Курская битва. Огненная дуга - Александр Михайлович Золототрубов

Анна мило улыбнулась и спросила:

— Я слышала, что ты, Люся, собираешься уехать к своему мужу в Самарканд? Далеко, однако, туда...

Люсе не понравилось, что женщина, которую она видит впервые, интересуется её жизнью, но промолчала, подумав о том, что, видно, отец рассказал ей о Павле. Люся была натурой романтичной и, когда вышла замуж за Шпака, решила ехать вместе с ним, хотя отец советовал ей не спешить. «Мать в больнице, ей предстоит тяжёлая операция, а тебя не будет, — говорил отец. — Сама видишь, я с утра до глубокого вечера на работе, не всегда могу проведать маму. А ты могла бы чаще бывать у неё». — «Пока я не еду, и тебе нечего волноваться», — сухо возразила дочь.

Владимир Анатольевич что-то делал на кухне, Анна молча сидела на диване. Люся тоже молча вязала себе шерстяную кофту и изредка косилась на гостью.

Из кухни вернулся отец. Увидев, что Анна не сняла плащ и шапочку, он возмутился:

— Ты чего, Аня, сидишь одетая? Пришла в гости, стало быть, раздевайся. — Он не глядел на свою дочь, словно её не было в комнате.

Анна робко взглянула на него.

— Владимир Анатольевич, может, мне уйти?

— Это почему же? Сейчас будем ужинать. — Он взглянул на дочь. — Люся, проводи, пожалуйста, гостью в ванную, ей надо навести лоск.

Люся встала, бросила на диван клубок шерсти и спицы.

— Вы снимайте верхнюю одежду, а я приготовлю вам полотенце для рук.

Она ушла в ванную. Владимир Анатольевич подошёл к Ане и шепнул ей:

— Сейчас Люся уйдёт в кино, она ещё днём взяла билет, и мы останемся одни... — И он ласково улыбнулся.

Когда они ужинали, отец говорил о том, что заводу спустили из наркомата обороны спецзаказ на производство ночных приборов для танков, работа очень серьёзная, придётся задерживаться на заводе допоздна. В цехе, говорил отец, почти все молодые специалисты, в основном женщины, и от них пока мало проку.

— Что не так — от начальства мне выговор, — жаловался Владимир Анатольевич.

Анна поддакивала ему, упрекала, что он, Владимир Анатольевич, слишком мягкий по характеру, а с теми, кто плохо работает, надо поступать по всей строгости. Краем глаза Люся заметила, что отец моргнул Ане, но не поняла, что он имел в виду, видно, не хотел, чтобы она много говорила о людях цеха.

«Она любовница папы», — вдруг подумала Люся, и до того сделалось ей больно от этой мысли, что она поднялась из-за стола и сказала, что ужинать не будет, так как её тошнит. На это отец неожиданно бросил реплику:

— Ты что, голубка, совсем недавно вышла замуж и уже тошнит?

Люся покраснела до корней волос, ей стало стыдно, и она, невзирая на гостью, грубо ответила:

— Папа, не говори глупости!.. Я просто что-то съела и отравилась.

— Меня не проведёшь, дочка! Я всё вижу... С тех пор, как уехал Павел, ты места себе не находишь. Что, жить без него не можешь?

В словах отца прозвучала издёвка, но она произнесла спокойно:

— Я привыкла к Павлу и очень скучаю по нему.

— Бедная девочка, как я тебе сочувствую, — с едва скрытой усмешкой промолвил отец. — Ну а если Павел нашёл себе другую?..

Люся, побагровев, резко оборвала его:

— Перестань, папа! Я очень тебя прошу. Мы ведь с тобой не одни, у нас гостья...

И тут её выручила Аня:

— Володя, зачем обижаешь дочь? Не надо...

«Ишь, то говорила «Владимир Анатольевич», а теперь «Володя», — ревниво подумала Люся. — А если я уйду, она повесится ему на шею. Да, так и есть: эта Аня его любовница...» Люся утвердилась в этой мысли после того, как увидела виноватые глаза Ани, она прятала их, почему-то боялась смотреть Люсе в лицо.

Когда поужинали, отец подошёл к дочери и спросил:

— Ты идёшь в кино?

— Иду, папа, но вернусь поздно, ты уже будешь спать, — ответила дочь. — Я возьму ключ с собой, чтобы тебя не будить.

Однако отец возразил ей, сказав, что будет долго сидеть за своими рабочими бумагами, нужно обдумать поступивший в цех заказ, продумать его реализацию.

— Так что можешь звонить, — подчеркнул Владимир Анатольевич. — Впрочем, — спохватился он, — возможно, я выйду во двор подышать свежим воздухом. Ведь целый день крутился в цехе, дел было по горло, то одно, то другое...

— И не был у мамы? — вдруг спросила Люся.

— Нет, — вздохнул отец, разведя руками. — Пускают в больницу с пяти вечера, а я в это время не смог. Дела!.. И потом у мамы всё по-старому, когда ей будут делать операцию, ещё не решили.

Губы у Люси мелко задрожали.

— Как ты мог, а? — повысила она голос. — Ведь мама тебя так ждала! Ты не был у неё целую неделю! Как ты мог, а? — глухо повторила она, с открытым упрёком глядя ему в лицо.

— Но у меня работа, идёт война, и требования к нам повысились... — Он хотел было сказать ещё что-то, но Люся презрительно взглянула на него.

— У тебя, папа, не сердце, а камень. Я давно это почувствовала. Работа! А разве у других её нет, работы? — И неожиданно для отца она добавила: — Для своей знакомой Ани ты нашёл время, даже привёл её к нам домой, а для больной жены времени у тебя не нашлось... Ах, папа! — И Люся заплакала.

Гостья молча оделась и поспешила к двери. Но Владимир Анатольевич остановил.

— Анечка, куда ты? — Он подскочил к ней, нежно взял за руку. — Нет, домой ты не пойдёшь. Ты обещала мне помочь разобраться с заказами! Давай это сделаем, потом я провожу тебя. — Он сердито взглянул на дочь. — А ты... ты, Люся, пожалуйста, выбирай слова... Я же тебе сказал, что не смог пойти в больницу. Кстати, я звонил маме, поговорил с ней по телефону и извинился. Будешь завтра у неё, можешь спросить. Мама сама велела мне идти домой, я обещал ей быть у неё послезавтра, в субботу.

— Мне так неловко...

Это произнесла