Проклятие короля - Василий Горъ

— Так! Сразу же после экзамена отправишь его ко мне в кабинет! — приказал мейн Лоуд. И задумчиво уставился на только что проснувшегося студента, пытающегося сообразить, что ему втолковывает сокурсник.

«С ума сойти! — подумал Молния, мгновенно забыв про донельзя удивленного его распоряжением декана. — Для того чтобы самостоятельно додуматься до принципов подобия, о существовании которых знает далеко не каждый преподаватель, надо иметь очень светлые мозги! А на втором курсе — так вообще… Интересно, а над чем он вчера экспериментировал?»

— Студент второго курса Глош к экзамену готов!

Как ни странно, вместо чувства вины в голосе Полуночника явственно прозвучали нотки самодовольства, легкого презрения к окружающим и сожаления о времени, которое ему придется сейчас потратить на всякую ерунду.

«Ну, и нахал! — удивился глава Академии. — Что ж, посмотрим, сколько времени ему понадобится, чтобы пройти „боевку“ для второго курса. Четыре последовательные мишени — это тебе не одна-две…»

— Можете начинать! — рыкнул распорядитель.

И в то же мгновение перед трибуной для преподавательского состава активировалось стационарное плетение Великой защиты…

В истинном зрении резерв Полуночника оказался очень даже ничего. По прикидкам эрра Лоуда, как минимум на уровне нижней границы первой категории. И с плетениями он работал довольно уверенно. Тщательно маскируя готовые участки будущей печати базовыми небоевыми конструкциями. Правда, понять, что именно он пытается создать, почему-то не получилось: во-первых, постоянно меняющиеся контуры будущей печати были слишком большими, а во-вторых, одновременно с ней мальчишка плел сразу четыре точки фокуса! За каждым из выбранных им манекенов!

«Это что, первые результаты его собственных экспериментов?» — подумал Молния, и в это мгновение на полигоне громыхнуло. Да так, что не успевший перестроиться на истинное зрение декан стихийного факультета выронил из рук стило.

— Студент второго курса Глош упражнение закончил!

— Так много времени на одну мишень? — шаря у себя под ногами, недовольно буркнул эрр Арделл. — И с количеством силы в плетении он здорово перестарался. Чувствую, останется на втором курсе…

— Не останется… — встав с места, хмыкнул мейн Лоуд. И, чувствуя, что улыбается, как кот, объевшийся сметаной, добавил: — Экзамен зачтен. Парня — ко мне в кабинет. Немедленно. Вернее, сначала его куратора, а потом — его самого!

— Простите, мейн, вы сказали, что ему зачтен экзамен или это упражнение? — глядя на главу Академии снизу вверх, растерянно уточнил Зима.

— Ему зачтен ЭКЗАМЕН! Целиком! Блестящее решение! Я — в восторге…

— А… остальные студенты? Вы разве не будете смотреть?

— Нет. Думаю, вы прекрасно справитесь и без меня…

Куратор Полуночника, эрр Нодар Кремень, восторгов главы Академии не разделил. Усевшись на краешек кресла для посетителей, он выслушал все те эпитеты, которые озвучило начальство его подопечному и, мрачно вздохнув, принялся рассказывать о другой стороне личности первокурсника. О его характере. Словно не услышав того, что его ученик только что продемонстрировал плетение, создать которое не способно девять из десяти выпускников, и что это — несомненный признак того, что мальчишка — будущий маг-экспериментатор. Такой же, каким являлся Гериельт Мудрый во время преподавания в ордене Создателя.

Причина такой «глухоты» стала понятной уже через пару минут: оказывается, по мнению Кремня, радоваться успехам «будущего» Гериельта Второго было как минимум преждевременно. Ибо личностью мальчик был весьма своеобразной. Скажем, еще в первые месяцы после появления в Академии Глош умудрился настроить против себя чуть ли не всех остальных студентов. Почему? Да потому, что искренне считал, что уже в ближайшем будущем он, маг первой категории, станет как минимум магистром. А магистр школы Стихии, по его мнению, являлся чем-то вроде Создателя: силой, способной «поставить на место» чуть ли не большинство правящих королей континента.

В общем, уверенный в своем светлом будущем юноша заранее готовил своих сокурсников к восприятию его будущего величия, регулярно унижая всех тех, чей уровень силы был ниже, чем у него, и всячески усложняя процесс учебы тем, кто был сильнее.

Очень неплохие мозги и умение тщательно спланировать гадость, как правило, позволяли ему добиваться поставленных целей: жертва получала нагоняй, на время отстранялась от занятий или лишалась права пользования библиотекой. И, соответственно, развивалась медленнее, чем сам Глош.

В случае неудачи нагоняй и все остальное доставались тем, кого он планировал выставить виноватым. А юноша, проанализировав причины своей неудачи, начинал планировать новую гадость. Только еще более изощренную…

Но это было еще не все: по слухам, которые периодически доходили до эрра Нодара, юноша частенько высказывал мнение, что повелевать народами могут только маги. А единственной силой, способной удержать быдло у их ног, является Страх. Страх с большой буквы. Соответственно, по его мнению, конечная цель развития любого нормального стихийника — Власть. А такие понятия, как патриотизм, вассальный долг или цеховая солидарность, являлись довольно примитивными инструментами, с помощью которых правители-немаги были вынуждены манипулировать мнением тупого быдла. В принципе не способного вдумываться в то, что ему «втирают» те, кто уже дорвался до своего куска власти…

Ну, и самой главной причиной, по которой эрру Лоуду не стоило радоваться успехам второкурсника, Кремень считал все усиливающуюся манию величия будущего Создателя: с момента, когда Глош высказал идею о тождественности плетений школ Огня и Льда, степень его самолюбования превысила все разумные границы. В общем, по мнению эрра Нодара, единственным правильным решением, которое мог принять глава Академии по итогам двух лет обучения, — это ограничить Глоша печатью Подчинения. Ибо этот мальчишка, не признающий никаких этических принципов и потенциально способный развиться до уровня магистра, обязательно должен был превратиться во второго Адинвара Безумного. Некогда сровнявшего с землей половину столицы королевства Ягеррон…

Вломившись в кабинет Молнии как к себе домой, Глош Полуночник без разрешения рухнул в кресло для посетителей и, скрестив руки на груди, неприятно усмехнулся:

— Что, так хочется узнать, как создается новая печать?

Мысленно отметив, что крайне непочтительное поведение мальчишки идеально укладывается в модель его характера, нарисованную Кремнем, мейн Лоуд еще раз оценил размер его резерва, сокрушенно вздохнул и, не переходя на нормальное зрение, зарычал: