Счастье Феридэ - Бадри Хаметдин

— О, — замахал рукой профессор, — это абсолютно ничего не значащая мелочь…

— И все же?

— Ваше согласие на лечение новыми средствами.

— Короче, вы собираетесь испытать свой феноменальный препарат на мне и хотите, чтобы я дала на это согласие? Ведь так?

— Да.

— Значит, я должна подписаться под тем, что отдаю себя в руки профессора Штольца для того, чтобы он распоряжался моей жизнью так, как ему заблагорассудится?

— Вот здесь вы не правы. — Доктор встал со своего места и заходил по комнате. — Во-первых, вы нужны не мне, а мировой науке. Право не знаю, почему вас пугает мое предложение… А во-вторых, поверьте, вас никто не заставит насильно поставить подпись. Это дело добровольное.

— Если добровольное, то отпустите меня отсюда! Я не хочу участвовать в вашем эксперименте.

Доктор остановился и усмехнулся.

— Я не могу это сделать.

— Почему?

— Как медик я считаю, что у вас есть ряд болезней, некоторые из которых могут перейти в тяжелую форму. Вам необходим постельный режим… и временная изоляция от общества…

— Изоляция? — осеклась я.

Доктор поправил очки.

— Вот так-то, дорогая.

— Я не верю ни единому вашему слову! — привстав, отчаянно произнесла я.

— Не волнуйтесь так. — Профессор был невозмутим. — Вы можете прослушать целый ряд очень полезных для вас советов…

Я поняла, что мой протест по меньшей мере наивен, и поэтому, натянув до глаз одеяло, замолчала.

— Так о чем я говорил?.. — почесал затылок доктор. — Ах, да! О том, что предпринимаемые мною меры предосторожности с научной точки зрения оправданы.

— Другими словами, из этих четырех стен я никогда не выйду? — сквозь одеяло спросила я.

— Феридэ, мы же интеллигентные люди и всегда можем найти компромисс…

— Вы меня шантажируете?

— Я всего лишь хочу поскорее начать работу.

— В ваших силах сделать это и без моего разрешения.

— Мне нужна ваша помощь.

— Как кролика?

— Как человека, который самоотверженно служит науке и выполняет свой долг перед человечеством. Вы не чернь и должны это понять!

Доктор, почувствовав, что начинает переходить на эмоции, замолчал. Вообще же в этот день, как мне показалось, Штольц был в своих доводах непривычно пространен. Он в длинные фразы пытался вложить лишь одну простую мысль: «Или вы начинаете принимать препарат и ведете дневник своего состояния, или остаетесь в этих четырех стенах навсегда».

— Я могу подумать? — Мне захотелось выиграть еще несколько дней.

— У вас было достаточно времени. — В этих резких словах был прежний Штольц. — Но если вы отказываетесь послужить науке, то я могу оставить все как есть. Потом будет бессмысленно уговаривать меня возвратиться к этому вопросу. Подумайте об этом, Феридэ.

Доктор, в этот раз даже не осмотрев меня, откланялся и вышел за дверь. Еще через мгновение защелкнулся замок, и его уверенные шаги начали постепенно удаляться. Вслед за ними все тише и тише слышалось шарканье надзирательницы…

Я одна, и мне ужасно невыносимо в этой маленькой комнатушке с серыми стенами. Наверное, меня мог бы понять лишь человек, проведший не один день в карцере. Но в карцер сажают провинившихся, а в чем виновата я?..

Наверное, еще неделю проведи я в этом сером склепе, сумасшествие было бы неминуемо. Я уже начинаю забываться: что такое день и что такое ночь. Вчера на улице был сильный дождь. А может быть, мне это только показалось.

После обеда я вновь заснула. Совершенно неожиданно. Это произошло примерно через полчаса после того, как из моей комнаты вышла надзирательница, забрав пустую посуду. Еще совсем недавно я чувствовала себя относительно бодро, но вдруг мои веки начали слипаться. Мне это показалось странным, и я попыталась сопротивляться наступающей пустоте, однако…

Второго визита доктора в этот день я не ожидала. Да и судя по утреннему посещению, особого желания видеться со мной у него тоже не было. Тем не менее вечером я была немало удивлена, увидев его в стенах своего карцера.

— У меня для вас сюрприз, — заявил профессор с порога. — Как вы думаете, какой?

В это время у меня всегда болела голова, и поэтому мне трудно было понять его игривый настрой. Я промолчала. Не дождавшись ответа, доктор достал карманные часы и положил их на кровать рядом со мной.

— Это вам.

Я непонимающе посмотрела на часы, а потом на Штольца.

— Мне показалось, что это внесет некоторое разнообразие в вашу безрадостную жизнь.

