Сарматские хроники-2. Спецназ поневоле - Евгения Говоркова-Никифорова

class="p1">К сожалению, Аглая толком не знала, с кем из византийцев обсудить дальнейший план действий – уходя на берег, Марк не назвал кого-либо своим заместителем, да и вернуться планировал быстро. Поразмыслив, она поискала глазами Платона – рулевого, что помогал ей справляться с камарой. По всему выходило, что на судах нынешнего времени кормчий – это что-то вроде старпома, а значит, вполне может взять на себя решение каких-либо вопросов в отсутствие капитана.

Платон нашёлся на мостике рядом с рулевым веслом в компании с другим кормчим. Они что-то оживлённо обсуждали, однако при её появлении хмуро смолкли на полуслове. Аглая к таким моментам относилась с пониманием – место женщины в этом мире находилось невероятно далеко от руководящих постов и того, чем она сама сейчас занималась. Соорудив подобие дружелюбной улыбки, она приветственно кивнула и аккуратно попыталась вступить в разговор, уточняя, нет ли вестей от Марка. Вестей не было. Византийцы отвечали односложно и с неохотой – чувствовалось, что женщину они воспринимают в основном как досадное недоразумение в и так непростой, напряжённой ситуации.

Основные моменты всё же выяснить удалось: Марк и его спутники не возвращались, никаких конкретных указаний на такой случай Марк, уходя, не давал, и что делать сейчас, удручённые кормчие, похоже, и сами не знали…

Возня и крики со стороны носа пришвартованного дромона привлекли всеобщее внимание. Аглая, не раздумывая, ринулась туда, бесцеремонно расталкивая толпу матросов. Увиденное повергло в шок: один из спутников катепана, окровавленный и безоружный, лежал, пытаясь удержать обеими руками внутренности, вываливающиеся из чудовищной раны на животе. Как он умудрился доковылять или доползти до дромона, как он вообще оставался жив до сих пор – оставалось загадкой.

– Господин… Господин… , – повторял раненый, с каждой секундой теряя силы.

Аглая плюхнулась рядом с ним на колени:

– Что? Убит???

– Н-нет… Схвачен… пираты… князь… , – на губах умирающего выступила кровавая пена, и спустя пару мгновений он испустил дух.

Повисла тягостная тишина.

– Stercus accidit!37 – негромко прозвучало где-то сзади.

В груди Аглаи защемило, и она в отчаянии обвела взглядом толпу византийцев вокруг. Нет, её они слушать не станут – на это даже не надейся! Но сами-то что делать будут???…

Она поднялась с колен и отошла ближе к корме, сделав знак Скилуру и второму волку-воину.

– Майпрангу нужно сообщить! Срочно!…

Плечистый сармат средних лет утвердительно кивнул:

– Темноты ждать не буду – выберусь. Бухту знаю, где стоят…

– Mata здесь!!! – Скилур, пристально глядя на неё, нахмурил брови и грозно указал пальцем на палубу дромона.

Прекрасно понимая речь не только русичей, но теперь ещё и византийцев, сам волчонок так и не удосужился как следует выучить русский язык.

– Посмотрим, Скилур, посмотрим, – мягко сказала Аглая. – ЗДЕСЬ может быть небезопасно…

***

…В подвале царил полумрак, и ощутимо тянуло сыростью. То, что это подвал, Марк нисколько не сомневался – в маленькое окошко под самым потолком дневной свет едва проникал. Дневной… Это значит – следующий день уже???…

Катепан сел на куче полугнилой соломы, на которую его бросили, и пошевелил связанными руками, потом провёл взглядом вдоль стены, где висели цепи и кандалы всех видов и мастей. Приковывать его не стали, но связали крепко-накрепко – руки уже начали затекать.

Византиец с досадой сплюнул – надо же было так глупо попасться! У него сразу закралось подозрение, что те пятеро не просто так заглянули в кабак, но то, что они так лихо и умело обложили его со всех сторон, когда завязалась пьяная драка и неразбериха, означало только одно – пришли конкретно за ним!…

За стеной послышалась какая-то возня, потом отчаянные крики и стоны истязаемого человека. Марк поморщился – княжеские казематы были крайне неприятным местом!

Прислонившись головой к холодной каменной кладке, он прикрыл глаза и задумался. Итак, потир у князя… И то, что он, Марк, не простой торговец, правителю, наверняка, уже доложили. Что ж, подождём – схватили его не просто так, а значит, скоро выяснится, зачем он потребовался местному правителю…

За стеной вновь послышались глухие удары и стенания, перешедшие в какой-то совсем уж нечеловеческий вой.

Марк пошевелил связанными руками, и движение немедленно отдалось болью в зажившей не до конца ране. Зато жив! Он с горечью вспомнил матросов, сошедших с ним на берег и не раздумывая бросившихся на защиту господина в момент опасности. Их зарубили в первую очередь… Досталось и кому-то из купцов, попытавшихся встать на сторону заморских гостей. На него же просто навалились всей толпой, а союзников у этих пятерых оказалось немало, и в подходящий момент оглушили чем-то тяжёлым. Катепан задумчиво подвигал из стороны в сторону нижней челюстью – скула ощутимо болела, видимо, по физиономии тоже прилетело, когда его дубасили…

Скрежет замка и скрип открываемой двери вывели его из раздумий. Марк мрачно глянул на вошедших. Трое мужиков, едва войдя, переминались с ноги на ногу. Четвёртый вышел вперёд и, подойдя вплотную к византийцу, помог тому подняться:

– Пойдём, гость дорогой! Князь тебя пред очи свои требует!

– Это у вас для дорогих гостей хоромы что ли? – катепан многозначительно обвёл взглядом подвал.

– Прощеньица просим! – мужик аккуратно, но настойчиво направил его в сторону двери. – Ошибочка вышла…

– Ты руки-то развяжи, раз ошибочка! – фыркнул Марк.

– Прощеньица просим! – как заведённый повторил русич.–  Развязывать не велено…

– Занятно… , – византиец направился к двери, и трое сопровождающих расступились, пропуская его вперёд…

…Палаты русского князя показались ему мрачноватыми. В ЕГО дворце, как и в большинстве домов в византийской провинции, было много воздуха и света – то чистого солнечного, то причудливо окрашенного сквозь витражные окна. Здешние обитатели не придавали значения такой ерунде…

Правитель сидел на деревянном, искусно украшенном резьбой кресле с высокой спинкой и пристально разглядывал пленника. Марк вздохнул и переступил с ноги на ногу. Может, его наконец развяжут???

Словно прочитав его мысли, князь молча сделал знак провожатым, и один из мужиков, подойдя, одним движением ножа разрезал путы. Марк, повинуясь приглашающему взмаху руки правителя, сел на скамью поблизости, растирая затёкшие под грубыми верёвками запястья и предплечья.

– Ну, что ж, здравствуй, гость дорогой! – усмехнулся тот, не сводя с византийца внимательного взгляда. – От тебя достойного приветствия не дождусь, похоже…

– И тебе доброго здоровья, князь! А ты бы в подвал спустился, где меня попервой встретили – там бы я тебя приветствовал, как положено! – не остался в долгу Марк.

Князь вновь усмехнулся:

– Прощаю дерзость твою, ромей! Да только потому, что ошибка коварная случилась – приняли вас за душегубов и лиходеев, потому и оказался ты в подвале…

– Али в землях ваших мирное застолье душегубством и лиходейством считается? – вскинулся Марк, сам себя ругая за несдержанность.

– В наших землях лиходейством считается,