Королева Тирлинга (ЛП) - Эрика Йохансен

― Разумеется.

Андали указала на внушающий в Келси ужас туалетный столик.

― Мои навыки, Леди...

Келси жестом дала ей понять, что продолжать не обязательно.

― Я верю, что вы можете сделать всё, о чём утверждаете. Могу я называть вас просто Андали?

― А как ещё вы хотели бы меня называть, Леди?

― Мне говорили, что многим придворным женщинам нравится носить разные титулы, например, госпожа камеристка и всё в таком духе.

― Я не придворная. Можете называть меня по имени.

― Конечно, ― сокрушённо улыбнулась Келси. ― Если бы я только могла так же легко сбросить с себя все свои королевские титулы.

― Простым людям необходимы свои знаки отличия, Леди.

Келси с удивлением воззрилась на свою собеседницу. Карлин множество раз говорила ей то же самое, и этот отголосок прошлого заставил девушку внутренне поёжиться, ведь она считала, что навсегда сбежала из учебной комнаты.

― Могу я задать вам один неприятный вопрос?

― Конечно.

― Что вы делали ночью до того, как вашу дочь должны были увезти в Мортмин?

Андали поджала губы, и Келси снова почувствовала ярость, которая полностью отсутствала у неё во время разговоров на другие темы.

― Я не верующая женщина, Леди. Мне жаль, если это причиняет вам боль, но я не верю ни в какого бога, и ещё меньше я верю в какую бы то ни было церковь. Но два дня назад я была ближе к молитве, чем когда-либо. У меня было худшее из видений: мой ребенок лежал мертвый, и я была бессильна предотвратить его смерть.

Женщина глубоко вздохнула, прежде чем продолжить.

― Моя дочка всё равно бы в скором времени умерла. Девочки живут гораздо меньше мальчиков. Сначала бы её посылали на грубую работу, а затем, повзрослев, она была бы продана кому-нибудь для плотских утех. Такова могла быть судьба моей дочери, если бы ей повезло, и её не купил бы какой-нибудь растлитель сразу по прибытию. – Андали обнажила зубы в мрачной болезненной улыбке. – В Мортмине закрывают глаза на многое.

Келси попыталась было ответить, но не смогла, онемев и оцепенев при виде разгневанной женщины.

― Боруэн, мой муж, говорил, что нам придётся её отпустить, и был настроен крайне… решительно в этом отношении. Я хотела сбежать, но недооценила его. Понимаете, он хорошо меня знает. Он забрал Гли, пока я спала, и оставил её на время у своих друзей. Проснувшись, я увидела, что она исчезла, и где бы я ни искала её, перед моими глазами было лишь её тело… красное, всё красное.

Келси подпрыгнула на месте, но затем согнула ногу, как будто её свела судорога. Андали, казалось, не заметила этого. Её руки скрючились, словно когти хищной птицы. Три её ногтя были вырваны с мясом.

― После нескольких часов отчаяния мне ничего не оставалось, Леди, как умолять о помощи всех богов, которых можно себе представить. Не знаю, можно ли это действительно назвать молитвами, ведь я не верила ни в одного из них тогда и не верю сейчас. Но я умоляла о помощи всех, кого могла, и некоторых из них не следует упоминать при свете дня.

― Когда я пришла на Крепостную лужайку, моя Гли уже сидела в клетке, она была потеряна для меня. Моей следующей мыслью было отправить остальных детей домой и последовать за клетками, но только после того, как я убью своего мужа. Я как раз размышляла о всех возможных способах его убийства, Леди, когда услышала ваш голос.

Андали резко встала.

― Полагаю, Ваше Величество хотели бы принять ванну, переодеться и позавтракать?

Девушка безмолвно кивнула.

― Я позабочусь об этом.

Когда дверь за ней закрылась, Келси судорожно вздохнула, потерев руки, покрытые гусиной кожей. Она чувствовала себя так, словно побывала в одной комнате с мстительным призраком, и ощущала на себе взгляд Андали ещё долго после её ухода.

-Э

та женщина говорила вам, что она наполовину мортийка?

― Да.

― И вас это совсем не смутило?

― Меня бы это могло смутить в ком-нибудь другом.

― Что вы имеете в виду?

Булава поигрывал коротким ножом, привязанным к своему предплечью.

― Леди, талантов у меня немного, но они все необычные и крайне полезные. Если бы от кого-нибудь из этих людей хоть в малейшей степени исходила угроза Вашему Величеству, я бы это почуял и не допустил бы их сюда.

― Сейчас она не опасна для меня, я согласна. Но она может стать опасной, Лазарь. Она может стать опасной для любого, кто поставит под угрозу безопасность её детей.

― Хм, но Леди, вы же спасли её маленькую дочку. Думаю, всякому, кто надумает вам угрожать, придётся столкнуться с серьёзной опасностью в её лице.

― Лазарь, она безучастна ко всему, кроме детей. Она будет служить мне, пока это будет идти на пользу им.

Булава задумался на мгновение, а затем пожал плечами.

― Простите, Леди, я думаю, что вы неправы. И даже если вы правы, в настоящее время вы защищаете ей детей гораздо лучше, чем она могла бы делать это со своим подлецом мужем или самостоятельно. Зачем себя терзать?

― Если Андали вдруг станет опасна для меня, вы узнаете об этом?

Стражник кивнул. Этот жест был подкреплён столь многолетним опытом, что Келси сразу успокоилась.

― Что насчёт организации моей коронации?

― Регент знает, что вы придёте во время его аудиенции. Я не назначил точное время, чтобы не упрощать ему задачу.

― Он попытается убить меня?

― Наверняка, Леди. У Регента совсем нет совести и сострадания, так что он сделает всё, чтобы не позволить вам надеть корону.

Келси осмотрела свою шею в зеркале. Булава наложил дополнительные швы на рану, но его работа не шла в сравнение с аккуратными швами Ловкача. После раны, скорее всего, останется заметный шрам.

Андали отыскала простое черное бархатное платье длиной до пола. Келси догадалась, что платья без рукавов были сейчас в моде; многие женщины, которых она видела в городе, ходили с обнажёнными руками. Но Келси стеснялась выставлять напоказ свои руки, и Андали, казалось, даже без слов поняла это.

Свободные рукава платья скрывали руки Келси, в то время как декольте было достаточно низким, чтобы сапфир лежал на ее непокрытой коже. Андали также превосходно поработала с густыми, тяжелыми волосами Келси, c трудом заплетя их в косу, а затем закрепив шпильками высоко на голове. Способности женщины были выше всяких похвал, но все же черный не мог скрыть все недостатки. Келси посмотрела на себя в зеркало на мгновение, пытаясь создать впечатление большей уверенности, чем она чувствовала.

Некоторые из её предков, бабушка и прабабушка её матери, слыли Прекрасными Королевами, первыми женщинами в роду Рейли, широко известными своей красотой. У неё в голове возникло лицо Ловкача, и, печально улыбнувшись своему отражению, девушка повернулась и пожала плечами.