— Вы очень добры, — зло ответила я, восприняв подарок как издевательство.

— Но и это еще не все, — проговорил доктор, блеснув оправой очков. — В ближайшие дни я подыщу вам какую-нибудь книгу для чтения, это необходимо в вашем состоянии. К сожалению, не могу предложить сегодня — в моей библиотеке сугубо научная литература…

Говоря все это, профессор внимательно наблюдал за выражением моего лица. Конечно, часы и книга были очень кстати, но я старалась сохранить холодное спокойствие.

— Вы, кажется, умеете играть на рояле? — неожиданно спросил он.

Я скривила губы в усмешке.

— Вы очень внимательно читали мой дневник…

— У меня во флигеле есть рояль…

— Пожалуй, рояль в эту комнату не влезет, — саркастически заметила я, удивляясь произошедшим со Штольцем переменам.

— Кроме того, — не обращая внимания на мои реплики, продолжил доктор, — я хочу предложить вам совершить небольшую пятиминутную прогулку на улицу.

Позабыв о внимательном взгляде профессора, я искрение обрадовалась.

— На улицу?! — вырвалось у меня.

— Да, — подтвердил доктор, кивнув головой. — Сейчас дежурная принесет вашу одежду.

Я не верила своим ушам.

— Что-нибудь случилось, профессор? — Мною овладел интерес. — Это на вас не похоже.

— Вы меня плохо знаете, — отреагировал Штольц. — И если вы считали доктора деспотом, то глубоко ошибались!.. Я не тюремщик и хочу, чтобы вы так не думали.

— А как же мне думать?

— Я — ученый и прошу с этим смириться.

Дверь за спиной профессора открылась, и в комнату вошла старуха, держа в руках мое платье. Подойдя к кровати, она положила мой наряд рядом с часами и удалилась.

— Переоденьтесь, — произнес Штольц, — а я подожду вас за дверью.

Он вышел, а я, так и не сообразив, что же все-таки произошло, принялась одеваться. Затем, словно желая войти в чей-то кабинет, я постучала в дверь.

— Выходите, Феридэ, — послышался из-за двери голос доктора.

Я толкнула дверь, но она, к моему большому удивлению, не открылась. Выйти в коридор мне удалось лишь с третьей попытки, когда я налегла на дверь плечом.

— Ослабели совсем, — заметил профессор. — Но можете не волноваться, — ваше здоровье идет на поправку.

Я слегка покачивалась, так как за последние дни совершенно отучилась ходить. Доктор схватил меня под руку и по коридору повел к выходу из здания пансиона. Мы проходили мимо закрытых дверей, и мне показалось, что я слышала, как оттуда доносились стоны людей.

— Там тоже больные? — спросила я у профессора, указывая на одну из дверей.

— Тяжелобольные, — пояснил он. — Я пытаюсь их вылечить.

— Это правда? — В голосе моем проступало недоверие. — Или они такие же больные, как и я?

— Судя по тому, как неустойчиво вы держитесь на ногах, я не стал бы утверждать, что вы абсолютно здоровы. Но с вами проще — вы начинаете выздоравливать.

Мы подошли к сидящей у выхода надзирательнице.

— Дайте на несколько минут женщине свое пальто, — распорядился доктор. Старуха поднялась с табурета и, сбросив пальто, протянула его мне.

— Не стоит, — запротестовала я.

— Вы забыли, что сейчас не лето, а конец осени. — Штольц взял у надзирательницы пальто и набросил его мне на плечи. — Вот так-то будет лучше. Вы ведь совершенно не представляете, что сейчас творится на улице.

Когда профессор открыл входную дверь, меня обдало свежим воздухом, наполненным запахами осени.

— Смелее, смелее. Проходите, — уговаривал меня доктор, рукой указывая, в какую сторону нужно идти.

Я же, словно опьянев, не могла сдвинуться с места и жадно смотрела на вечерние очертания сада, раскинувшегося за проемом двери. Штольц помог мне переступить порог, и мы оказались на улице.

С тех пор как я попала в заточение, казалось, прошла целая вечность. Деревья стояли совершенно голые, даже листва, сплошь покрывающая землю, уже успела поблекнуть и увянуть. По небу плыли тяжелые облака. Заходящее солнце окрасило не только их, но и все, что находилось во дворе. Красный свет и черные тени — сейчас было их время.

Возможно, еще неделю назад увиденное мне показалось бы мрачноватым, но в этот момент я по-настоящему наслаждалась всем тем, что было вокруг меня. Мне захотелось, чтобы это мгновение продолжалось бесконечно, но вдруг профессор, до этого стоявший молча, заставил меня вернуться к реальности.