Алая Завеса. Первый лик смерти - Роман Александрович Покровский

она всем присутствующим, на что послышала гул взаимностей в ответ.

– У вас в группе прибавление, – продолжила она. – Юлиан Андрес Мерлин, ваш новый одногруппник. Прошу любить и жаловать, не сделайте его чужим.

Юлиану хотелось сгореть на месте, когда он всё это слушал. Он посчитал это сущим позором и мысленно пообещал себе больше никогда не появляться в Академии в присутствии Ривальды.

– Пусть займёт любое свободное место, – сказал высокий худой учитель, уже стоявщий у доски и написывающий чего-то там мелом.

Юлиан осмотрелся. Ривальда, благо, долго ждать себя не заставила и поспешно покинула кабинет. Пенелопу он нашёл глазами почти мгновенно, но место рядом с ней, к величайшему сожалению, было уже занято какой-то неприметной невысокой девушкой.

А вот Йохан, который тоже здесь оказался, сидел в конце один. Идеальное место, пусть и подле трусишки, который пару дней назад едва не погубил Юлиана и его Пенелопу.

– Не против? – для приличия спросил Юлиан, хотя ответ его не очень интересовал.

Йохан едва заметно кивнул и немного отодвинулся к краю стола.

Юлиан достал ручку и тетрадь, но писать ничего не собирался. Через пять минут он понял, что занятие вроде как по естествознанию, а значит, интересного тут будет мало. Впрочем, Юлиан и вовсе сомневался, что здесь будет хоть что-то интересное.

Однако через пять минут писать ему всё же пришлось. Пусть и не конспект по естествознанию.

С передней парты ему незаметно передали записку. Раскрыв её, Юлиан улыбнулся, потому что было оно от Пенелопы:

"Я в шоке. Что ты здесь делаешь?"

Юлиан недолго думал, как ему объясниться, поэтому выпалил самое очевидное, что могло прийти в голову:

"Я теперь здесь учусь."

Та с серьёзным выражением лица прочитала эту короткую фразу, явно ожидая большего, и прислала ответ:

"Мог бы мне сказать. Я только решила простить тебя, а ты снова меня обижаешь."

"Не обижаю. Я сам только позавчера вечером узнал об этом." – ответил Юлиан.

По выражению лица Пенелопы Юлиан не мог до конца понять, всерьёз Пенелопа обижается или не совсем. И ответ её выглядел не вполне однозначным:

" Давай на перемене в буфете поговорим. Есть хочу."

Юлиана всё же это скорее обрадовало, чем нет, поэтому он написал лишь короткое "Хорошо". К его удивлению, все предыдущие сообщения Пенелопы исчезли с бумаги, будто их и не было.

Пенелопа же ничего не ответила и принялась писать конспект дальше. Йохан тоже усердно был занят учёбой. В конечном итоге, Юлиан понял, что пообщаться ему тут не с кем и придётся либо скучать, либо слушать преподавателя. Что, справедливости ради, почти приравнивалось друг другу.

Как он понял, в этом семестре они изучали природу Проксимы – шестого человеческого чувства, помогающего ему управлять реальностью. Иначе говоря, это была способность к колдовству. Основные постулаты Проксимы Юлиан знал, ведь это вбивают детям в голову едва ли не с пелёнок, но всё, что он слышал сейчас, попросту вводило его в ступор.

Преподаватель, которого все называли мистером Тейлором, пытался объяснить всю механику действия Проксимы путём математических законов, причём настолько сложных, что явно запутал всю аудиторию.

Спустя полтора часа зазвенел звонок и, перемена его обрадовала как никогда, потому что её он ждал вдвое дольше обычного.

Пенелопа была одета в похожую форму, с той лишь разницей, что вместо брюк у неё была синяя юбка до колен, а вместо ботинок открытые серые туфли.

– Ты всё интереснее и интереснее, – сказала она ему, когда они спускались на первый этаж в буфет.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Юлиан.

Новое окружение очень напоминало Юлиану школу, хотя и смотрелось очень непривычно в свете последних событий.

– Удивляешь и удивляешь. То ты присяжный, то разрушаешь репутацию миссис Скуэйн. Теперь ты посреди семестра умудрился поступить в Академию.

– Всё ради тебя, – улыбнулся Юлиан.

– Ну не надо. Помнится, ты говорил, что не хочешь учиться.

– Времена меняются.

– Наверное, хочешь разузнать что-то, и Академия входит в твои планы.

– Как-нибудь всё расскажу, – пообещал Юлиан. – Тебя угостить?

Они уже стояли в очереди буфета.

– Необязательно, – ответила девушка. – Кофе и пирожного хватило. Может быть, тебя угостить?

– Нет-нет. Точно нет.

Они снова заказали по кофе и пирожному.

Однако поговорить не удалось, потому что к ним подскочила Хелен с подносом, на котором находились кофе и два пончика.

– О, Юлиан? – улыбнулась она. – Не объяснишь мне, что ты здесь делаешь?

– Учусь, – чуть подумав, выбросил из уст юноша. – Ты тоже здесь учишься?

Хелен вылупила глаза, словно только что её проткнули шпагой:

– То есть на занятии ты меня не видел?

– Надо же. Прости, наверное, плохо выспался.

Он и впрямь её не заметил.

– Хорошо, прощаю, – сказала девушка, отцапав одним укусом половину пончика. – Пенелопа, у нас следующим этот гном?

– Гном? – переспросил Юлиан.

– Да, гном. Дибадру. Я тут предлагаю занятия сорвать.

– Чего? – удивилась Пенелопа.

– Разве он не смешной? – расхохоталась Хелен. – Представь его лицо, когда он зайдёт в кабинет, а там никого нет!

– Но ты же не увидишь его лица. Потому что тебя на уроке не будет, – сомневаясь в правильности сказанного, сказал Юлиан.

– И что? Не суть, прогуляемся часок. Пенелопа, ну давай!

– Полная глупость…

– А все остальные согласны? – спросила Пенелопа.

– Ещё как согласны. Их Дибадру тоже бесит.

Хелен попыталась изобразить, как этот таинственный гном стучит указательным пальцем по доске, когда кто-то из группы не понимает материала.

– То есть пока осталась я одна? – спросила Пенелопа.

– Брось, Пенелопа! – вклинился в разговор Юлиан. – Я бы тоже не прочь развеяться. Прогуляемся. Покажешь, что представляет из себя Академия.

– И ты туда же! – едва ли не закричала Пенелопа. – Я сбегу с занятия, но только чтобы не отбиваться от стаи. Здесь, кажется, легко можно стать изгоем.

Юлиану уже не терпелось воплотить в жизнь задуманное. В школе он сам часто выступал в роли инициатора срыва уроков, и именно такие вот эпизоды больше всего нравились Юлиану в бытность его обучения. Более того, только эти эпизоды он и помнил.

Однажды Юлиан сбежал едва ли не с десяти уроков на неделе и такая новость в который раз дошла до его матери. Франциска Мерлин была очень понимающей и доброй женщиной, но тут и её терпение лопнуло. На полном серьёзе тогда она позвонила деду и спросила, что делать, в ответ на что он предложил просто шокирующую идею – отправить Юлиана в закрытую школу-интернат, где за ним будут следить в оба глаза и никуда не отпускать.

Эта идея так напугала Юлиана, что он чуть не поседел, а потом буквально умолял родных