Александровский cад - Алексей Пиманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Танька никак не могла успокоиться. Она тяжело дышала ему в плечо и продолжала возбужденно вздрагивать. Продавщица тупо смотрела то на Лешку, то на преступников и только качала головой.
– Эй, тетя! – крикнул Лешка. – Свисток есть? Женщина ошалело закивала головой, но не шелохнулась.
– Ну так свистите!
Но свистеть не пришлось – со стороны Гоголевского бульвара уже бежал патруль.
Лешка продолжал гладить Таньку по волосам и вдруг повернул ее голову на уцелевшую витрину, за которой висел плакат: «Боевые подруги, на фронт!»
– Во, это про тебя! – Лешка ткнул пальцем в плакат. Решив не дожидаться разбирательств, он незаметно увлек Таньку в соседний переулок, а через несколько минут они уже были на Метростроевской.
– Ничего себе прогулочка получилась, – вымолвила Таня, когда они отошли на почтительное расстояние.
– «Гады! Гады! Гады!» – засмеялся Лешка.
– А ты-то? «Тетя! Свисток есть?» – заливалась в ответ Танька.
Оба смеялись так, что еле стояли на ногах. Но в самый разгар веселья в небе завыли сирены. Казарин схватил любимую за руку, и они бросились в сторону метро. Забежав под своды станции «Парк культуры», молодые люди остановились, чтобы перевести дух. А когда отдышались, Лешка направился прямиком к эскалатору.
– Э, куда! А билет? – остановила его Танька.
– А разве теперь не бесплатно?
– Нет, дорогой. Будьте любезны – три гривенничка… Они купили билеты и спустились вниз.
Вся платформа была занята. Люди расположились прямо на полу и с испугом ждали налета. Ребята уже собирались присесть возле третьей колоны, но грозный окрик распорядителя остановил их:
– Не положено. Тут только для стариков и детей. Спускайтесь в туннель.
Они протиснулись к туннелю, который был заставлен деревянными щитами. Лешка спрыгнул вниз, а затем помог спуститься Тане. Щиты лежали прямо на рельсах и пружинили под ногами.
– А если включат ток? – испуганно спросила Ша-пилина.
– А если поезда пойдут? – зловеще пошутил Лешка. Танька толкнула его в плечо.
– Ну тебя!
Она уселась поудобней и закрыла глаза…
Глава 9
Ha следующий день Казарин отправился в архив, где его встретил суетливого вида майор.
Выслушав Алексея, архивариус безапелляционно заявил:
– Ты что, лейтенант? Опомнился… Не видишь – многие документы уже эвакуированы.
Лешка огорченно вздохнул:
– Будем смотреть те, что остались.
Опытный майор сразу понял, что перед ним упрямый клиент. Он прищурился и спросил:
– Кофе будешь?
Лешка удивленно кивнул, и майор, сняв с плитки закипевший чайник, налил в две кружки кипяток, предварительно насыпав в них какой-то коричневый порошок. Казарин отхлебнул варево и тут же скривился.
– Что это за отрава? – Лешка сплюнул на пол. – Это же не кофе!
– Ты что? С дуба рухнул? – усмехнулся майор. – Конечно не кофе. Где его возьмешь? Это желуди. Очищаешь, сушишь, снимаешь кожицу, обдаешь кипятком, опять сушишь и затем поджариваешь. Потом размолол и готово. А тебе чего приспичило в документах рыться? Нашел время…
Неожиданный переход от желудей к документам сбил Лешку с толку.
– Да так, вещь одну ищу, – промямлил он. Майор метнул острый взгляд на Казарина:
– Это не с ЭТИМ ли делом связано?
– С каким? – прикинулся простачком Лешка. Архивариус кисло усмехнулся:
– Да ладно! Об этом весь Кремль шушукается. Лешка понял, что хитрить бессмысленно.
– Ну хорошо… Меня интересует, когда и в каком году в кабинете заместителя начальника особого сектора ЦК могли оказаться вещи, принадлежавшие Якову Михайловичу Свердлову?
