Подлецы и герои - Александр Афанасьев

Вслед за сербом сотник Велехов прошел обратно в кузню, где Радован, не обращая внимания на притихшего Славомира, достал что-то с верхних полок.

– На, поглянь, пан коммандер.

В руках у сотника оказалось странного вида оружие – что-то типа перчатки, но с загнутым, довольно длинным обоюдоострым клинком. Непривычное – рука казака привычна к простому ножу и к шашке, но если приноровиться, очень эффективное оружие.

– Что это?

– Это сербосек. Тех, кто остался, в конце концов разоружили и согнали в Пожаревац. Усташи заказали себе такие ножи – патронов было немного, и они не хотели тратить патроны. А потом они начали вырезать сербов этими самыми сербосеками. Нас убивали за то, что мы сербы, без разбора, всех мужчин, женщин, детей, стариков, раненых – всех, кто серб. Таким ножом, пан коммандер, вы́резали почти всех, кто остался. Павелич тогда еще не был министром-президентом, но никто не сказал ему ни слова, когда он выреза́л сербов. Остались только мы, те, кто сохранил жизнь, потеряв родину. Поэтому мы и ходим туда – поклониться родной земле…

Сотник покачал головой.

– Давай выйдем на воздух, друже…

Вышли. С севера поддувал прохладный ветерок; деловито кудахтая, в земле барахтались куры под присмотром голенастого, старого петуха. За мячом бежали, весело крича что-то на смеси польского, русского и сербского, дети, словно утверждая господство жизни над политическим и религиозным безумием, моровым ветром, выветрившим некогда благодатный край…

– Ты сам говорил, друже… беда собирается. Вот я и хочу знать, чего ждать. По ту сторону границы что делается?

– По ту сторону… По ту сторону спокойно никогда не было. Несколько лет назад сделали настоящую полосу отчуждения. Датчиков понапихали. Патрулируют.

– Как же вы проходите? – сотник сам был разведчиком-пластуном и знал толк в прохождении подобного рода полос отчуждения. Но он был именно профессионалом, специально подготовленным к инфильтирации на территорию противника при максимальном уровне противодействия – так это называлось. В армии их учили жестко, даже жестоко – например, выбрасывали в незнакомой местности и давали задание пройти к определенному пункту за определенное время. А чтобы веселее было идти, давали ориентировку на сбежавших особо опасных каторжников. Или давали задание проникнуть на сильно охраняемый объект, а охрану не предупреждали. Но как та же Драганка пройдет такую вот полосу… сотник просто себе не представлял.

– Я не за то. Там, в пограничной зоне, концентрация крупных сил противника наблюдается? Бронетехника? В последнее время есть усиление?

– И усиление есть. Сейчас каких-то наемников к границе подтянули… на нас охотиться. Дюже злые… Лихих людей хватает, если усташей власть в стране.

– Усташей?

– А то. В армии – усташи сплошные. В полиции – тоже. Половина армии, даже больше, – из Хорватии, офицерский состав – на три четверти.

– Усташей же запретили.

– То на бумаге, друже. Национал-прогрессивная партия Австро-Венгрии – думаешь, это что такое? Это они и есть. Просто под другой вывеской.

Сотник никак не мог нащупать нить разговора.

– Слухай, друже… Вместе сработаем?

– Смотря чего.

– Того. Я матчасть получил новую – заглядение. Но тебе сразу говорю – ничего не дам, и не проси – все на меня записано, отчитываться надо. Сделаем вот как. У меня машина есть… бронетранспортер для работы ночью… спецприцел там, ночью, днем, за стенами, за деревьями – везде сечет. И пулемет – что такое КПВТ, знаешь?

Серб кивнул.

– Сам служил, знаю.

– Дом развалит, в лесу любой ствол прошибет. Вот там – как раз такой, это тебе не ДШК. И… ты ведь с подъесаулом Черновым знаешься?

– Знаешься? – озадаченно спросил серб.

– Ну, знаешь его хорошо? Хороший человек?

– Да, добре человек…

Сотник хлопнул кулаком по ладони.

– Казаки все добрые, пока спят зубами к стенке… Ну так вот. Сколачиваем группу быстрого реагирования. Мы четверо, подъесаул еще казаков подкинет. Два БТРа. Даем тебе раций… пару, связь на нашей частоте… – Велехов подумал и решился: – Ладно, дам приставку ЗАС[72]… но упаси тебя бог ее на «боевые» списать, понял? За потерю приставки ЗАС все будут пятый угол в комнате искать. И работаем. Ты все равно ночами по лесам шастаешь. Если увидишь чего интересного, с нашей стороны… ты дай нам знать. Не важно, контрабандисты или кто, – но если тех самых, что в черном ходят, зацепишь, тебе особая благодарность выйдет. Ну и… в долгу не останемся. Ежели так удастся спирт захомутать – половина тебе. Казна по пять рубликов за литр принимает, с очень хорошей акции можно каждому по машине справить. А если те, что в черном ходят… оружие все, что с них, себе забираешь. Тебе оружие лишним не будет?

