История Польши - Михал ТЫМОВСКИЙ и др.

В Ливонии шведы сумели за два года свести на нет все усилия Батория, а основные военные силы Речи Посполитой были в тот момент сосредоточены на Дунае. Когда Замойскому, а потом и Ходкевичу удалось овладеть ситуацией, для завершения кампании не хватило денег. Не помогла и блестящая победа Ходкевича над Карлом IX под Кирхгольмом (Саласпилс) 27 сентября 1605 г., когда три с половиной тысячи польских кавалеристов разгромили отборную четырнадцатитысячную шведскую армию. Военные удачи только усыпляли бдительность поляков, давали им ощущение собственного превосходства. Тем временем, несмотря на победу над господарем Валахии Михаем Храбрым под Буковом (Румыния) 20 ноября 1600 г., потерпели крах усилия Замойского, который стремился в 1599–1600 гг. подчинить Молдавию, возведя на молдавский трон представителей рода Могилы. Турция сумела быстро восстановить свою гегемонию в этом регионе, показав, сколь бесплодны все усилия по созданию направленной против нее лиги христианских государств. Противоречия между имперскими, польскими и местными балканскими интересами были гораздо сильнее, чем стремление объединиться перед лицом турецкой угрозы. В самой же Речи Посполитой миф крестового похода превращался в одну из иллюзий, которая мешала пониманию важнейших проблем.

В 1563 г. ради мнимых преимуществ в решении ливонского вопроса Польша позволила курфюрсту Бранденбургскому взять в управление герцогство Пруссия, а в начале XVII в., пойдя навстречу папским мечтам о введении в России католицизма, страна позволила вовлечь себя в военную интервенцию. Эпоха консолидации и экспансии подходила к концу: Речь Посполитая оказалась перед лицом угроз извне, она была лишена эффективной исполнительной власти; кроме того, ее раздирало изнутри соперничество не столько политических программ, сколько отдельных политических деятелей. В стране по-прежнему существовали силы, выступавшие за интеграцию и внешнеполитическую экспансию, но великой державы уже не существовало: за минувшее столетие Речь Посполитая далеко ушла от той республики, которая сложилась в XV в. Это было время становления Речи Посполитой как общности, уникальной по своему характеру не только для западнохристианского мира, но и для всей Европы. Период 1500–1600 гг. получил название золотого века, что подчеркивает силу и величие Речи Посполитой, акцентирует значимость происшедших перемен. Само это название – «золотой век» – /173/ подтверждает, что именно в последующие столетия наступила для государства эпоха декаданса и упадка. Это, однако, не означает, что XVI в. дал Польше возможности, которыми она не сумела воспользоваться: Речь Посполитая обрела силу, в полной мере использовав преимущества новой экономической ситуации; шляхта создала самобытную форму государственного устройства, в рамках которой могла в полной мере реализовать свои устремления. А началось все с польского гуманизма, с привнесения на польскую почву западной системы ценностей. И собственная – шляхетская и польская – ренессансная культура формировалась в процессе приспособления западных гуманистических идей к специфически польским условиям.

Становление социальной и политической структур Речи Посполитой сопровождалось возникновением соответствующих им форм духовной культуры. Ощутимо повысился уровень образования. Количество приходских школ в Короне (около 2500 в начале XVI в.) было сопоставимо с количеством подобных школ во Франции или в Миланском герцогстве. Предположительно около 12 % мужского населения Короны было грамотным. Среди шляхты процент был намного выше, и в середине столетия грамотность достигала 30 %. В последующие десятилетия этот показатель увеличился. Образование было тем, что отличало шляхетское сословие от других социальных групп. Шляхта не испытывала явной тяги к творчеству, но участие в общественной жизни, которое стало синонимом самой принадлежности к этому сословию, требовало определенного уровня образованности. Этим можно объяснить и динамичное развитие протестантских гимназий (не только городских, но и сельских), многие из которых по своему уровню практически ничем не отличались от высших учебных заведений. Ответом католиков стало создание иезуитских коллегий (Бранево, 1565), которые глубоко реформировали систему образования и предложили новую программу воспитания. Система средней и высшей школы не имела сословных ограничений, однако представители плебса и шляхта в понятие «образование» вкладывали различный смысл.

