Чужие дороги - Галина Дмитриевна Гончарова

тяжелая, да и не знает маленький, для чего это нужно.

Но-

Взгляд, интонация...–

Анжелина чувствовала себя неуютно в присутствии сестры. Неуютно, нехорошо...

— Мы были так близки раньше. А сейчас... нет, сейчас ничего не осталось.

— Попроси ее пока не приезжать.

— Я не могу, родной мой. Джоли так несчастна...

Бран пожал плечами. Он не любил этот жест, привлекавший внимание к горбу, но рядом с Анжелиной...

Никто другой не смотрел на него такими глазами. Анжелина его любила, и ей было безразлично все остальное. Будь у него три горба — и тогда бы она смотрела точно так же.

— Я поговорю с ее супругом, — нашел решение Бран.

— Зачем?

— А он поговорит со своей супругой. Еще лучше — сделает ее беременной, — предложил Бран.

На самом деле поговорить с Джолиэтт собирался он сам. Но Анжелине об этом знать не обязательно.

Никто. Не смеет. Огорчать. Его жену.

Никто.

Или... или это крайне плохо закончится. Для Джолиэтт, конечно.

Бран подумал немного, потом решил для начала поговорить с Лилиан Иртон, а потом уж и с ее высочеством. Чтобы точно не наломать дров.

В любом случае, Анжелина — его жена. И он никому не позволит ее огорчать. Даже родной сестре.

Танец...

Прекрасный смертельный танец.

Нож касается белой кожи, и та расцветает алыми цветами. Алые розы крови на полу, на одежде, на стенах, на губах...

Алые розы крови...

Человек наслаждается каждой минутой, каждой секундой происходящего. Он легко движется, играет ножом... на нижнем белье кровь — алая. Потом она потемнеет и побуреет, но это потом, потом...

Белье все равно никто стирать не будет, его просто сожгут в камине.

— Умоляю!!! Помилуйте!!!

Они всегда умоляют. Это так скучно...

Нож касается кожи в очередной раз.

Удар, еще удар...

Эта — крепкая. И держится долго... человек чувствует себя все лучше и лучше. По мере того, как девушка лишается сил, он словно наливается мощью и энергией. Впитывает в себя уходящую чужую жизнь, насыщается ей, словно пиявка кровью...

Смакует каждую минуту...

Наконец-то — излом.

Забилась в угол, скулит, поняла, что пощады не будет... Надо добить.

Сломанные игрушки надо доламывать, и никак иначе.

Человек подходит вплотную, чтобы нанести удар милосердия. И вдруг...

Одно движение.

Женщина из угла буквально кидается на своего врага. Она все поставила на этот порыв... и ей удалось бы, но — не повезло. Человек очень удачно держало кинжал, да так, что тупая стерва на него сразу и напоролась. И закономерно отдала богу душу.

Рука цепляет красивое породистое лицо, падает, бессильно...

Дрянь!

Человек едва сдерживает гнев. Из царапины на щеке вытекает капля крови... лицо!

Сука!!!

Человек впадает в ярость, и ругаясь черными словами, принимается пинать уже безжизненное тело. Что ж.

Именно этой девушке повезло.

Она боролась до последнего, она достала врага, она умерла мгновенное, но успела поверить в свою победу.

Много это или мало?

Сложно сказать.

Человек пнул тело еще несколько раз, и принялся отрезать сувениры на память.

Гадина! Она могла изуродовать ему лицо...

Ничтожество! Быдло...

Ругательства помогали, но царапина все равно болела. Увы...

❖ # ❖

— Джее, я должна тебе кое-что сказать.

— Да, родная?

Джее покрепче обнял жену. Они лежали рядом, на кровати, и ветерок овевал их обнаженные тела. Лиля накинула сверху шаль, но так, скорее, чтобы не простыть.

— У нас будет ребенок.

Джее на миг замер.

Потом повернул голову к жене и медленно, очень медленно коснулся губами ее губ.

Поцелуй затянулся надолго.

— Ты уверена?

— Свое тело я знаю. У меня пока задержка, но все остальное совпадает с первым разом. Скорее всего, это опять мальчик.

— Лилиан!

Джее буквально светился собственным светом. Сунь ему в рот лампочку — энергии на год хватило бы. Лиля улыбнулась ему.

— Надеюсь, ты не разочарован?

— Я счастлив. Ты у меня самая замечательная.

— Думаю, Мири будет рада новому братику. И Роман с Джейкобом, и Джайс...

— Не сомневаюсь! Я так рад, Лилиан. Если б ты знала, как я рад.

— Я догадываюсь, — подсмеиваться над мужем Лилиан не хотелось. — Я тоже счастлива.

Рука погладила пока еще плоский живот. Джее наклонился и прижался к нему губами.

— Ты чудо. Лилиан, я столько книг прочел, столько поэм, и понимаю, что не могу сказать тебе о своей любви. Нет таких слов, не придумали их...

— Придумали. Я люблю тебя.

— Нет. Я тебя не люблю. Я живу тобой, дышу тобой... ты — мое сердце.

Лиля прикусила губу.

А потом нежно взяла в ладони лицо супруга. Она не ожидала от него таких чувств, но...

Вот — случилось. И ей было даже чуточку стыдно, что она не может сказать нечто такое с подобной уверенностью. Но...

' — Без тебя моя жизнь была бы совсем иной. Я знаю... и не хотела бы жить в мире, в котором нет тебя. Ты самый лучший, самый чудесный муж, которого может только пожелать любая женщина. Ты — моя воплощенная мечта.

Вранье?

В какой-то степени. Но Джерисон услышал то, что хотел слышать. Так легко осчастливить влюбленных людей. Так просто... не надо с ними спорить — и все.

Но Лиля и не лгала.

Волей судьбы, в этом мире она оказалась связана с графом Иртон. И не жалеет.

Любит ли она его так, как Лешку?–

Нет. С Алексеем они были одной душой на двоих, одним разумом, одним сердцем. Ее как напополам разорвали, и одну половинку в другом мире оставили. С Джерисо- ном у нее так никогда не будет, просто потому, что они из разных миров и времен. Но то, что будет...

Она будет жить рядом с Джесом, будет рожать ему детей, любить их всех, будет защищать свою семью — если надо, то и против всего мира. Она умрет за них и будет счастлива.

Много это или мало?

Как для Лилиан, вполне достаточно. А красивые слова оставим поэтам, им по должности положено.

— Джее...

— Лилиан...

Долгий поцелуй. Путешествие рук...

— Нам пока еще можно?

— Да. Но медленно и печально.

Джерисон рассмеялся, потом сделал возвышенное и очень печальное лицо — и приступил к собственно, действию. Пока еще можно.

Библиотека.

Она же — рабочий кабинет. Большой письменный стол, рядом столик поменьше — для бумаг, полки с книгами вдоль стен, у окна