбивая атакующий темп пытающихся прорваться через мосты батальонов.

А ведь атака противника действительно оказалась какой-то сумасшедшей. По завершении сражения на подступах к одной из переправ насчитали только погибших 2834 человека. И никак не меньшее число оказались ранены, контужены или лишились рассудка, проведя едва ли не весь день без возможности пошевелиться, будучи придавленными телами своих павших товарищей. Где в пять, а где и в семь слоев лежали мертвые — столь самоотверженным и кровавым оказался натиск немцев. Но, кинжальный пулеметный огонь, активное применение артиллерии, неуязвимость бронетехники и не прекращающиеся авиационные налеты, в конечном итоге сломили дух солдат. Осознав всю тщетность своих действий, и обнаружив у себя в тылу передовые отряды также двинувшегося вперед III русского армейского корпуса, что с легкостью сбил оставленные на передовой заслоны, 5-го мая командование 5-ой, 6-ой, 20-ой, 33-ей и 34-ой ландверных пехотных бригад выкинули белый флаг. Спустя еще сутки капитулировали уцелевшие части 3-й резервной пехотной дивизии.

Свыше тридцати тысяч пленных, треть из которых оказались раненые, попали в руки русских войск. Почти две полнокровные пехотные дивизии! А ведь при планировании операции командующий ИВВФ рассчитывал, что в мешке окружения окажутся вдвое большие силы противника! Но 2-я ландверная и эрзац-резервная бригады за пару дней до начала наступления были в срочном порядке переброшены под Кенигсберг и пока их бывшие соседи гибли под русскими пулями, бомбами и снарядами, сторожили выход с Куршской косы, на которой продолжал торчать позабытый всеми набранный из пьяниц и дебоширов батальон моряков.

В результате, хоть впоследствии никто и не говорил ничего дурного о причастных к проведению