Серб потер небритый подбородок, размышляя…

– Говоришь складно… пан коммандер. Только я тебе что скажу… За контрабандистов – не проси. Мы тут живем, на нас и так волком смотрят. Спалят всех и все. Тут все этим живут… не работают… А вот если кого в черном заметим… тех, что с оружием… или кого еще с оружием… сообщим по чести, пан коммандер. Они мне кровники, они наших побили. Вот так скажу…

Сотник протянул руку, серб крепко пожал ее.

– К вечеру засылай людей за рациями. Кого потолковее.

– Божедара пошлю.

– Оружия хватает?

– Запасли, хвала Богородице.

– Тогда по рукам.

Подъесаул Чернов, выслушав гениальный план своего подчиненного, как и подобает опытному командиру, с ходу принимать его не стал. Но и посылать инициативного подчиненного по известному адресу тоже не стал. Приглаживая пальцем аккуратные офицерские усики, прошелся по модулю, в котором никого, кроме них двоих, не было.

– С кем-то гутарил за это?

– Нет, – коротко ответил сотник.

– Почему?

Велехов недобро улыбнулся.

– Совпадений много. И обстрел этот мне не понравился… заметили, как точно по мехпарку вложили? Все масксетями закрыто, это должен был быть кто-то, кто не раз здесь бывал и ориентируется даже ночью.

– А Радован?

– А что ему… Увидел – сообщил. С нашего дела стволами разжился. Я ему рации пообещал, с ЗАС, – сказал Велехов и внутренне приготовился к вспышке начальственного гнева.

Которой не последовало. И это еще больше убедило сотника Велехова, что все предельно серьезно, возможно, даже Чернов знает что-то такое, чего не знает он сам.

– Добре. Еще что тебе надо?

– Экипаж на оба бэтра. Я уж буду бэтром звать, они и впрямь как бэтры. Толковые экипажи, обстрелянные. И тревожную группу… не больше отделения.

– Будет.

– Еще бы вертолет… – мечтательно проговорил Велехов, – боевой…

– От чего нету – того нету…

И тут сотнику пришла в голову идея.

– А и не надо… Достану сам.

– Как?

– Нормально. Выпрошу, а если не выпрошу, то выпляшу. Только результат сначала надо дать, реальный результат…

16 июня 2002 г.

Герат, Афганистан

Громыхнуло – в замкнутом пространстве дувалов взрыв получился еще более сильным. Словно какой-то великан ударил молотом по наковальне. Рахимутдин-хан родился в кишлаке, принадлежащем его отцу, там был кузнец, в детстве он подрабатывал в кузнице, слышал, как молот бьет по наковальне. Так же было и тут – только так громко, что ехавший во второй машине Рахимутдин-хан чуть не оглох…

– Аллах всемогущий! – изумленно выдохнул кто-то из штабных офицеров, набившихся как кильки в тесное пространство бронетранспортера.

Громыхнуло еще раз – это взорвались боеприпасы. «Сарацин» был вооружен старой, еще пятидесятых годов выпуска семнадцатифунтовой британской пушкой. Его борта защищали худо-бедно от пулемета – но даже с дополнительным бронированием не смогли противостоять гранате ПГ-7В, выпущенной из противотанкового гранатомета с расстояния около пятидесяти метров. Когда взорвался боекомплект, башню лидера колонны взрыв отбросил на несколько метров, а густой дым заволок все вокруг…

Почти сразу после этого горохом по броне сыпанули пули. Колонна попала в засаду.

– О Аллах!

Генерал ткнул кулаком в затылок водителя штабного бронетранспортера.

– Назад! Назад! Вывози нас отсюда, сын ишака!

Как только он выберется отсюда, то возьмет местного полицейского начальника и всех его подчиненных и прикажет распять их на крестах. Да, так он и сделает! Этот жирный урод сказал, что в городе тихо, нет ни душманов, ни моджахедов, ни пуштунских повстанцев. И он поверил этой жирной свинье – вошел с бронетехникой в город, чтобы блокировать район операции. И теперь сидит под огнем в узком проулке…

БТР взревел двигателем, сдал назад, что-то грохнуло – и он остановился. На несколько голосов застучали пулеметы, судя по звуку – не русские, британские «Виккерсы». Значит, кто-то в колонне отбивается.

– Господин генерал, горит сорок первый! Мы блокированы!

Еще один взрыв, снова сильный удар молотом по наковальне, который нельзя спутать ни с чем. Подбит еще один БТР.