Пираты неба (Операция «Снегопад») - Антон Первушин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Максим, с тебя причитается!..
Несмотря на то что пришлось лететь на чужой машине, Лукашевич был настроен на бой, но оказалось, что в бою-то ему как раз и не придётся участвовать. На подвеске «МиГа» обнаружились только две ракеты X-23, предназначенные для работы по наземным целям. Пришлось приглушить раж и уйти в сторонку, не мешая воевать тем, у кого есть для этого соответствующее вооружение.
Долго ждать не пришлось. Весь бой над Оленегорском занял не более трёх минут. Все шесть бомбардировщиков противника были уничтожены. Потери авиаполка составили два истребителя: один «МиГ-29» был сбит ракетами малой дальности, один «Су-27» случайно попал под огонь из пушки своего сослуживца, получил сильные повреждения, но сел на аэродром почти без проблем.
«Бой, как в тире, – скажет потом Александр Свиридов. – Даже неинтересно».
Однако это был ещё не конец.
(Мыс Святой Нос, декабрь 1998 года)За колпаком фонаря было хоть глаз выколи. Даже северного сияния сегодня не наблюдалось. Двенадцать минут полёта в полной темноте, когда стремительное движение ощущается лишь селезёнкой и более ничем. В ходе этого короткого перелёта оставшиеся истребители (полтора звена) перегруппировались. Ведущим шёл сам Свиридов, он и осуществлял наводку на цель.
– Ребята, приготовились, заходим в зону бомбометания. Снижаемся… Вы видите её?! Вы видите её?!
Лукашевич напряг зрение, и вдруг сквозь сплошную темень проступила цепочка ярких жёлтых огней. Это ВПП, а вот там должен быть командно-диспетчерский пункт. Пока глаза вглядывались, руки сами делали то, что положено. Звуковой сигнал оповестил Лукашевича о том, что захват цели осуществлён.
– Пли, – шепнул он сам себе.
Истребитель тряхнуло, и ракеты ушли вниз. Там немедленно вспухли огненные шары взрывов. И ещё один самолёт, и ещё один, и ещё один, и ещё… Просто море огня.
Никто из пилотов не мог видеть, как от прямого попадания ракет «воздух-земля» проседает и рушится крыша бетонного бункера, как складывается, подобно карточному домику, вышка КДП, как горят машины вспомогательных служб, которые персонал так и не успел загнать в подземные гаражи, как сам обслуживающий персонал мечется в поисках укрытия, но не находит его. Таким был бесславный конец базы на Святом Носу.
– А вот и крейсер, ребята! – с азартом сообщил Свиридов. – Пытается, между прочим, уйти. Хватает ещё силёнок? Тогда берём и его!
(Баренцево море, декабрь 1998 года)Ракетный крейсер «ал-Бурак» (некогда называвшийся «Адмирал Владимирский») был спущен на воду в 1968 году. Он принадлежал к серии кораблей «Креста-1», всего было построено четыре крейсера подобного типа. Как и любой другой ракетный крейсер, «ал-Бурак» был предназначен прежде всего для борьбы с военно-морскими силами противника. Кроме того, хорошо оснащённый военный корабль в сегодняшнем мире есть фактор политического воздействия. Новые владельцы крейсера это хорошо понимали, собираясь посредством «ал-Бурака» заявить о своих претензиях на участие в делах всего мира.
Они не понимали только одного: что в бою против современной авиации старому крейсеру устоять, мягко говоря, тяжеловато. Из всего зенитного вооружения, которым был когда-то оснащён «Адмирал Владимирский», в наследство «ал-Бураку» достались только две спаренные башни для четырёх 57-миллиметровых орудий, расположенных на крыше надстройки за дымовой трубой. Что это против ракет с самонаведением? Даже не смешно.
Капитан крейсера «ал-Бурак» был истинным патриотом своей родины, но он не был дураком. Когда он получил сообщение о гибели бомбардировщиков, то сразу отдал приказ уходить.
Двухвинтовой паровой двигатель был выведен на максимальное число оборотов. Пена взбурлила за кормой, по палубам забегали матросы, раздались резкие команды на гортанном языке, и на скорости в тридцать пять узлов ракетный крейсер «ал-Бурак» отправился к норвежской границе.
(Баренцево море, декабрь 1998 года)У Лукашевича не осталось ракет. Но на этот раз он не собирался дожидаться, пока другие сделают за него всю работу. В конце концов, есть ещё пушка ГШ-23Л с боекомплектом в 260 патронов – не пропадать же добру!
Он развернул свой истребитель в сторону моря, быстро нашёл цель на индикаторе, изменил угол стреловидности крыльев и погнал-погнал-погнал. Когда он высаживал обойму, ему даже показалось, что он видит и сам крейсер, и вспышки встречных выстрелов. Но на самом деле ничего подобного он видеть не мог, глаз просто не успел бы запечатлеть картинку – столь велика была скорость.