Майор нахмурил брови, и глаза его заволокло туманом. Лешка, в общем-то, и не ожидал сразу услышать ответ на свой вопрос. Но через минуту на лице архивариуса опять появилось осмысленное выражение.
– Дело № 345/18-4. Отчет о вскрытии сейфа бывшего председателя ВЦИК Свердлова Якова Михайловича… Сейф вскрыт в июле 1935 года… – Майор не просто говорил – он как будто читал по невидимой бумажке. – Комиссией обнаружено 108 525 золотых монет царской чеканки, заграничные паспорта на всю семью Якова Михайловича и даже на княгиню Барятинскую, кредитные царские билеты на сумму 750 000 рублей и 705 золотых изделий с бриллиантами.
– Вот это да! – восхищенно воскликнул Лешка, когда майор закончил.
– Да, деньги немалые, – подтвердил архивариус. Лешка замахал руками.
– Я не про деньги. Я про вашу память. Майор был польщен.
– А хочешь дело посмотреть?
Лешка не успел ответить, как архивариус нырнул под стеллажи и через несколько минут появился с пожелтевшей картонной папкой. Внутри лежал небольшой по объему акт вскрытия сейфа. Казарин пробежал его сверху вниз, и вдруг его глаз споткнулся на последней строчке.
– Подписано… подписано… «Шумаков, Панин… Ша-пилин».
Эти подписи, как гром среди ясного неба, поразили Казарина. Все смешалось в его голове. Три знакомые до боли фамилии, пропавший документ и пресс-папье, исчезнувшее из кабинета убитого, – начинали сплетаться в один зловещий узел. Правда, на вопрос, причем здесь пресс-папье, Лешка пока ответить не мог. Очевидным было лишь одно: оно никак не сочеталось с деньгами, золотом и драгоценностями, найденными в сейфе Якова Михайловича.
Но самый главный вопрос, который волновал Казарина в этот момент, заключался в друтом. Каким образом под документом оказалась подпись Петра Саввича Шапилина? И почему он ни словом не обмолвился о том, что принимал непосредственное участие во вскрытии сейфа? А если учесть, что два свидетеля тех далеких событий были очень близки Шапилину, но теперь находились в могиле, – вырисовывалась вполне определенная картина преступления, в которой Петр Саввич мог играть весьма неблаговидную роль. К тому же странное поведение начальника и явное нежелание вникать в косвенные улики, обнаруженные Казариным, только усиливали подозрение.
С этими мыслями, выйдя из Четырнадцатого корпуса, Лешка обогнул здание и медленно двинулся вдоль Кремлевской стены. Он дошел до окон кабинета Панина и стал еще раз внимательно осматривать рамы, карниз, цоколь, грязно-желтую штукатурку стен. Все было нормально. Как всегда. От старой крепостной стены его отделяли всего два десятка метров. И тут его осенило.
На поиски ключа от двери возле Никольской башни у него ушло полчаса, к концу которых Казарин уже сгорал от нетерпения. Отворив дверь, он приказал сопровождавшему сотруднику комендатуры идти обратно, а сам включил фонарь и шагнул внутрь старых кремлевских стен.
Расстояние, которое в детстве казалось огромным, Казарин преодолел за несколько минут. Тусклый свет фонаря едва освещал путь по кремлевскому подземелью. Но дорога была знакома. Двигаясь в тесном коридоре, Лешка нащупал тот самый лаз, через который они с Танькой чуть не попали когда-то в Первый правительственный корпус. Ох и досталось им тогда от Варфоло-меева за самодеятельность. Осветив проход, Казарин присвистнул. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: совсем недавно здесь кто-то был. И этот «кто-то» даже не пытался скрыть свои следы: проход, который всегда был завален гнилыми досками, теперь был открыт. Лешка чуть было не споткнулся о разбросанные вокруг доски и не расшиб себе лоб.