Счастье Феридэ - Бадри Хаметдин

— Извините, госпожа, — осторожно пробубнил он. — Доктор просил меня зайти и поинтересоваться состоянием вашего здоровья… И заодно принести вам ужин.

— Вы так и собираетесь держать тарелку в руках, пока я буду есть? — усмехнувшись, поинтересовалась я.

— О, извините, — растерянно проговорил студент. — Я совершенно позабыл о подносе! Вы пока подержите это, а я за ним сбегаю.

Юноша передал мне чашку и тарелку, а сам выбежал за дверь, лишь слегка прикрыв ее. Мне ужасно хотелось выглянуть в коридор, но когда я наконец решилась, было уже поздно — оттуда доносились шаги моего юного надзирателя. Тяжело дыша, он заскочил в комнату и подошел к кровати.

— Как-то я не подумал сразу об этом… — виновато произнес он, положив поднос на одеяло, покрывающее мои ноги.

Поставив тарелку и чашку, я поинтересовалась:

— Вы, видимо, тоже ученый?

— Ну, как вам сказать… — замялся юноша. — Я окончил три курса медицинского в Софии…

— Почему же сейчас не на занятиях?

— Меня выгнали.

— Если не секрет, за что?

— За участие в одной студенческой пирушке, но это не важно. Ведь по успеваемости я был одним из лучших.

— А как вы сюда попали?

— Меня пригласил сам профессор. Он обещал, что устроит мои дела с восстановлением на учебу.

— Вам нравится то, чем вы занимаетесь у доктора?

Этот вопрос заставил молодого человека собраться с мыслями.

— Профессор Штольц просил быть учтивым с вами, но особенно не болтать… — стараясь напустить на себя серьезный вид, заявил он.

— А мне доктор сказал, что я здесь надолго, и поэтому подумалось, что будет нелишним познакомиться.

— Так, значит, вы все-таки подписали… — облегченно вздохнул студент.

Я потупила глаза.

— А что мне остается делать…

Молодой человек явно обрадовался.

— Это здорово. Наконец-то мне хоть будет с кем поговорить.

— Неужели вы так одиноки в этой усадьбе?

— Пожалуй, — задумался он. — Немая старушка, необразованный извозчик, кухарка и… профессор — вот моя компания. Разве с ними можно побеседовать по душам?

— Да-а-а, — протянула я, радуясь, что отношения со студентом начинают складываться даже лучше, чем я думала.

— А чем же не устраивает вас доктор?

— Он — гений, а с такими людьми всегда тяжело.

— Гений?.. — повторила я, округлив глаза.

— Да-да, — воодушевился молодой человек. — Я помню его еще по лекциям на нашем факультете. Профессор Штольц — великолепный психиатр. Кроме того, он ведет исследовательскую работу…

— В своей области?

— Доктор занимается вопросами, связанными с когнитивными процессами, — решил блеснуть накопленными познаниями мой собеседник.

— Мне это ни о чем не говорит…

— Ну, это… — задумался студент, подбирая более простую формулировку, — это связано с воздействием на подсознание человека.

— С какой целью?

— Как с какой? — удивился молодой человек. — Конечно, для того чтобы подчинить людей низшего уровня более развитой прослойке общества.

— А по-моему, ваш доктор просто сумасшедший, — заметила я, чем, как мне показалось, немало обидела своего собеседника.

— О, как вы не правы! — воскликнул он. — Пройдет некоторое время, и, поверьте, вы будете думать о профессоре Штольце совершенно иначе.

— Хотелось бы в это верить, — подыграла я студенту, раздумывая над тем, как получше его использовать для осуществления побега.

Рыжеволосый юноша оказался болтлив, и это было мне на руку. По крайней мере теперь я могла хоть что-то узнать.

Например, куда попала и какие люди меня окружают.

— Профессору можно верить, — продолжал молодой человек, — особенно когда дело касается науки. Тут он непревзойденный гений.

— Пожалуй. Только в медицине я разбираюсь мало… — попыталась я поддержать авторитет доктора, видя, какое раболепие питает к нему юноша.

Мой шаг оказался удачным, ибо после этой фразы студент, видимо, решив, что окончательно переубедил меня, завелся еще больше.

— Если бы вы видели его библиотеку… — покачал он головой. — Чего там только нет!

— Доктор мне обещал показать ее, — соврала я, — но вы, наверное, знаете, каким было мое состояние в минувшие дни.

— Профессор мне не рассказывал об этом, — признался рыжеволосый, — однако я помню вас в тот день, когда мы познакомились. Выглядели вы неважно.