В XVI столетии в Польше образование лишь в очень незначительной мере способствовало политической карьере, и, может быть, именно поэтому система высшего образования развивалась медленнее. Лучшие времена Краковского университета уже остались в прошлом. И новшества в преподавании права, и изучение греческого языка и иврита – все это получало развитие вне официальной структуры университета. На рубеже XV–XVI вв. наметилось некоторое оживле- /174/ ние, но потом число студентов сократилось, а среди профессоров все меньше встречалось громких имен. Появлялись новые высшие школы. В 1578 г. иезуитская коллегия в Вильно была преобразована в академию; в 1594 г. возникла академия в Замостье. Значительная часть получавшей образование молодежи училась в европейских университетах, особенно в Италии (Болонья, Падуя). Гуманистическое, по своему характеру, образование и наука существовали, главным образом, за пределами учебных заведений. В Речи Посполитой сложилось несколько центров меценатства, которые стали и центрами интеллектуальной жизни. Существовали возможности и для развития научных знаний, а их использование зависело от того, насколько осознавалась потребность в их практическом применении.

Привнесенный из Италии латинский гуманизм требовал высокого уровня образования и оставался явлением элитарным. Литературные достижения Дантышека, Кшицкого или Яницкого заслуживают высочайшего признания. В целом это был период подражания образцам извне, усвоения новых эстетических идеалов и шлифовки форм художественного выражения. Одновременно с этим росло влияние шляхты, не склонной, возможно, к умозрительным видам занятий, зато необычайно открытой внешнему миру. Удивительно, почему не получила развития юриспруденция: в Речи Посполитой право было поставлено выше власти короля, хотя его кодификацию так и не удалось завершить. Интерес к праву носил практический характер, но при этом правовая культура оставалась на низком уровне. Решения принимались на основании прецедентов и традиции, а судебная система оставляла желать лучшего. Но, несмотря на это, Речь Посполитая была страной, где любое злоупотребление против права, даже если и оставалось безнаказанным, всегда воспринималось как нечто противоречащее норме. В шляхетской среде существовал своего рода правовой инстинкт, который, правда, не имел эквивалента в сфере юриспруденции.

Шляхта проявляла живой интерес к истории, искала в ней свою генеалогию. Появилось много сочинений, которые были продолжением «Хроник» Длугоша, хотя, может быть, и не столь талантливым. Важными достижениями в историографии стали труды Мацея Меховского «Трактат о двух Сарматиях, Азиатской и Европейской» (1517), Мартина Кромера «О начале и истории польского народа» (1565) и «Польша» (1577). Благодаря этим сочинениям, информация о Польше стала достоянием европейской научной мысли. Такие выдающиеся личности той эпохи, как Бернард Ваповский, Мартин /175/ Бельский и Кшиштоф Варшевицкий – это лишь некоторые имена из целой плеяды историков, – писали о древней или современной истории Польши. Читатель-шляхтич не увлекался историей как наукой, хотя и любил ссылаться на историю и цитировать римские примеры. Критическому исследованию он предпочитал панегирик. А потому историки той эпохи часто сталкивались с проблемами своего рода цензуры, т. е. были вынуждены считаться с общественным мнением и приспосабливаться к требованиям как магнатов-меценатов, так и читателей-шляхтичей.

Важнейшим событием эпохи стала эмансипация польского языка. Это событие представляет интерес еще и потому, что латынь оставалась необходимым элементом обучения и воспитания: латинский язык знали и им активно пользовались, хотя и была заметна устойчивая тенденция к преобразованию всех областей жизни на польский лад. С 1543 г. на польском редактируются акты польского сейма; выдвигаются требования перейти на польский язык в органах городского управления; в том же году была издана «Краткая беседа между тремя лицами – паном, войтом и плебаном» Миколая Рея (1505–1569), где превозносились достоинства польского языка. И с этого момента систематически растет число книг, издававшихся на польском. В первой половине XVI в. латынь безраздельно господствовала в поэзии, но потом пропорции быстро изменились в пользу польского языка. За очень короткий срок он стал основным средством общения во всех областях жизни, делая ненужным употребление латыни в повседневной практике. Но, несмотря на это, как и прежде, на латыни печатались книги, предназначенные не только для читателей-иностранцев; как и прежде, знание латыни считалось необходимым и обязательным. Сегодня сложно оценить, насколько распространенным было знание иностранных языков в Речи Посполитой. Были люди, свободно говорившие на многих языках, но в целом это знание считалось вещью второстепенной. Латынь по-прежнему открывала дверь в мир европейской культуры и дипломатии, давала даже определенное чувство собственного превосходства. Одновременно с этим сила польской культуры и привлекательность шляхетского образа жизни были столь значительными, что изучение польского языка стало считаться чем-то естественным. Об этом свидетельствуют и процессы полонизации.