Изольда Великолепная - Карина Демина

И я дышу, как собака, ртом.

Догулялась… надо попросить о помощи. Но я не помню, как зовут девушку, которая прикорнула у моей кровати, обняв подушку.

– Вы… вы не могли бы позвать врача?

Или хотя бы воды принести.

Она не слышит. Сон крепок, я бы сказала, что неестественно крепок.

Ничего, воду я сама найду. Кувшин где-то на столике… вот он. Тяжелый какой. Или это я слабею. Будет забавно помереть от неизвестной заразы накануне свадьбы. Ну не совсем чтобы накануне… платье и то не готово. Зато приглашения разосланы.

Интересно, если на похороны, то их переписывать будут или просто уточнения разошлют?

Вода была горькой.

– Эй… – Я заметила тень, отделившуюся от стены, но не испугалась.

Это не потому, что наша светлость бесстрашная. Просто кому здесь быть, кроме прислуги и кота? На кота тень определенно не походила.

– Вы не могли бы послать кого-нибудь за доктором?

Я поняла, что не могу разглядеть этого человека. Он приближался, бесшумно, какими-то рывками, и ночь размывала силуэт.

– Я, кажется, слегка простыла…

И обзавелась куриной слепотой. А еще спина чешется жутко, не то крылья на волю просятся, не то просто клопы расстарались.

– Ты… – Шипящий голос я узнала бы из тысячи голосов.

Нет! Невозможно!

Он был здесь. Человек с мокрыми волосами, с искаженным лицом, в котором глаза словно два окна в бездну. Темные руки. И длинный острый нож. Я всегда представляла себе нож именно таким. Лезвие тускло отсвечивает, и мерцание его лишает воли.

Человек приложил палец к губам.

Нельзя шуметь, Изольда. Ты же помнишь правила.

Нарушила.

Плохая девочка. А плохих девочек наказывают. За ними приходит человек из леса.

Я пятилась, прижимая к себе кувшин. И по рубашке расползалось мокрое пятно.

Он наступал, как-то неуклюже, нерешительно. А потом отступать стало некуда. Я уперлась в стену. Все? Вот и конец?

…буду резать, буду бить…

Не хочу вот так!

– Из-за тебя… – прошептал человек, перекладывая нож в другую руку. – Из-за тебя…

Лезвие уперлось в плечо. Еще немного, и будет больно.

И я завизжала, а когда он, испуганный криком, отпрянул, швырнула кувшин.

Не попала.

Я слышала звон. И видела, как кувшин катится по полу, чтобы остановиться у ножки стола. Как расползаются прозрачные лужицы воды. Как клинок, снова сменив руку, приближается ко мне.

Он схватил рубашку в горсть, и ткань затрещала. Лезвие вспарывало ее и еще мою кожу. Но боли, странное дело, я не ощущала. Скорее уж злое упрямство: я буду жить!

Назло всем!

Я вцепилась в его руки, понимая, что силенок не хватит остановить, но хотя бы задержать… на секунду. На долю секунды даже…

Он злее. И больше. И тяжелей. Он не выпустил нож и давит на него, толкая к животу.

Сержанта разбудил звук. Холодный, шершавый, с отчетливым привкусом магии, он ввинчивался в уши, требуя вставать.

Не его смена.

– Эй! – Сержант огляделся.

Так спит. Сиг тоже. Он заснул за столом, нелепо перекосившись, словно наклонялся за чем-то, но в последний миг устал и уснул. Из рукава выглядывал край карты.

– Подъем! – Сержант пнул Сига, но тот не шелохнулся.

Похоже, работа, которая представлялась поначалу легкой и где-то забавной, перестала таковой быть. Натянув сапоги, Сержант вышел из комнатушки.

Благо идти было недалеко.

Мерзкий звук исчез, но покрывало магии еще держалось в стенах замка.

Спала стража.

И парочка в укромном уголке. Сонный кавалер держал на весу ногу сонной же дамы… нога была довольно милой, но задерживаться Сержант не стал.

Лаашья вытянулась вдоль порога. В руках клинки. Выражение лица мечтательное. Наверняка сон добрый – кошмар надолго не удержит: Сержанту ли не знать. Ему давно не снятся добрые сны. Повезло, что в последнее время сны вообще не снятся.

Он коснулся было ручки, но передумал. Эту границу поручено стеречь, а не пересекать. Дверь одна. Мимо не пройти. И Сержант, прислонившись к косяку, закрыл глаза. Спать он не собирался.

Слушал.

Тишина. Дыхание. Храп… поскрипывание и треск. Слабые звуки, из тех, что производит любой старый дом с возрастом. Снова храп. Бормотание – кто-то кого-то уговаривает. И если сон добрый, уговорит. Стрекот сверчка, правдой оказалось, что они к магии не чувствительны.

Звон.

Крик, который стих раньше, чем Сержант вышиб дверь. Про наличие ручки он забыл.

Взгляда хватило, чтобы оценить происходящее. Его бестолковую подопечную загнали в угол и вознамерились лишить жизни. Сержант почувствовал, как в ближайшей перспективе и собственная его голова расстается с телом.

