Федор Годунов. Потом и кровью - Иван Алексин

целые эскадры и фактически на полтора десятка лет взял «внутреннее» турецкое море под свой контроль. Именно он настолько затерроризировал крымское ханство, что татары и носа боялись высунуть со своего полуострова, чем кстати здорово помог русскому государству, фактически не дав крымскому хану воспользоваться междоусобицей «Смутного времени», именно он в 1618 году дошёл до Москвы и стоял под её стенами. И именно он в значительной мере способствовал победе поляков над огромной турецкой армией в Хотинской битве.

Крутой, в общем дядька, вот только, судя по всему, в общении не очень приятный.

— Без риску, оно, конечно, никак, — согласился, между тем, с Данилой Сагайдачный. — Но и голову на плечах иметь нужно. На то казаками куренным атаманом и выбран был, что они на твой ум и рассудительность надеялись, свои жизни в походе вверив. Безветрие переждать нужно было, а вы плыть удумали. Вот на турок и нарвались.

— Ты меня учить будешь? — Порохня, побагровев, надвинулся на обозного.

— Хватит! — решительно вмешался в наметившуюся ссору кошевой атаман. — Виновен Порохня или нет в гибели казаков — это Сечевой раде решать, а не тебе, Петро. Вот с похода вернёмся, Раду и соберём. А до той поры ты Порохню попрекать не смей! — потряс он кулаком перед Сагайдачным. — Я в этом походе атаман и склок не потерплю! Ясно тебе⁈

— Ясно, батьку, — Пётр покаянно склонил голову, но было заметно, что обозный старшина остался при своём мнении. — Тогда командуй, что дальше делать. Вон хлопцы уже и галеру турецкую взяли.

На турецкой галере, и впрямь, уже хозяйничали казаки, деловито расковывая гребцов и выбрасывая трупы турок за борт.

— Вот разберусь, что здесь произошло и скажу, — отрезал в ответ Яцко и повернулся к Даниле. — Выходит вы турок перебили, да галеру захватить сумели? Изрядно. А это кто? — соизволил кошевой заметить меня.

— То Федька Чернец, — похлопал меня по плечу Порохня. — Боец изрядный и голова на плечах есть. Когда мы во время бури освободились, он сообразил крышку в трюм к янычарам открыть, чтобы их водой заливать начало. Так они сами под наши сабли и полезли. Если бы не его задумка, не совладать нам с басурманами. А так, мы тут стоим, а турки рыбу на дне морском кормят.

— И турок на той галере ловко обманул, — добавил подошедший к нам Тараско. — Здрав будь, батька, — поприветствовал он кошевого. — Когда галеру басурманскую встретили, он предложил нам османами притвориться и сам в одежду янычара оделся. А как нехристи поближе подошли, мы их в упор и расстреляли! Едва совсем не потопили!

— Ну, не потопили же! — в глазах Сагайдачного, посмотревшего в мою сторону, мелькнула искорка заинтересованности. — Нужно было не в нос галеры целить, а ниже, там, где борт с водой соприкасается! Если в упор вдарить, турок сразу тонуть бы начал, а не за вами по морю гоняться.

— Тебе виднее, — хмыкнул скептически Порохня. — На то ты и обо́зный старшина!

— С пушками Пётр, и впрямь, управляться горазд, — нехотя признал Яцко. — Стреляет он знатно. Этого не отнять.

— А чего это вы поход в этакую пору затеяли? — поинтересовался Данила. — Кто же осенью по Чёрному морю плавает? Того и гляди, буря чайки во все стороны разметает!

— Так всё он, — вздохнул Бородавка, вновь кивнув на Сагайдачного. — Взбаламутил казаков на Раде, что осенью турки нападения не ждут. Вот сечевики в поход и поднялись.

— А чем плохо вышло? — усмехнулся тот в ответ. — Аккерман и Килию, считай, без боя взяли, наскоком! Теперь вот в Варну неожиданно нагрянем! Город богатый, торговый. Добычу хорошую возьмём. А буря что? От бури и укрыться можно. Для того вдоль берега и идём!

Стоп! А вот сейчас не понял! Варну же запорожцы в 1606 году разграбили. А сейчас осень 1605 года на дворе стоит. Это как же так? Нестыковочка получается! Да и командовал этим походом в той прежней истории опять же Сагайдачный, а не Бородавка. А здесь он только в замах ходит.

Оно, конечно, не мне претензии предъявлять. Этот преждевременный поход мне жизнь спас. Но как бы мне и в дальнейшем с этими датами не обмануться. Этак будешь, предположим, ждать нападение неприятеля в мае, а он в апреле или марте неожиданно нагрянет!

— Шустёр больно, — мрачно заметил Бородавка. — Варну с Килией не сравнишь. Крепость там сильная, да гарнизон изрядный. Они нас издалека заметят, да к обороне подготовиться успеют.

— Одолеем, — отмахнулся Сагайдачный. — Для того и пушки везём.

— А зачем нас напролом в Варне идти? — рискнул я влезть в разговор атаманов. — Не лучше ли хитростью крепостью овладеть?

— Никак опять что-то придумал, Чернец? — оглянулся на меня Порохня.

— А зачем что-то новое придумывать, когда можно то же самое повторить? — пожал я плечами. — У нас две галеры турецкие есть. Садимся за вёсла, часть казаков в басурманскую одежду наряжаем, других в трюме прячем, остальных на вёсла сажаем. И идём прямым ходом в Варну, турков из себя изображая. Запорожцев там не ждут, поэтому за своих и примут. А мы, как только войдём в порт, сразу всеми силами в крепость и ворвёмся! Если быстро и дружно ударим, они даже ворота закрыть не успеют. И держимся в крепости, пока подмога не подоспеет.

— Дельно, — пригладил усы кошевой. — Может получится. Такой наглости от нас турки точно не ожидают.

— А если они всё-таки успеют закрыть ворота? — засомневался Сагайдачный. — Пока казаки от галер до крепости добегут, время уйдёт.

— Не успеют, — категорично заявил я. — Как только причалим, капитаны, в сопровождении нескольких офицеров пойдут в крепость, якобы с докладом к местному паше. У нас и фирман, что турецкий капитан паше в Варну вёз, в целости сохранился. Как только пройдём ворота, подаём сигнал и набрасываемся на охрану. Крепость же рядом с портом стоит, у моря? — повернулся я к Сагайдачному.

Тот задумчиво кивнул, поглаживая пальцами рукоять пистоля.

— Значит, должны продержаться до подхода остальных казаков. Не думаю, что у ворот охрана большая будет. Кого туркам тут боятся? На них уже сотню лет никто не нападал. Как только проходим через крепостные ворота, вырезаем всех янычар, что