Острова эфирного океана - Борис Красногорский

— Эти созвездия мы видим, — сказал Добровольский, — находясь под 52° северной широты Венеры. На Земле же с этой широты и даже более южной мы их не можем видеть, но 13.000 лет тому назад над равнинами какой-нибудь Курской или Орловской губ. эти созвездия действительно всходили на небо точно также, как мы видим их здесь, в то время как путеводной звездой севера для моряка Балтийского моря горела именно великолепная Вега…

— Борис Геннадиевич, — вдруг перебила его Наташа, — посмотрите, что это там такое черное, как бы клочок облачка? Она показала по направлению к самому горизонту, где в созвездии Южного Креста действительно чернелся точно обрывок тучки грушевидной формы.

— Это знаменитый "Угольный мешок", как назвали его португальские мореплаватели еще в XV веке, впервые обратившие внимание на него и на соседние с ним черные пятна в области Млечного Пути, в пределах которых буквально нет ни одной звезды. Гумбольдт полагал, что в этих местах слои звезд могут быть не столь плотными и что эти пустые пространства суть настоящие скважины, двери через которые наш взор может погружаться в самые глубочайшие бездны Вселенной.

— Однако существует ведь и другое объяснение, — сказал Имеретинский. — Некоторые считают эти "Угольные мешки" наиболее светящимися местами неба, представляющими собою действительно облака, остатки первоначальной туманности, из которой образовались звезды. Только температура этих "облаков" должна быть так велика и молекулы так мелки, что лучи, испускаемые ими, должны характеризоваться необыкновенной частотой своих колебаний. Эти колебания должны быть так быстры, что соответствующих им лучей мы не в состоянии видеть, и потому и сами эти скопления должны представляться нам темными массами огромных размеров, проектирующимися на светлом фоне Млечного Пути.

Добровольский однако не соглашался с этим воззрением и потому возник спор, который продолжался бы бесконечно, если бы не свежесть наступающая утра, заставившая наших друзей подумать о сне.

ГЛАВА XVII

На волосок от гибели

Изучение Венеры быстро подвигалось вперед. Распределив работы между собою по совместному соглашению, и сообразно своим специальностям, наши ученые ревностно собирали материалы и почти на каждом шагу делали важные наблюдения и открытия. Впоследствии все эти материалы составили многотомный труд, вышедший под редакцией Имеретинского почти на всех существующих на Земле языках, выдержавший целый ряд изданий и ставший своего рода "Новой библией", естественным откровением, истинным даром неба — "Голубиной Книгой", ниспавшей из мирового пространства на Землю.

Освоившись на новом месте жительства, наши друзья прежде всего подумали о составлении календаря Венеры. Добровольский сделал это еще в то время, когда не было никакой надежды на то, что облачный покров, висевший над планетой, когда-нибудь исчезнет. Известно, что Венера обращается Вокруг солнца в 224,7 суток. Для большего удобства и применительно к длине земных месяцев наш астроном разделил год Венеры на 8 месяцев, по 28 дней в каждом, за исключением последнего, в котором лишних 0,7 суток сосчитывались за 29-й день, через три же года на четвертый он предложил учредить високосный год, который должен был отличаться от земного тем, что был на одни сутки не длиннее, а короче обыкновенного. Наташа шутила над календарем Добровольского и говорила, что Борис Геннадиевич "все месяцы сделал февралями". А заботы о високосном годе она называла "напрасными хлопотами*, так как не питала особенного желания дожидаться этого торжественного случая и была уверена, что экспедиция возвратится на Землю гораздо раньше.

Короткие времена года Венеры заключали каждое по два месяца и время бежало гораздо быстрее, чем на Земле. Но климат ее был ровный и особенно резких перемен совсем не было заметно.

30 ноября 19… года, когда "Побетитель Пространства" спустился на Венеру, было первым числом первого месяца, первого года, первых ее обитателей; для большего удобства параллельно стилю Венеры велось земное счисление. Очень много путаницы было в переводе земного времени на время Венеры, так как обращение Bенеры вокруг оси происходило в 23 ч. 57 м. 36 с., т. е. на 2 минуты и 24 секунды скорее Земли, что по истечении года Венеры давало разницу почти в 9 часов. Поэтому параллельный календарь Добровольского был незаменим в их повседневной жизни и без справки по нему никогда нельзя было в точности сказать, какое число и какой час в данное время считается на Земле.

Все же астрономические наблюдения велись по земному календарю и по Пулковскому времени.

Добровольскому было много работы. Днем, а в период облачности и вечером, он сидел над своими бесконечными вычислениями, покрывая длинными колонками красивых цифр клетчатые листки бумаги, а в ясные вечера работал у телескопа. Наташа была деятельной помощницей, как прекрасная рисовальщица. Альбом астрономических наблюдений был заполнен ее великолепными рисунками. Добровольский делал не только визуальные наблюдения, но и фотографировал небесные объекты, а также исследовал их спектроскопическим путем. Днем он особенное внимание уделял изучению Солнца. Благодаря большей близости к нему и темно-синему небу Венеры, ему удалось из глубины пещер, расположенных на высоте гор, изо дня в день наблюдать солнечную корону, которую земные астрономы могут видеть только в короткие моменты солнечного затмения… Правда, Добровольский видел корону еще в то время, когда они носились в междупланетном пространстве, но тогда они летели далеко от Солнца и потому подробности строения короны были им недоступны, теперь же выступали в большом количестве. Наташа охотно зарисовывала их.

По ночам объектами, сосредоточившими на себе наибольшее внимание астронома, были планеты Земля и Меркурий. Добровольский пытался также разыскать планету Вулкан, существование которой предполагали между Меркурием и Солнцем, и одно время некоторые астрономы даже будто бы наблюдали ее во время солнечных затмений. Но все попытки Добровольского не привели ни к чему. Очевидно, это была простая ошибка наблюдателей, принявших какую-нибудь звезду за неведомую планету. Зато наблюдения над Землей и Меркурием были очень плодотворны. Землю он исследовал, главным образом, спектроскотическим путем, чтобы разрешить вопрос о том, какие линии в полученном спектре действительно принадлежат атмосфере Земли. Атмосфера Венеры была по своему химическому составу почти однородна с земной и только в нижних слоях ее был значительный процент углекислоты, едва не погубившей его друга, Карла Карловича Флигенфенгера. Спектроскопическое исследование Земли, между прочим, едва не послужило поводом к раздору между друзьями, которые, кстати сказать, в общем жили дружно на Венере. Карл Карлович решительно не мог понять, зачем понадобилось исследовать Землю спектроскопически, когда и без того там с помощью химии известно все то, что берется "открывать" его друг с Венеры.