Обернуться нападавший не успел.

Его отшвырнуло. На стол, сбивая и кубок, и сам стол. Что-то хрустнуло. И стало вдруг тихо-тихо.

Безопасно.

– Леди, вы не могли бы в следующий раз сразу кричать? – поинтересовался Сержант, пинком подбивая нож к столу.

Могла бы. Прямо сейчас и начну.

Нет, уже не надо. Уже все закончилось. Меня чудесным образом спасли, и надо бы сказать спасибо. Но для начала – поздороваться.

– Вечер добрый, – сказала я, зажимая распоротый ворот рубашки.

Сейчас лежащий на полу человек не выглядел страшным. Он даже не человек – темное пятно смутных очертаний.

– Скорее утро, – уточнил Сержант, склоняясь над телом. – Вы в порядке?

– Да, благодарю вас. – Я сделала бы реверанс, если бы сумела подняться. Но я не сумела и поэтому тихонько устроилась у стеночки.

Наша светлость немного посидит и пойдет спать. Возможно, это все – только сон. У нашей светлости со снами определенно недопонимание.

– Как поживает Снежинка? – Я потерла шею, которая была мокрой. И плечи тоже. Это от воды. Я пить хотела и взяла кувшин.

– Спасибо. Ей намного лучше.

– А что вы здесь делаете?

– Вас охраняю.

– От него?

– От всего. – Сержант подошел к камину и вытащил уголек. Держал он его голой рукой – железный все-таки человек – и свечи зажигал не спеша.

– Знаете, я пыталась вас найти, чтобы поблагодарить, но не нашла.

Если разговаривать, то не так страшно. А мне все еще страшно. И страшнее, чем раньше. В конце концов, прежде меня не пытались убить. Зачем меня убивать? Я хорошая!

– Изольда. – Сержант подошел и присел рядом. Канделябр он поставил у моих ног. – Он умер. И не причинит тебе зла. Понятно?

Я кивнула. Конечно, понятно. Мертвый человек на коврике у кровати. Что может быть проще?

– Ты его убил?

– Я. – Сержант стянул с кровати покрывало.

А служанка и ухом не повела. Это же надо, до чего у людей сон здоровый.

– Позвольте, – Сержант наклонился надо мной и резко надавил пальцами на шею, – больно?

– Нет.

– А так? – Он коснулся ключицы, и я опустила взгляд. Надо же, а мокрое – это не вода… это кровь. Моя кровь? А почему она голубая?

Потому что я леди, сиречь особа высшей степени благородства.

Кажется, я рассмеялась.

– Иза, потерпите еще немного. Пожалуйста. – Сержант набросил покрывало на плечи. – Сейчас я уйду.

– Нет!

– Уйду, – строже повторил он. – Но вернусь быстро. Мне нужно привести вашего мужа.

– Зачем? – Я схватила его за руку. Сержант не должен уходить! В конце концов, на нашу светлость коварно покушались и…

– Потому что здесь случилось кое-что важное.

Это я заметила.

– И еще, вероятно, случится.

Я больше не хочу важного! Мне жарко. И хочется пить… а огонь такой яркий-яркий. Я буду смотреть на огонь. Тогда не страшно. Наша светлость вообще никого не боится. Разве что темноты и стоматологов. А Сержант вернется… надо же, я их искала, а они меня охраняли. Только кричать следовало сразу. А глупая Изольда молчала. Интересно, где Сержант прятался? Под кроватью?

Я хихикнула и прикусила пальцы, чтобы не расхохотаться. Если под кроватью, то можно его, наверное, сразу в любовники возвести и значок выдать. Кайя разозлится… он и так разозлится. Вечно от меня проблемы: то платье, то маньяк…

Сержант не обманул. Он вернулся быстро, быстрее, чем я успела придумать оправдательную речь – все-таки сложно объяснить мужу, что в твоей спальне делает посторонний труп.

Кайя был… мрачен.

Да, определенно, мрачен. Красный какой-то. Я пыталась проморгаться, подозревая, что со зрением у меня тоже нелады, но краснота не исчезала. Напротив, моего супруга определенно окутывало багряное поле самого зловещего вида. На нимб похоже мало, скорее уж на пламень диавольский, но ни рогов, ни копыт вроде не прибавилось. И значит, более-менее все в норме.

Может, у меня вообще галлюцинации.

От стресса.

– Надо же, – сказала я, – а вы и таким бываете… с бабочками мне как-то больше нравится.

Кайя и Сержант обменялись взглядами.

Опять секреты.

– Иза, вы как себя чувствуете? – Кайя сжал мою голову и повернул, заставляя глядеть на свет. – Больно?

Конечно, больно! И огонь пляшет-пляшет. Рыжий такой. Прямо как глаза Кайя… потрогать хочу.

Не позволили. Кайя поднял меня на руки вместе с покрывалом, и я обрадовалась, потому что теперь ни один психопат до меня не доберется – на такой-то высоте… и голова кружится, как чертово колесо.