Украина и политика Антанты. Записки еврея и гражданина - Арнольд Марголин

Глава 20. Лига Наций. Съезд в Женеве. Радянская система. «Трудовая монархия». Парламентская монархия. Республика

Еще 25 августа 1920 года Лига Наций препроводила по адресу украинской миссии в Лондоне свое обращение к премьер-министру украинского правительства. В этом обращении генеральный секретарь Лиги, Эрик Дреммонд, предупреждал о предстоящем в ноябре съезде Лиги в Женеве и просил прислать акты, в которых выразилась воля украинского народа к самостоятельному распоряжению своими судьбами, а также документы о признании суверенности Украины другими государствами.

Работа при Лиге Наций специально входила в мою новую компетенцию юрисконсульта министерства. Но в данном случае вопрос шел о весьма серьезном шаге. Я обратился к Грушевскому за помощью. Он восстановил по памяти кое-какие данные о трудовом конгрессе. Затем я обратился к Шемету, прося его взять материалы у Липинского. К сожалению, Шемет мне ничего не прислал. Правительство прислало в Лондон документы о признании Украины Польшей, Финляндией, Латвией. Затем у нас в Лондоне были копии нот на имя Шульгина, которыми были аккредитированы при правительстве Центральной рады представители Франции и Англии[18].

Но зато не было достаточных цифровых данных о выборах во Всероссийское и Украинское учредительное собрания. А между тем как раз этот материал был особенно важен.

Доктор Олесницкий выехал специально из Лондона в Вену для собирания материалов. Но и ему не удалось раздобыть цифровой материал о точном количестве голосов, поданных во время выборов в Учредительные собрания за украинские списки.

Шелухин, который мог помочь мне и Олесницкому своими советами и указаниями, находился в это время в Риге.

Независимо от чисто юридических соображений, надо было явиться в Женеву на съезд Лиги и во всеоружии исторических данных. В этом отношении правительство сделало весьма удачный шаг, назначив Шульгина своим постоянным представителем при Лиге Наций. Но Шульгин был еще в Праге. Между тем надо было заблаговременно дать ответ на вопросы Лиги Наций.

19 октября этот ответ был послан за подписью моею и Олесницкого. Лига Наций едва успела его отпечатать и разослать членам съезда до открытия заседаний последнего в Женеве.

Шульгин настоятельно просил меня приехать в Женеву, где я уже застал его вместе с Коваленко, его сотрудником и ближайшим помощником.

Я взял на себя задачу ознакомления представителей английских колоний с положением украинского вопроса. Мои беседы с представителями далекой Австралии, Индии, Канады, Новой Зеландии имели то практическое последствие, что они заинтересовались ближе украинским вопросом и просили прислать им литературу.

Представителем пятой английской колонии, Южной Африки, был Роберт Сесиль, уже знакомый с украинским вопросом.

Интересно отметить, что из числа членов Лиги около трети составляют государства, в которых главным языком, и государственным, и разговорным, является испанский. Конечно, все представители этих государств владели и французским языком, на котором Шульгин со свойственной ему энергией и принялся знакомить их с украинским вопросом.

Вообще, я ограничился на сей раз лишь переговорами с названными колониями Англии, чисто юридической помощью Шульгину и передачей ему всех материалов о Лиге Наций и переписки украинской миссии в Лондоне с Лигою. Несмотря на то что Шульгин больше года перед этим был в отставке и жил в чешской деревушке, вдали от активной политики, он очень быстро освоился со всем материалом и положением, и я мог уже через несколько дней уехать из Женевы, считая, что исполнил свой долг и что дальнейшее мое пребывание в Женеве не представляется необходимым.

Наиболее интересным моментом для нас было заседание подкомиссии, которая готовила для пленума Лиги доклад об Украине и о кавказских государствах. Председателем ее состоял известный норвежский ученый, путешественник в полярные страны Нансен. Членами подкомиссии были представители Румынии, Греции (как черноморских государств), а также Испании и Австралии. Мы были приглашены для дачи устных объяснений по вопросу о границах Украины и устойчивости (stabilité) правительства в смысле степени его преемственности в отношении первого украинского правительства Центральной рады, равно как и по вопросу о генезисе самого первоначального правительства.

Шульгин дал, в качестве официального представителя Украины, исчерпывающие объяснения по всем этим вопросам.

