Причастие мёртвых - Наталья Игнатова

— Можно, если ты не против.

— Это такое правило?

— Целый набор правил. Ты подпадаешь под несколько пунктов. Во-первых, ты дама; во-вторых, ты не куришь; в-третьих, мы все в одном помещении; в-четвертых…

— Хватит трех, — Лэа замахала руками, — остановись! И говори при мне, что ты хотел тайком от меня сказать Мартину.

— Хотел сказать, почему нам с тобой лучше пойти в Гушо вместе.

Лэа сегодня демонстрировала чудеса проницательности, Мартин не переставал этому удивляться, а вот Заноза принимал как должное. Может, и правда, не нужно особой наблюдательности, чтоб понять, что если в напряженный момент разговора двое из трех участников пытаются смыться, значит, им есть что обсудить на двоих.

Но Заноза что, на стороне Лэа? Хочет утащить ее в вампирятник?

— Ты серьезно? — Лэа тоже не поверила. — Вы двое не собираетесь проиметь мне мозги на тему «место женщины на кухне»?

— На кухне место поварам.

— Я понять не могу, это у тебя логичность или долбанутость?

— И я не могу, — упырь обвел кабинет взглядом, — я говорил про «в-четвертых», так вот, чтобы курить в помещении, необходима пепельница.

— Он точно не панк, — сообщила Лэа Мартину.

— Вы не захотите к себе в кабинет настоящего панка, — уверенно отозвался Заноза. И поставил на стол карманную пепельницу. — Правда, Лэа, меньше всего хочу тебя разочаровать, но лучше я буду джентльменом.

— И поэтому он не может охренительно стрелять.

— Потому что не панк? — не понял Мартин, прикурив и поднеся зажигалку к сигарете упыря.

— Потому что джентльмен, потому что договаривается, потому, что соблюдает правила, и не любит силу. Нельзя делать охренительно то, что тебе не нравится. Нельзя охренительно стрелять, если не любишь убивать.

— И это вторая причина, по которой нам стоит пойти в Гушо вдвоем, — Заноза кивнул, выдохнул терпкий табачный дым.

Лэа сидела на подоконнике, так что Мартин старался дымить в комнату, а не в окно, и очень странно себя чувствовал.

— А первая причина?

— Мне очень пригодится кто-нибудь на подстраховке. За кого я не буду бояться, и на кого смогу рассчитывать. Из-за «тумана» в доме сложно ориентироваться, но если вычислить расстояние, на котором он действует, и разместить на границе три датчика, то мы сможем определить, где я, хоть в «тумане», хоть нет. Три датчика по границе дайна, один на крыше Гушо, если дайн ее не накрывает, и мой телефон. И все ок.

Заноза бросил быстрый взгляд на Мартина, потом покосился на Лэа и добавил, несколько менее бодро:

— Самое опасное и сложное, это расставить датчики. А самое неприятное то, что они, скорее всего, не понадобятся. Потому что когда меня увидят все упыри, я велю им убрать «туман», и выйду из дома как нефиг делать.

— Они могут и не послушаться, — сказала Лэа рассеянно. Она притянула к себе монитор, нашла карту Монцы и сейчас меняла масштаб, изучая улицы вокруг Гушо, — они вообще могут не повестись на твои дайны.

— У них старая кровь, — напомнил Мартин.

— Это у меня старая кровь, — Заноза выдохнул дым сквозь зубы, — я старше и могущественнее любого из них, включая Виго.

— Тебе чуть больше ста лет.

— Ну… вы…оба-два, — казалось, короткие волосы упыря встали дыбом, как колючки у злого ежа, — обрушите мне самооценку, вам же хуже будет при здешних ценах на виски. А контрабандный бурбон закончился. Я очень старый и очень могущественный, и моя кровь стоит так дорого… что повод поделиться ею должен быть чем-то невероятным.

Последние слова прозвучали совсем не так напористо. Заноза вытащил еще одну сигарету, прикурил ее от первой и уставился на тлеющий огонек.

— Повода-то и нет, — пробормотал он. — А что-нибудь нужно же. Любовь..? Хм, кто-нибудь еще знает что-нибудь невероятное, кроме любви?

— Для невероятного как-то буднично, — заметила Лэа, не отрываясь от изучения карты.

— Любовь — буднично? А что тогда невероятно?

— Ну… — она подняла взгляд от монитора, — могущественные враги, смертельная опасность, не знаю, что-нибудь эпическое.

— У каждого, кто протянет больше ста лет на виду, а не шхерясь по подвалам, появятся могущественные враги, которые будут представлять смертельную опасность. И я все равно не измыслю ничего более эпического, чем капитуляция фашистской Германии в тысяча девятьсот сорок пятом. Неа, — Заноза помотал головой, — и в жизни, и в смерти, самое невероятное, что может случиться с разумным существом, это любовь. Но я не хочу выглядеть идиотом. Зна-ачит… — он прошелся по кабинету от стены к стене, — это будет мегаидея и супер-мега-план. Других у меня и быть не может. У меня вообще все всегда супер-мега-гениально, на это даже Турок ведется, а он трындец какой умный.

— Что за план? — аккуратно уточнил Мартин.

Заноза замер на полушаге. С полсекунды сверлил Мартина взглядом.

— А какая разница? — спросил так же аккуратно.

— Он, по-моему, про нас забыл, — Лэа фыркнула и снова уткнулась в карту, — Мартин, он это все себе говорил, а не нам. Про гениальность и мегаидеи. Заноз, это что, правда работает?

— Зашибись работает. Я же в это верю. Не парься, демон, — Мартин получил ободряющую улыбку, — не важно, какой это будет план, мне все равно не придется посвящать Виго в детали. Я же не могу поделиться с ним своими гениальными идеями до того, как мы проведем Сентальдолаш и станем кровными братьями. А Сентальдолаш мы не проведем никогда. Виго хочет Европу, будем считать, что я тоже ее хочу, но готов делиться. Так-то ее ленивый не захватывал, — бледные губы пренебрежительно скривились, — почему бы стае из тридцати вампиров со старой кровью тоже не отметиться?

— Мальчик с островов, — прокомментировала Лэа. — Я уже сомневаюсь, что твою самооценку можно обрушить. Ну, скажешь ты себе, что неэпически гениален не один раз, а три. И всё. Совершенно бесплатно и никакого бурбона не надо. Ладно, что от меня требуется? Разместить вокруг этого дома приемники, которые будут ловить сигнал с твоего телефона?

— Три вокруг дома и один на крыше. У тебя будет навигатор, и ты сможешь, если понадобится, сказать мне где я, чтоб я знал, куда бежать. Но тебе самой нужно быть очень осторожной. Один-единственный Слуга, который поднимет тревогу — и на тебя набросится вся стая. А Слуги охраняют Гушо и днем, и ночью.

— Да правда, что ли? — Лэа бросила веселый взгляд на Мартина: — слышишь, да? Заноза думает, что меня кто-то может заметить, если я не хочу, чтоб заметили. Кстати, — она ткнула пальцем в сторону упыря, — если на меня набросится вся стая, одной стаей в Италии станет меньше. У меня с самооценкой тоже все в порядке, знаешь ли. И моя самооценка обоснована.