Причастие мёртвых - Наталья Игнатова

— Есть вариант хуже. Тебя заметят, но не будут ничего предпринимать, пока мы что-нибудь не предпримем. И тогда вся стая набросится на меня. А я-то от тридцати упырей разом точно не отобьюсь.

Лэа обдумала ситуацию.

— Ладно, убедил. Я буду очень осторожной невидимкой.

За себя она никогда не боялась, но здесь опасность грозила Занозе. А опасность, грозящая тому, кто ей симпатичен, была, пожалуй, единственным способом пробудить в безбашенной госпоже Соколовой-Дерин чувство ответственности. Мартин об этом знал, но никогда не пользовался. На то, чтоб сказать: «Лэа, ты подставишь не только себя, но и меня», не хватало… чего? Чего-то не хватало. Или, может, гордости было слишком много. А, может, не гордости, может, понтов многовато. У Занозы с этим проще, ему не надо все время доказывать Лэа, что он круче.

Мартин предоставил им обсуждать детали, в основном, технические тонкости. Какую аппаратуру лучше использовать, как настраивать, что куда подключать. Заноза, вроде, разбирается. Лэа точно разбирается. Уж как-нибудь договорятся. А ему интересно стало почитать легенды про Сентальдолаш. Если потир не уникален, если есть еще несколько чаш, подходящих для обряда, то почему все старые вампиры давным-давно не объединились в стаи по числу чаш, и не захватили планету? Или почему то же самое не сделали молодые?

Никакой практической ценности в этом интересе не было. Но, возможно, получилось бы лучше понять вампиров. С одним из них еще работать и работать…

Если только он не прав, насчет того, что ему отпущены всего две недели.

Засиделись далеко за полночь. Сначала уточняли терминологию, потому что в разных мирах оборудование называется по-разному, потом спорили из-за ТТХ, потом стало ясно, что нужно менять телефон, и началась новая волна споров и обсуждений. К исходу бурной дискуссии Заноза был почти влюблен в Лэа, влюбился бы без «почти», не будь она женой Мартина. Ей мало кто нравился, зато уж если кто нравился, то по-настоящему. За того, кто ей понравился, Лэа готова была рисковать жизнью.

И не спать до трех утра. Что, конечно, не так эффектно, как риск для жизни, но часто требует больших жертв.

По дороге в таверну, держась между Ларенхейдом и рыночной площадью, подальше от света фонарей, Заноза думал о Лэа. О привязанностях и доверии. В основном, о доверии. В отношениях ее и Мартина многое было непонятно и поэтому интересно. Он собирался дождаться Мартина — может быть тот придет в таверну этой ночью, а нет, так придет следующей — и получить от него бесплатную консультацию насчет правильного обращения с Лэа. Мартин, правда, и сам не выглядит таким уж специалистом… Заноза улыбнулся, вспоминая, как демон осторожничает, выбирает слова, а то и вовсе старается отмолчаться, и все равно не угадывает два раза из пяти. Мартин, как сапер на минном поле. Заноза не видел еще ни одного взрыва, но мог предположить, что они по-настоящему разрушительны. И Мартин не угадывает не потому, что… хм, не потому, что ошибается, а потому, что, на самом деле, любит взрывы.

Или они ему зачем-то нужны.

Слишком мало информации о нем, и о ней. И слишком мало времени, чтобы узнать побольше. А жаль. Они оба Занозе нравились. Хотя, конечно, если подумать, то чем меньше знаешь о чужих семьях, тем лучше к ним относишься.

Надвинув шляпу поглубже на лоб, он миновал освещенное пространство перед крыльцом таверны, вошел в зал. Полутемный, хвала Аллаху! И почти пустой. Трое парней в университетских мантиях что-то читают, у них над столом лампы включены, да еще за стойкой неярко горят светильники.

Мигель уже ушел спать?..

Заноза принюхался. Так и есть: запах, который он ощущал в таверне постоянно, который вчера вечером поймал на улице, в Замковом квартале, здесь и сейчас был сильным и отчетливым. Берана в зале. Мигель ушел спать и оставил вместо себя приемную дочку? В это время суток все бедокуры уже спать ложатся, студентов Мигель считает безопасными, и правильно делает, они к экзаменам готовятся, им ни до чего. К тому же, вышибалы, вроде как, всегда начеку. Если только не заигрываются в нарды.

Не беспокоясь о том, что сегодня, в своем солнцезащитном обмундировании, он выглядит куда более неприятно и угрожающе, чем вчера, Заноза направился к стойке. Не важно, как он одет и насколько страшен. Внешность, вообще, не имеет значения: как-то выглядеть надо лишь для того, чтоб привлечь внимание, для того, чтобы на тебя посмотрели, а дальше…

Берана дремала на стуле, над гроссбухом. Маленькая, из-за стойки ее и не видно. Темная кожа, свалянные в дреды волосы, выцветшая майка, не скрывающая почти полного отсутствия форм. Смотреть не на что. Ну, и на что он тогда смотрит? Кто эта девчонка? Раздражающий фактор? Заусеница на чистой полировке? Или просто человек, один из многих, на которых можно не обращать внимания?

Облокотившись на стойку, Заноза разглядывал спящую девушку и прислушивался к ощущениям. Внимание он уже обратил, этого не отменить. Но что сейчас? Вчера один из его дайнов сработал неправильно. Вчера это напрягло. Вчера он был… сильно не в духе. И вчера закончилось. Сегодня все иначе. Нужно выкинуть Берану из головы? Или нужно воспользоваться дайном, чтобы исправить ошибку?

Он вдохнул запах. Живой, человеческий запах. Девчачий. Чистая кожа, миндальное масло, воск, шоколад… Нет, шоколад — это из полупустой чашки рядом с гроссбухом.

Люди на его Земле и на той Земле, где он следил за Виго, так старательно скрывали запах собственного тела, как будто знали, что это может защитить от вампиров. Переключить на поиск добычи, которая пахнет едой, а не клумбой или фруктовым салатом.

Берана пахла едой.

Заноза слушал, как бьется ее сердце, думал о том, как оно сокращается, проталкивая через себя кровь. Почти видел эту кровь, бегущую по артериям, наполняющую вены. Подходить к стойке было ошибкой. Дышать было ошибкой. Он не голодал, он охотился в Милане и не мог пожаловаться на нехватку живой крови. Нельзя охотиться здесь. Слишком маленький город, слишком маленький остров…

Хотя, какого черта?! Осталось меньше двух недель. Чего действительно нельзя, это провести остаток дней, во всем себе отказывая.

— Эй, — позвал он негромко, — Берана…

Она тут же открыла глаза. Синие. Это что, блин, в Тарвуде воздух особенный? Или магнитные поля? Почему его всегда выводит на синеглазых?

Прежде, чем Берана осознала кого видит и хоть как-то успела отреагировать, он снял очки. Улыбнулся.

— Привет!

Все как вчера. Но вчера закончилось. А сегодня совсем другая ночь.

— Привет, — Берана улыбнулась в ответ, удивленно и весело. На темном лице сверкнули белые зубы. — Налить что-нибудь?.. — она зевнула, по-кошачьи широко, и по-кошачьи же зажмурилась. — А который час, не знаешь?