– Лукашевич! – рявкнул комполка. – Ты-то куда прёшь со своей пушкой?
– Всё уже, всё, патроны кончились.
– Возвращайся на базу!
– Слушаюсь, товарищ полковник.
И уже уходя из зоны атаки, Лукашевич услышал:
– Есть! Есть попадание! – объявил Свиридов. – Молодцы, ребята, всех к наградам представлю!.. А полыхает-то как! Ох как полыхает, мать его!
– Ну, вы сами этого хотели, – пробормотал Лукашевич.
Ни один мускул не дрогнул на его спрятанном под забралом лётного шлема и застывшем, словно маска, лице. Он положил истребитель на крыло, возвращаясь за своим ведущим на базу.
Эпилог
Наградной лист
(Москва, февраль 1999 года)В Москву решили ехать через Питер. Награждение назначили на десятое число, и у троих офицеров хватало времени навестить родственников, проживающих в Северной Пальмире. Но и задержаться надолго они не могли, поэтому девятого вечером погрузились на «скорый», идущий в Москву, провожаемые Громовыми-старшими и Громовыми-младшими, матерью Лукашевича и отцом Стуколина. Провиантом офицеров снабдили в избытке – в пакетах и банках было упаковано столько снеди, что не справиться с ней за ночь и десяти таким молодым здоровым офицеров, как наши герои. Прихватили, конечно, и водочку. Выбор тут был большой, но остановились на «Синопской».
В половину первого «скорый» тронулся, офицеры расселись в купе мягкого вагона, и Стуколин достал первую. Открыли, разлили по алюминиевым стаканчикам, молча чокнулись и выпили.
– Ну вот и едем, – изрёк Громов, глядя в окно на проплывающие мимо огни. – Вот и едем.
– Курицу кто-нибудь будет? – поинтересовался Стуколин, шурша пакетами. – Или, может, пирожки?
Но все были сыты, поэтому Громов только покачал головой, а Лукашевич предложил выпить ещё по одной. Налили, выпили.
– Как думаете, мужики, – завёл разговор Стуколин, – нас сам Президент награждать будет или какому-нибудь из министров поручат?
– А тебе не без разницы? – лениво спросил Лукашевич; он снял галстук и ослабил воротник, расстегнув верхнюю пуговицу.
– Ну как же, – сказал Стуколин. – На Президента посмотреть хочется.
– Ты его ещё о самочувствии спроси, – Лукашевич хмыкнул.
– А что? – вскинулся Стуколин. – Он вон только что из Иордании вернулся, с похорон Хусейна, и ничего – смотрелся очень даже.
– Хватит вам, – повернулся от окна Громов. – Президент, не Президент. Поговорить больше не о чем?
Тема для разговора нашлась после третьей стопки. Лукашевич подумал и принялся пересказывать сюжет американского фильма «Армагеддон», который они посмотрели с Зоей в одном из мурманских кинотеатров. Рассказ этот вызвал определённый интерес. Стуколин похохатывал, бил себя кулаком в ладонь и подбадривал рассказчика возгласами: «Ну и?! Ну а они?!». Громов тоже заинтересованно слушал о похождениях бригады бравых нефтяников, полетевших бурить астероид, чтобы, как и полагается героям голливудского фильма, спасти мир. Особенно веселили офицеров технические ляпы, допущенные создателями этого фантастического боевика. С какого-то момента совместной биографии (они уже успели забыть с какого) трое друзей взяли за правило обсуждать недавно просмотренные художественные фильмы или прочитанные книги на предмет поиска в них всевозможных ляпов. С возрастом и ростом жизненного опыта ляпов они находили всё больше и очень веселились. Так, под водочку и под шутки, доехали до Бологого, где у «скорого» была остановка на десять минут. Раз остановка – решили выйти подышать свежим воздухом и купить по бутылочке пивка. Сонный и вроде бы тоже не совсем трезвый проводник посмотрел на них хмуро.
– Чего не спите? – осведомился он.
– Не спится, друг, – ответствовал за всех Стуколин. – Звезду Героя едем получать – разве уснёшь?
– Да ну? – изумился проводник. – А за что?
– Тс-с-с, – Стуколин поднёс палец к губам и с многозначительным видом оглянулся. – За подвиг!
Проводник так расторгался, что вынес из своего купе по баночке «Бочкарёва» каждому.
– О! – сказал Стуколин, дёргая за кольцо банки. – Вы – настоящий патриот.
Проводник остался доволен.
– Скажите, – обратился он к офицерам почти заискивающе, – вас Президент принимать будет?
Громов засмеялся. Проводник не понял причины смеха, но на всякий случай улыбнулся. Был он ещё очень молод (намного моложе наших офицеров), а потому многие вещи воспринимал со свойственным молодости пиететом.