Виолетта - Исабель Альенде
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конце пятидесятых Хулиан часто выполнял таинственные рейсы в Аргентину, которые отмечались в черновом отчете шифром, известным только ему одному, — мне он объяснил, что перевозил военных. Погубившая моего отца практика — вести черновую бухгалтерию — должна была испортить мне годы, проведенные с Хулианом. Изгнанник Хуан Перон скитался из страны в страну, в Аргентине его место заняли правители, намеренные избавиться от всякого наследия перонизма и положить конец любой оппозиции. Необязательно было разгадывать шифр, чтобы прийти к выводу, что рейсы Хулиана были связаны с деньгами коррупционеров и секретными миссиями правительственных чиновников.
Не менее часто, чем в Аргентину, летал Хулиан на Кубу и в Майами, но эти рейсы не были связаны с военными тайнами, и он обсуждал их со мной. Заслуженная репутация отважного пилота привлекла к нему внимание мафии, чья преступная империя развернулась на Кубе с двадцатых годов под покровительством диктатора Фульхенсио Батисты, подмяв под себя казино, кабаре, публичные дома, отели, наркоторговлю и коррумпировав правительство. Хулиан перевозил алкоголь, наркотики и девиц, оказывал и другие услуги, которые щедро оплачивались. Однако время от времени случалось ему перевозить оружие, которое по тайным каналам поступало к повстанцам Фиделя Кастро, боровшимся за свержение Батисты.
— Получается, ты служишь двум господам одновременно. Страшно подумать, что с тобой сделают, если вычислят, — предупредила я.
Но Хулиан заверил меня, что никакого риска нет, он прекрасно знает, что делает.
Во время одной из поездок, в которую я отправилась вместе с Хулианом, мы поселились как члены королевской семьи в недавно открытом отеле «Ривера». Нас пригласили самодовольные, веселые и гостеприимные типы, которые вручили мне стопки фишек, чтобы, пока Хулиан выполняет их поручения, я развлекалась азартными играми в казино. Я не знала, что это были мафиози, пока несколько лет спустя не увидела фотографию знаменитого гангстера Лаки Лучано, опубликованную по случаю его грандиозных похорон в Нью-Йорке.
Я провела несколько дней в Гаване, играя и проигрывая в рулетку, убаюкиваемая голосом живого Фрэнка Синатры, купаясь в бассейне, где плескались красивые и ухоженные женщины в едва заметных на теле купальниках, потягивая розовый мартини в знаменитом кабаре «Тропикана» и танцуя на дискотеках под неотразимые афро-кубинские ритмы, все более популярные во многих странах, с партнерами на вечер. Как-то раз один из моих гостеприимных хозяев, судя по всему криминальный авторитет, пригласил меня на вечеринку в президентский дворец, где Батиста в знак приветствия поцеловал мне руку, а улицы в это время патрулировали военные машины. Никто не предполагал, что вечный праздник на острове закончится очень скоро.
Видя пачки купюр, которые Хулиан складывал в сейф, потому что не мог хранить их в банке, не привлекая внимания к своей персоне, я посоветовала ему приобрести еще один самолет, предназначенный только для туристов и бизнесменов, и нанять надежных пилотов; это был бы законный, чистый и прибыльный бизнес. Я предложила профинансировать половину инвестиций из собственных сбережений, но с условием, что мы согласуем мое партнерство у нотариуса. Хулиан пришел в ярость из-за того, что я не доверяю его слову, но в конце концов уступил — идея была слишком соблазнительна. Коммерческая авиация зависела от аэропортов, которые все еще можно было пересчитать по пальцам одной руки, а гидропланы могли доставить пассажиров в любое место, где есть вода.
Так родилась частная компания «Эйр Чайка». Со временем, когда у нас появилось уже несколько самолетов, она развозила пассажиров почти по всей стране. Сама того не желая, я осуществила мечту своего отца, которая возникла у него еще до моего рождения: вкладывать деньги в авиацию. Я часто ездила в столицу, где пришлось открыть офис, потому что в нашей стране все централизовано и того, чего нет в столице, будто бы не существует вовсе. Но как только компания была создана, Хулиану она наскучила: в этом деле не было азарта, оно не обещало риска; рутина — для обычных пилотов, а он стремился к подвигам. Так или иначе, доходы значились в официальной отчетности, и половина из них принадлежала мне.
С годами Хулиан не утратил своей удивительной жизненной силы, которая позволяла ему пить как матрос, управлять самолетом сорок часов без сна, участвовать в скачках и играть в сквош несколько матчей подряд. Не менялся и его вздорный характер; при малейшей искре он по-прежнему вспыхивал как порох, однако бить меня перестал. Я была хранителем его секретов и могла причинить ему немалый вред.
— Подумай хорошенько, Виолета! Если ты меня бросишь, мне придется тебя убить! — крикнул он мне однажды.
— Ты тоже, Хулиан, подумай хорошенько: чтобы меня удержать, тебе понадобится нечто большее, чем угрозы! — крикнула я в ответ.
Мы заключили перемирие на неопределенный срок, и я смирилась с тем, что тревогу придется гасить с помощью успокоительных и снотворных.
Чего я боялась? Я боялась вспышек агрессии со стороны Хулиана, драк не на жизнь, а на смерть, свидетелями которых становились дети, причем у Хуана Мартина они вызывали приступы астмы и мигрени; боялась собственной слабости, из-за которой я снова и снова попадала в расставленные Хулианом ловушки, шла на беспорядочные примирения и все прощала. Боялась, что его «миссии» закончатся тюрьмой или смертью; что власти обнаружат вторую бухгалтерию; что его доходы получены ценой крови; боялась подозрительных людей, которые звонили ему рано утром; что, общаясь с преступниками, он и сам станет таким же. Зато Хулиан не боялся ничего и никого. Он родился под счастливой звездой, много лет безнаказанно ходил по лезвию бритвы и был непобедим.
В канун Нового, 1958 года Фульхенсио Батиста сбежал на двух самолетах, прихватив с собой ближайших соратников и сто миллионов долларов, которые должны были позолотить ему изгнание. В последние дни диктатуры, когда было уже очевидно, что партизан ничто не остановит, Хулиан Браво то и дело летал в Майами, перевозя беглецов, деньги и мафиози с их возлюбленными. Очень скоро революционеры захватили весь остров и ставили к стенке как политических врагов, так и тех,