Особенно интересовался Нансен результатами выборов в украинское Учредительное собрание. Он знал, что германское военное командование не допустило в свое время открытия этого Учредительного собрания. Но подкомиссия, как это и можно было предвидеть, хотела знать подробности голосования на выборах. В этой среде, в Лиге Наций, по крайней мере в лице ее лучших представителей, свято хранился принцип парламентаризма и одинаково не считались приемлемыми как диктатура Советов, так и диктатура справа. И Нансен подробно расспрашивал нас о системе выборов и о том, был ли избран тогда Петлюра членом украинского Учредительного собрания и какое количество голосов он получил на выборах.

В том же заседании были заслушаны объяснения представителей Грузии.

Группа Балтийских государств была отнесена к ведению другой подкомиссии. Это обстоятельство свидетельствовало о правильном понимании со стороны Совета Лиги того факта, что назревают две новые группировки государств и народов: балтийская и черноморская. Последнее соглашение между народами Кавказа с одной стороны и проекты такого же рода соглашений между новыми Балтийскими государствами с другой подтверждают, что процесс такого группирования по признаку тяготения к тому или иному морю уже начался.

Не только Украина, Азербайджан и Армения, бывшие в это время под властью большевиков, но даже и Грузия, Латвия, Литва и Эстония не были приняты в эту сессию в состав Лиги. Однако не последовало и отказа в принятии, которое было лишь отсрочено. Главное препятствие к немедленному причислению в состав Лиги этих новообразований заключалось в содержании десятого параграфа Статута Лиги, который обязывал Лигу защищать силою оружия всех членов Лиги против всяких незаконных агрессивных поползновений соседей. Но Лига еще не имела своей армии, члены же Лиги, как отдельные государства, уже заявили о том, что они не намерены воевать с большевиками. Что могла предпринять Лига при таких условиях для защиты Украины? И каким образом она осуществила бы требование названного параграфа в отношении Грузии, которой завладели немного позже большевики?

В своем эмбриональном состоянии Лига была бессильным аппаратом для проведения своих принципов в область реальной жизни. Лиге были даны одни только порывы… Суждено ли ей будет претворить все эти параграфы в действительность? Распадется ли она бесследно, или на ее месте появится настоящий союз всех народов, без деления таковых на победителей и на побежденных?

Таковы были вопросы, которые напрашивались тогда, в Женеве, сами собой.

Еще перед отъездом в Женеву, в Лондоне, наши английские друзья рекомендовали нам представить Лиге Наций факты и доказательства, из которых явствовало бы, что не только правительство, которое олицетворяется в представлении Запада Петлюрою, но и другие украинские группы, находящиеся в оппозиции к Петлюре и правительству, также добиваются принятия Украины в Лигу Наций. Англичане правильно указывали, что Лига интересуется не тем или иным правительством, а голосом самих народов.

С этой целью я снесся с представителями украинских партий и разных группировок. К сожалению, никто из них, за исключением бывшего гетмана Скоропадского, не исполнил своего прямого долга в этом отношении. Скоропадский же представил записку с весьма ценными данными в пользу признания за украинским народом суверенных прав. И только после Женевской секции Лиги, благодаря стараниям Никовского и других, стали поступать в Лигу такого же рода записки и заявления различных групп и партий.

Вопрос о принятии новых государств Восточной Европы в Лигу должен был привлечь к себе сочувствие даже и тех кругов, которые верят в возможность немедленного создания большого федеративного Российского государства. Раз английские колонии являлись полноправными членами Лиги, то было полное основание добиваться отдельных мандатов и для Украины, Эстонии и т. д., независимо от вопроса о том, останутся ли эти земли впоследствии самостоятельными государствами или же войдут, как составные части, в ту или иную будущую группировку.

Одним из представителей Польши в Лиге Наций был известный профессор Ашкенази. Шульгин виделся с ним по вопросам о границах, я же уклонился от встречи с ним, так как не считал себя компетентным в названном вопросе. Я объяснил тогда Шульгину, в чем заключается разница положений, в которых находились Ашкенази и я. Польша добивалась признания ее прав не только на те земли, которые фактически заселены преимущественно польским народом, ее стремления распространялись далеко за эти пределы этнографического начала. Поддерживая такие максимальные требования, Ашкенази, как польский еврей, никогда не мог впоследствии вызвать на себя нарекания со стороны польского народа, для которого он требовал свыше его прав. Мне же, как украинскому еврею, пришлось бы в данном случае, то есть в вопросе о границах, исходить из укороченных апрельским соглашением с Польшею прав украинского народа.