— Да, — согласилась я.

— Видите, как хорошо, что вы попали к нам, — обрадовался студент моему признанию. — Теперь, наверное, понимаете, что я вам плохого не порекомендую…

— Хотела у вас спросить… Точнее попросить… — начала я и, покраснев, замялась.

— Конечно, конечно, мне будет очень приятно исполнить любую вашу просьбу, — поспешил с ответом юноша, также зардевшись.

Мой голос прозвучал робко:

— Когда я договорюсь с доктором о прогулках по саду, вы не будете так любезны составить мне компанию?

Молодой человек стал пунцовым.

— Для меня это большая честь…

— Значит, договорились.

Студент согласно кивнул головой. Мне показалось, что после этого небольшого разговора он готов был сидеть в моей комнате до самого вечера, но поскольку я уже достигла задуманного и к тому же ужасно болела голова, юношу необходимо было спровадить.

— Сколько сейчас времени? — поинтересовалась я.

Рыжеволосый порылся в карманах и достал часы.

— Половина восьмого, — спокойно ответил он.

Тут я вспомнила о том, что совершенно не ориентируюсь не только во времени суток, но даже не знаю, какое сегодня число.

— Сегодня… — начала я.

— Девятнадцатое, — улыбнулся, догадавшись с полуслова, студент.

— Скоро нам не понадобится язык, — сделала я ему комплимент.

Молодой человек вновь покраснел. Однако, к моему разочарованию, уходить он так и не собирался. Взявшись за голову, я тихо проговорила:

— От закрытого помещения у меня что-то заболела голова.

Студент подхватился с места.

— Сейчас я принесу вам какую-нибудь болеутоляющую таблетку

— Будьте так любезны.

Он выбежал за дверь. Я поднялась и хотела выглянуть в коридор, но услышала приближающееся шарканье немой надзирательницы. Подойдя к моей комнате, она захлопнула дверь и сделала несколько оборотов ключом.

Минут через пять студент опять возвратился, но я не нашла иного средства избавиться от него, как притвориться спящей. Открыв дверь, он подошел ко мне, но будить не решился.

Когда осторожно на цыпочках он покинул помещение, я принялась обдумывать свой дальнейший план.

Теперь мне стало ясно, что главных действующих персонажей, с которыми мне придется столкнуться, будет трое: доктор Штольц, рыжеволосый студент и немая надзирательница (наконец-то я нашла объяснение ее молчанию). «Наиболее подходящий для осуществления моего плана, конечно, студент, — подумала я. — Он-то и поможет мне выбраться отсюда, когда доктор уедет куда-нибудь по своим делам…»

Пансион, 20 октября

Как только доктор возвратился из поездки, он сразу же заглянул ко мне.

— Как здоровье нашей Чалыкушу? — бодро прозвучал его голос.

Услышав имя, которым меня называли лишь близкие люди, я едва не вскочила с кровати, чтобы выцарапать мерзавцу глаза, но невероятным усилием воли все-таки смогла удержать себя от этого поступка.

— Я попрошу вас больше никогда не называть меня так! — возмущенно воскликнула я.

— Почему же? — усмехнулся Штольц. — Мне даже очень нравится имя Чалыкушу.

Я почувствовала, что мои ноздри раздуваются от ярости.

— Если вы залезли в мой дневник, — ответила я, — то это абсолютно не значит, что то же самое вы должны проделать с моей душой!

Профессор слегка стушевался и решил перевести разговор в более безопасное русло.

— В мое отсутствие я просил присмотреть за вами студента…

— Да, он приходил.

— Надеюсь, никоим образом ваше обостренное чувство гордости не было затронуто?

— Конечно, он ведь боится вас…

— Скажем, уважает, — уточнил доктор. — Впрочем, я не могу не отметить вашей наблюдательности…

— Мне показалось, что он отличается от серых стен, — намекнула я на свое заточение.

Доктор присел на кровать и равнодушно произнес:

— А ведь вас здесь никто и не собирается держать… Вы сами своим упрямством посадили себя в клетку.

— Скажите прямо, — устав от размытых фраз Штольца, попросила я, — какую бумагу мне нужно подписать?

— О, — замахал рукой профессор, — это абсолютно ничего не значащая мелочь…

— И все же?

— Ваше согласие на лечение новыми средствами.

— Короче, вы собираетесь испытать свой феноменальный препарат на мне и хотите, чтобы я дала на это согласие? Ведь так?

— Да.