Наполеон. Изгнание из Москвы - Рональд Фредерик Делдерфилд

Через два дня после написания этого письма Наполеон избавился от своей главной тревоги, возможной потери Нея, так что на следующий день, 21 ноября, он оставил Оршу и прямиком направился в Борисов, ничего не зная о том, что произошло здесь после наступления Чичагова.

В это время он ничего не знал и о местонахождении Девятого корпуса Виктора, но предполагал, что он выполняет его последние приказы, заключавшиеся в том, чтобы держать северный фланг открытым и дать Наполеону возможность переправиться через Березину и идти на Вильно.

* * *

Для оставшихся в живых после боев у Красного марш на Березину через Оршу стал еще одним кошмарным испытанием. У большинства из них дорога отняла ровно неделю, но, несмотря на тот факт, что Орша находится на расстоянии трехдневного перехода от Красного и четырехдневного перехода от Березины, а также на то, что отступавшие имели возможность пополнить свои запасы определенным количеством еды, положение солдат было намного хуже, чем во время ужасной погоды, предшествовавшей их прибытию в Смоленск. Погода была относительно мягкой, по крайней мере во время первой стадии марша, но частичная оттепель превратила дороги в жидкое месиво, и капитан Ройдир, все еще маршировавший с арьергардом, жаловался на то, что глубокая снеговая каша препятствовала каждому шагу во время их продвижения.

Климат и чудовищные трудности, которые он испытывал с момента соединения с главными силами, начали сказываться на Ройдире. Он страдал тяжелым кашлем и приступами дизентерии. Отсутствовала какая бы то ни была еда. Несмотря на то что снег перестал падать, а днем стояла относительно умеренная температура, ночи были отчаянно холодными.

И даже так ему повезло больше, чем многим другим. За три франка он сумел купить у одного кавалериста три полные тарелки крупы. В дополнение к этому, кроме кофе, который он взял у умершего повара, он нашел немного сахара в карманах умершего французского офицера, лежавшего на обочине дороги. Ничто не показывает лучше бедственное положение, в которое попали эти люди, чем невольное выворачивание карманов мундира мертвеца. В более удовлетворительных условиях Ройдир был исполнен собственного достоинства, даже педантичен, но марш в таких условиях уравнял его с остальными. Всю дорогу из Смоленска в Вильно он заботился только о себе и был изворотлив, как новобранец.

Он готовил суп и пил кофе везде, где только мог, а во время марша по снежному месиву сосал куски сахара, лишь изредка делясь ими с менее удачливыми товарищами. И после этого он раскаивался в своем великодушии. «Я был более щедр, чем мне следовало быть», — мрачно прокомментировал он свое великодушие.

При переправе через Днепр отступавшие не встретили никаких препятствий (многие французы продолжали называть реку ее старым именем — Борисфен). Мост здесь был нетронут, хотя и покрыт снегом. Лошадь Ройдира поскользнулась и упала, и будь она более глупым животным, то угодила бы под колеса проезжавших обозов. Ройдир добрался до города в плачевном состоянии, которое улучшилось после того, как он обнаружил, что со складов, бывших здесь ранее, выдали некоторое количество муки и водки. Но вконец оголодавшим людям алкоголь не принес ничего хорошего. Многие из них, начав пить на голодный желудок, опьянели настолько, что были не в состоянии унести с собой муку.

После чудесного прибытия Нея 20 ноября на следующий день, 21 ноября, армия двинулась в сторону Березины. Следующие четыре дня марша были сущим адом для офицеров и солдат, потому что погода ухудшилась, начался северный ветер, который обрушил на бредущую колонну дождь со снегом. Иногда порывы бури становились такими свирепыми, что люди не видели, куда идти, и поэтому невольно шли кругами.

Многострадальная лошадь Ройдира, пытаясь напиться из проруби, провалилась и утонула. Сам Ройдир свалился в замерзающую воду вслед за ней. Однако у него хватило сил выбраться, и он с трудом потащился дальше, мучимый жестокими приступами дизентерии.

У деревни Лошница Наполеон получил плохие вести из Борисова, взятого Чичаговым 21 ноября. Он и не знал, что к тому моменту, когда эти новости его достигли, Удино в течение 48 часов уже отвоевал город обратно и захватил достаточно складов, чтобы морально и физически поддержать уцелевших во время следующей стадии отступления. Нервы императора были напряжены до предела. «Кажется, мы совершаем одни ошибки», — бескомпромиссно заявил он и приказал немедленно сжечь все его бумаги, а вместе с ними много орлов — штандартов, которые его полки несли в тот далекий день, в 1796 году, когда молодой Наполеон привел их к победе у Кастильоне и открыл ворота Милана.

Затем армия двинулась дальше, надеясь, что произойдет еще одно чудо, вроде возвращения Нея.

Дорога теперь шла через бескрайние леса, более открытые участки дороги окружали гигантские березы. В этой части России деревья вырастали до невероятной длины, а их ветки, там, где не хватало сломанных телег и разрушенных домов вдоль дороги, использовались в качестве дров. Заслышав грохот орудий, авангард решил, что армия Витгенштейна пробилась на юг и соединилась с армией Чичагова, но разведчики, посланные вперед, вернулись с хорошими новостями. Грохот орудий принадлежал корпусу Виктора, продолжавшему сдерживать наступление северной русской армии на юг, и вскоре обе группы войск соединились. Солдаты Виктора с изумлением уставились на исхудавших бродяг, с трудом шедших по дороге из Москвы.

* * *

За еще одним рассказом об этой стадии отступления мы вынуждены опять обратиться к Бургойню, выжившему единственно потому, что у него было нечто гораздо большее, чем его собственная стойкость и удача. Бургойнь также сообщает об оттепели, но говорит, что ночи были почти нестерпимо холодными. Он уцелел исключительно благодаря тому, что во время долгого пути обратно нашел медвежью шкуру, которую сразу же вывернул мехом внутрь. Но сопротивление дующему ветру истощило его до предела. Чтобы выжить во время череды ночей при отступлении, ему пришлось стать безжалостным. Однажды, когда шедшие впереди солдаты, итальянцы и немцы, нашли себе убежище в церкви, Бургойнь присоединился к группе французов, которые выбили их оттуда и заняли их места.

Когда в конце июня гвардия маршировала на Москву, в ней было 35 тысяч человек, а в кровавом Бородинском сражении она не участвовала.

На следующий день он поспешил догнать императора и «Эскадрон обреченных», которые ушли далеко вперед. 22 ноября у Толочина Бургойнь встретил женщину, с которой случайно познакомился в Смоленске, в подвале с ворами, и какое-то время шел вместе с ней. Он также повстречал своего друга Гранжье, но в последующей неразберихе потерял связь с обоими. Чудовищные проявления равнодушия, свидетелями которых стал