Дом, где живет чудовище - Мара Вересень

вина, торопился и контур не сомкнул. Скоро приедет Лансерт, я отправил ему вестник, поговоришь с ним?

— Почему я?

— Он… в последнее время раздражает меня втрое больше обычного, сложно сдерживаться. Так что можешь делать, что собирался.

— Завтра. Я устал, ты взвинчен и бесишься.

— Как скажешь.

Эдсель и Орвиг, скрытые от меня ветвями, разговаривали вполголоса и не знали, что у разговора есть свидетель. Можно было схитрить, что я гуляю, как целитель советовал, и что устала лежать без движения, и ноги сами меня сюда принесли, но мне казалось, произошедшее связано со мной, и я не ошиблась.

Это была та девушка, что убирала сор в моей комнате.

— Какая, однако насыщенная на события ночь, я будто в каком-то другом доме, который только притворяется тем, что был мне знаком.

— Здесь многое изменилось, — сказал Эдсель, и от звука его голоса захотелось натянуть на себя одеяло. Но одеяла не было, и я обняла себя за плечи, представляя, что это шаль. Жемчужно-розовое кружево, безнадежно испорченное подсохшей кровью, было жаль до слез. Полыни я и новой достану, а такого подарка, как шаль, больше не будет.

— Это все запах, — признался Алард.

— И только? — удивился Орвиг.

Эдсель молчал. От тишины сделалось тягуче и сладко, будто меня внутри сиропом полили, как оладушек, и раздумывают, за какой бочок вкуснее прихватить. В открытую дверь кухонного коридора как раз оладушками тянуло, а мелкие розы, такие же, как росли у обрыва, пахли сладко. Я поняла, что ужасно голодна, развернулась, чтобы уйти, и уткнулась носом в грудь в темном мундире.

Меня обняли, чуть придержав, и тут же отпустили, а затем шеф жандармерии Статчена приложил палец к губам.

— Подслушиваете? — очень-очень тихо, чтобы не выдать и своего присутствия, зашептала я.

— А вы? — в тон мне отозвался Лансерт, лукаво прищурив глаза, как кот коготками, поддел пальцами манжету на моем рукаве и шагнул чуть назад, увлекая меня за собой.

— И давно? — снова и снова шепотом спросила я.

Прошедшая ночь странно на меня повлияла, в голове было пусто, как в мыльном пузыре, и так же легкомысленно-радужно. Кажется, Орвиг перестарался с лечением.

— Как вы вошли? Ворота заперты и гравий шуршит, когда идешь, и где ваша лошадь, не по воздуху же вы летели?

— Лошадь за оградой, а я… перелез.

— Шеф жандармов крался, как воришка?

— Почему сразу, как воришка, почему не как влюбленный кавалер?

Картинка встала перед глазами, как живая: в зубах у Рамана, лезущего через ограду, зажата роза, а лицо — бледное. Возможно, от любовного томления, а возможно от того, что ограда поместья сплошь этими же розами поросла, и колючки на стеблях — щедрые. Вон как ладонь о штаны потер. Эта же ладонь потянулась было и другое место потереть, то, которым сидят, но Лансерт вспомнил, что с дамой.

— Лучше бы через ворота, — шепнул он.

Я хихикнула и устыдилась. Там девушка мертвая лежит, а у меня внутри сиропа полно и голова пузырь-пузырем.

Шеф жандармов все еще держал меня за рукав, и вообще мы как-то очень близко друг к другу.

— Доброе утро, Лансерт, — на этой дорожке, где мы с Раманом стояли, гравия не было, зато его было полно в голосе Эдселя. — Она там, за домом. То же, что и прежде. Орвиг тебе все расскажет. Мисс Дашери… — Посмотрел, как куснул, дернул щекой, той, что пряталась под маской, и ушел к парадному крыльцу.

Я засомневалась, как мне вернуться, чтобы не столкнуться с Алардом. Можно было пойти через кухонный коридор, все равно мне туда, но там лежала мертвая девушка, и мне было совестно, что ее гибель оставила меня настолько равнодушной. Будто за прошедшую ночь я почти все свои эмоции истратила, только глупости остались. Глупости, пузыри и сироп, скребущийся гравием голос, от которого лишь одеяло спасет. Накрыться и ждать, когда он…

Подождала и пошла к парадному. За время моих раздумий Эдсель уж точно успел подняться к себе.

В кухне, куда я направилась, были Рин, пекущая оладьи, мадам Дастин, отпаивающая икающую, зареванную Камие чаем и, собственно, оладьи. Я окунула руки в таз с водой, приготовленный для мытья посуды, вытерла, взяла чистую тарелку и чашку и села за общий стол. Рядом с блюдом стоял сотейник с сиропом, но я взяла только оладушку и чай налила. Запах валерианы и мяты, мешающийся с блинным духом, сделался гуще. Спокойствие лишним не будет, а сиропа достаточно и того, что во мне.

А дальше — поднос, столовая, стол с письмами, как раньше, как правильно, а не так, как хочется. А чтобы помнить, как шуршит гравий, можно просто в сад выйти, не обязательно подслушивать, слушать, слышать…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Спасибо, что вернулся, Лар…

Стало вдруг оглушающе тихо. Даже Камие икать перестала. Я подняла голову от тарелки, над которой застыла. Вилку в румяный оладушкин бочок я так и не воткнула, зато солью из глаз приправить умудрилась. Алард Эдсель протягивал мне платок с таким видом, будто делал вселенское одолжение. Так же, как шаль дарил.

— Ла… Алард, я сама сейчас все подам! — первой отмерла Лексия, а я взяла протянутый платок. Было бы верхом хамства не взять, да еще на глазах у кухонной прислуги.

Взяла и вышла, оставив нетронутый завтрак. Ноги сами меня в гостинную принесли. Ту где раньше стоял бирюзовый диван. Дверь-окно в сад была приоткрыта и дышала занавеской. Ровно. О себе я подобного не сказала бы. Платок Эдселя был как зажатый в руке уголек — красиво, но жжется. И он обжег. Но сильнее всего — зеркало. Теперь в гостиной было зеркало. Большое, в полный рост. Чудовище было довольно, теперь красивое красное платье было видно целиком. Меня замутило от красного. Платья и плеснувшей из трещинки на губе алой краски. Развернулась, чтобы уйти.

Не успела. Эдсель. Серьезен, собран, очень трогательно хмур и мило раздражен. Что со мной творится? Похоже на какое-то магическое отравление. Перепады настроения такие, что меня саму изумляет, представляю, как все это выглядит со стороны: подслушивала, растекаясь сиропом от звука голоса, хихикала и кокетничала с Лансертом, осталась практически равнодушна к гибели девушки и плакала над завтраком. Теперь вот, умиляюсь чужому раздражению и не делаю и попытки обойти, хотя так прочь рвалась. Чудовище за спиной любопытничало, выглядывало из-за меня, хотело Эдселя рассмотреть поближе, и я осталась стоять. Я тоже бываю жадной, как дракон, и не желаю делиться сокровищами.

— Вы быстро на ноги встали. — Алард смотрел в мою сторону, но не на меня. Касался глазами