Дорога Смерти - Eldar Morgot

— Никак нет, достойный командор, не верю!

— Молодец… Теперь по фальшивым роинам. Сколько выявлено в последнее время?

— За три седмицы почти три тысячи.

— Мало… Думаешь, удалось немного поприжать ручеек, а? Судя по твоему докладу… Нет?

— Уверен в этом, достойнейший! Королевские галеры патрулируют все побережье, ни один корабль мятежников больше не проскользнет! Все перевалы перекрыты надежно!

— Опять кричишь… — Эниох смахнул с лица принесенные ветром капли. — Ткаесхелка?

Мгер не отвечал, чем вызвал удивление Эниоха. Теневик переступил с ноги на ногу.

— Молчишь, солдат Тени? Сведения, полученные от нее, проверены войсковой разведкой?

— Проверены, достойнейший.

Выдав это, Мгер снова замолчал. Эниох почувствовал, как раздражение медленно овладевает им.

— Что тебя смущает?

— Я не верю этой нелюди, командор.

Бегающие глазки Эниоха замерли. Мгер сглотнул, но выдержал взгляд. Наконец, губы командора тронула слабая улыбка.

— Я слушаю, солдат Тени.

Мгер вздохнул и начал говорить, старательно выговаривая слова. Эниох слушал, не прерывая. Лишь время от времени выставлял из окна руку под холодные тяжелые капли.

Перед рассветом Снежный Вихрь, словно кошка, перемахнул через высоченную каменную стену, что окружала казармы. Зезва уже ждал его. Ныряльщик сидел на земле, опершись спиной о стену, и, казалось, даже не заметил появления рвахела. Слегка озадаченный Снеж огляделся. Ни звука вокруг. Но нет, потрескивает чуть слышно факел. Слабое, уже чадящее пламя скудно освещает маленький кусочек кладки рядом с тем местом, где рвахел спрыгнул на землю. Ухнул пару раз филин. Ночной город притих, как часто бывает, когда давно перевалило за полночь. Воры и проститутки уже спят, всласть насытившись делами и заботами. Страховидлы, ночники и ночницы, попрятавшись в норы, сонно ворочались, готовясь к спячке: ведь скоро появятся первые лучи столь ненавистного им солнца. Военные патрули облюбовали места вокруг трактиров, в нетерпении поджидая, когда же, наконец, проснутся хозяева. Петухи уже трясли крыльями, готовясь к решительному кукареканью. Ночная жизнь подходила к концу.

Зезва поднялся. Повернул лицо к Снежу. Рвахел увидел красные от недосыпания глаза. Восьмирукий прищурился. Нет, не в простом недосыпании дело, Буран свидетель. Мучают человекова сына кошмары, не иначе.

— Доброе утро, — поздоровался Снежный Вихрь.

Ныряльщик кивнул в ответ.

— Ты готов, человек?

Зезва кивнул снова. Рвахел пожал плечами. Человек, что с него взять…

Они бесшумно прокрались мимо храпящего часового, обогнули внешний пост, состоящий из нескольких солдат, пялящихся в костер невидящими взглядами, и углубились в узкую улочку, ведущую в сторону кладбища. Миновали Старый Мост и полуразрушенную цитадель, когда-то охранявшую прежние границы города. Зезва уже несколько раз оглядывался. Снеж улыбнулся. Для человека он быстро заметил, что за ними следят. Рядом булькнула вода в сточной канаве. Рвахел зажал нос, стараясь дышать ртом. Человековский город нестерпимо воняет.

Потянулись брошенные, зияющие провалами окон дома. Человек и рвахел шли мимо разрушенных жилищ, а те, кто следовали за их спинами, бесшумно крались, надежно скрытые ночью и тишиной. Зезва до сих пор не сказал и слова, лишь кутался в плащ и изредка оглядывался.

Скрипнули жалобно створки старых кладбищенских ворот. В заброшенном винограднике, что примыкал к цвинтарю, подал голос удод: "уд-уд-уд…". Снеж увидел, как вздрогнул от неожиданности Зезва. Когда же птица опустилась на треснувший пополам надгробный памятник и уставилась на гостей немигающим взглядом, Зезва решил нарушить свое затянувшееся молчание.

— Птица квешей.

Снеж указал ему на старый склеп.

— Спускаться? — уточнил Зезва. — Вот прямо туда?

— Ты удивительно догадлив, человек, — ответил Снеж, пряча улыбку.

— После тебя, — пробурчал Ныряльщик, ощупывая рукоять меча.

Рвахел не стал спорить. Когда его фигура исчезла в черной пасти склепа, Зезва несколько мгновений смотрел на удода, который по-прежнему восседал на памятнике и в свою очередь разглядывал человека. Пробормотав что-то сквозь зубы, Зезва положил ладонь на рукоять меча, перекинул полу плаща через плечо и стал спускаться в склеп. Полуобвалившиеся ступеньки привели его вниз, где в полумраке смутно виднелось большое надгробие, располагавшееся посередине пристанища неизвестного усопшего. Чуть дальше, у стены, темнел холмик небольшой могилы. Зезва остановился у входа. Медленно огляделся, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку. Странно, но хотя источника света нигде не было видно, полной темноты в склепе тоже не было. Зезва повел плечами и позволил себе немного расслабиться. Где Снеж? А, вот он, стоит возле могилы у стены, сам похожий на безмолвную статую. Шорох за спиной. Ныряльщик не стал оглядываться на лестницу, ведущую из склепа наверх. Те, кто следовал за ними всю дорогу на кладбище, заняли свои посты. Что ж…

— Снежный Вихрь.

Странный голос заставил Зезву вздрогнуть. Он увидел приземистую фигуру с посохом в руках. Незнакомец едва бы достал головой до груди человека среднего роста. Ныряльщик выдохнул воздух. Квеш.

— Приветствую славного Амкию, — склонился в почтительном поклоне рвахел, — великого царя черных квешей, повелителя Подземного Народа…

— Здравствуй, восьмирукий брат, — Амкия кивнул и повернул голову в сторону Зезвы. — Ты не один. Я рад встрече, Ныряльщик Зезва.

Зезва медленно кивнул.

— Всё меняется в этом мире… — легкая улыбка тронула тонкие губы квеша. — Не так давно рвахел Снежный Вихрь приходил к нам за помощью в славном деле убийства. Твоего убийства, человек. Ах, как все меняется…

Раздался шум крыльев, и удод — священная птица Тушоли — приземлилась на плечи Амкии. Квеш ласково погладил птицу. Снеж смотрел на маленькую могилу.

— Я знаю, — продолжал Амкия, — много вопросов у тебя…

Глаза черного квеша остановились на Зезве. Блики света играли на темной, морщинистой коже подземного чуда.

— Если позволишь, царь.

Амкия улыбнулся и снова погладил удода.

— Позволю ли? Ты спрашивай, а мы посмотрим.

Зезва вздрогнул, услышав, как выделил квеш слово "мы". Воспоминания словно волна налетели на него, закрутили вихрем давно минувшие картины. Вот они с Горемыкой бегут через кладбище. И виртхи за спиной. Темные тени и шипение. Бой у склепа. Снеж приходит на помощь. И Атери — Цветок Эжвана темных квешей…

Зезва провел ладонью по лицу, словно сметая невидимую пелену. Амкия молча ждал, поглаживая птицу. Снеж уселся у изголовья могилы и, казалось, глубоко задумался. Ныряльщик заговорил.