Королева Тирлинга (ЛП) - Эрика Йохансен

— Бабушка, долго нам ещё стоять?

Она легонько дёрнула меня за косу, призывая меня к молчанию, затем указала на памятник и проговорила:

— Но для этой женщины тебя никогда не существовало.

— Наследие Королевы Глинн, ГЛИ ДЕЛАМИР

К

елси проснулась в широкой мягкой кровати, занавешенной светло-синим балдахином. Её первая мысль была более чем банальной: здесь слишком много подушек. Её кровать в коттедже Барти и Карлин была маленькой, но чистой и уютной, с одной хорошей подушкой. На этой же, с шёлковыми простынями грушевого цвета, могли с лёгкостью поместиться четыре человека. По синему покрывалу из дамаста шла бесконечная вереница маленьких белых подушек с рюшами.

«Кровать моей матери: этого следовало ожидать».

Девушка повернулась на другой бок и увидела спящего Булаву, свернувшегося в кресле в углу.

Сев как можно тише, Келси оглядела комнату: на первый взгляд, вполне приемлемая, но при ближайшем рассмотрении набитая некоторыми ненужными вещами. В ней были высокие потолки и светло-синие занавески в тон кровати.

Вдоль одной из стен стояли книжные шкафы, в которых ничего не было, кроме нескольких безделушек, раскиданных по полкам и покрытых пылью. Кто-то позаботился о сохранности покоев её матери. Булава? Вряд ли. Скорее всего, это был Кэрролл, поскольку он, в отличие от Булавы, полностью и непоколебимо хранил верность её матери.

Слева от Келси был дверной проём, ведущий в ванную комнату, через который была видна половина огромной мраморной ванны. Рядом с проёмом стоял туалетный столик с большим зеркалом, инкрустированным драгоценными камнями. Девушка мельком увидела своё отражение и вздрогнула: с растрёпанными волосами и грязным лицом она походила на ведьму. Она снова легла и уставилась на балдахин над головой, лихорадочно размышляя. Как всё могло так измениться всего лишь за один день?

Келси внезапно вспомнила, как в девятилетнем возрасте она взяла одно из маскарадных платьев из шкафа Барти и Карлин. Её наставница никогда не запрещала ей брать платья, но эта отговорка могла сгодиться лишь на тот случай, если её поймают: при этом она знала, что поступает плохо. Облачившись в платье, она надела на голову самодельную корону из цветов. Платье было слишком длинным, а корона норовила свалиться, но Келси чувствовала себя очень взрослой, чувствовала себя королевой. Карлин застала её, когда она пыталась величественно шагать по комнате.

― Что ты делаешь? – спросила Карлин, сильно понизив голос, что всегда означало опасность.

Келси, дрожа, попыталась объяснить.

― Я тренировалась быть королевой. Как моя мама.

Карлин так быстро подошла к ней, что Келси даже не успела сделать шаг назад, а лишь увидела горящие глаза своей наставницы и почувствовала боль от пощёчины. Боль была несильной, но она всё равно расплакалась: Карлин ни разу её не била. Женщина схватила платье за спинку и резко дёрнула, срывая его со своей воспитанницы. По полу покатились маленькие пуговицы.

Девочка упала, заплакав ещё сильнее, но Карлин, как и всегда, не обратила никакого внимания на её слёзы. Она вышла из комнаты и в последующие дни не разговаривала с Келси даже после того, как та сама постирала и погладила платье и вернула его назад в шкаф. Всю неделю Барти медленно и осторожно ходил по коттеджу с несчастным видом и покрасневшими глазами, незаметно от своей жены угощая девочку сладостями. Спустя несколько дней Карлин сменила гнев на милость, но, заглянув однажды в её шкаф, Келси обнаружила, что все маскарадные костюмы исчезли.

Она всегда думала, что Карлин разозлилась на неё за то, что она взяла это платье без разрешения. Но сейчас, оглядывая комнату, девушка осознала истинную причину. Пустые книжные полки. Громадный дубовый шкаф для одежды, занимавший почти всю противоположную стену. Достаточно большое зеркало, чтобы можно было увидеть своё отражение с разных сторон. Золотые подставки. Эта кровать, вся задрапированная дорогими тканями. Келси вспомнила людей, стоявших на Крепостной лужайке, исхудалых от постоянного недоедания. Карлин было известно многое. Келси хотелось закричать от гнева, чтобы нарушить молчание этих покоев. А что, если её ждёт множество других приятных открытий? Она всегда думала, что мать приказала увезти её из замка, чтобы защитить её. Но, возможно, всё было совсем не так. Возможно, её просто увезли. Девушка ударила ногами по кровати от злости, и её пятки утонули в мягком пуховой перине. По-детски, но эффективно: пару минут яростно попинав кровать, она окончательно проснулась.

Бремя унаследованного Келси королевского титула, которое даже теоретически представлялось ей трудным, теперь же становилось совсем непереносимым. Но она и так знала, что этот путь лёгким не будет. Карлин косвенно говорила ей об этом много лет, потраченных на изучение наций и королевств прошлого, сталкивавшихся с различными проблемами. Её библиотека, заполненная книгами… Девушка внезапно почувствовала, как её оставшаяся злость на наставницу испарилась. Она скучала по ним обоим, по Барти и Карлин. Всё вокруг неё было таким незнакомым, и ей не хватало этих двух людей, которых она хорошо знала. Одобрила бы Карлин её вчерашние действия?

Келси села, подтянула одеяла и свесила ноги с кровати. Ожерелье запуталось у неё в волосах, пока она спала, и ей пришлось с минуту повозиться, чтобы достать его. Лучше бы она заплела косу и приняла ванну прошлым вечером, но всё было словно в тумане: спешное преодоление коридоров, залитых светом факелов, и шёпот Булавы на ухо, подсказывавшего ей направление.

Кто-то пронёс её по казавшейся бесконечной лестнице, и она легла спать прямо в одежде, подаренной Ловкачом, слишком устав, чтобы раздеваться. Эта одежда была такая грязная, что Келси теперь чувствовала исходивший от неё солоноватый запах пота. Она могла бы выбросить её, но знала, что не сделает этого. Лицо Ловкача было последним, о чём она подумала, прежде чем погрузиться в забытье, и девушка была уверена, что он ей снился, хотя она не помнила точно этот сон.

Выходит, он назначил ей испытание и, несомненно, убьёт её, если она провалит его. Но его угрозы почти не волновали девушку. Она позволила себе ещё помечтать о нём несколько минут, прежде чем вернуться к реальности.

Ей было необходимо просмотреть Мортский договор как можно скорее. Эта мысль придала Келси сил, и, спрыгнув с кровати, она на цыпочках подошла к Булаве, всё также спавшему в кресле. В его отросшей за последние несколько дней бороде белели седые волоски. Его лицо казалось ещё сильнее изрезанным морщинами. Он тихо похрапывал, запрокинув назад голову.