Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства - Николай Павлович Павлов-Сильванский

за собой умаление или полную потерю поместья. Этому наказанию подлежал не только тот, кто не являлся в полк, но и тот, кто не являлся на смотр в мирное время, к верстанию. Так, в 1594 году были «выкинуты со службы дети боярские Ряшане (города Ряжска)», которые не явились в этом году в Москву на смотр и верстание или, «приехав, да не дождався верстания, с Москвы сбежали». «Нетчики», не явившиеся на службу, наказывались вообще строже лиц, явившихся в полк и затем убежавших. Указом 1621 года велено было отбирать поместья у тех детей боярских, которые не служат «воровством», имея возможность исправно отбывать службу («поместья добры и служить мочно»). Известный воевода боярин Шеин, стоя под Смоленском, за сдачу которого полякам он поплатился жизнью, писал правительству в 1633 году, что «многие ярославские помещики, дети боярские и татары, дождавшись под Смоленском литовского короля и королевича, и польских, и литовских людей, с государевы службы из-под Смоленска сбежали». Бояре приговорили у таких детей боярских отписать из поместий по четвертой доле; у тех же «нетчиков», которые вовсе не явились на службу под Смоленск, – «за их воровство все их поместья отняти» и отдать их товарищам[134].

Неявка в полк оправдывалась только тогда, когда служилый человек не явился на призыв по бедности, по неимению средств снарядить себя и своих людей в поход или по недостатку времени для закупки продовольствия. Некоторые дворяне заявляли в оправдание несвоевременной явки, что они «по бедности ходили по запас по волостям, конского корму купить». Правительство довольно снисходительно отнеслось к решительному отказу калужских детей боярских явиться на службу по причине полного разорения. «Дворяне и дети боярские разных городов, – писали калужские воеводы, – твоего государева жалованья не емлют и в государеве службе нам отказывают, что им службы служить за разорением не мочно; как они были на государеве службе под Смоленском и в то-де время без них поместья и вотчины разорили татарове, и жен их, и детей, и людей, и крестьян с женами и детьми в полон без остатку поймали и им-де государевым жалованьем подняться нечем». Правительство прибегало к мерам увещания по отношению к этим дворянам и детям боярским; воеводы должны были напомнить им, что «польские и литовские люди хотят церкви Божии разорить и святую нашу истинную православную христианскую веру превратить в свою в проклятую папежскую веру и православных крестьян побить», что «их же братья дворяне под Смоленском живут бессъездно, честно бьются, не щадя голов своих», – и настаивать, чтоб они «дворяне и дети боярские, памятуя Бога и истинную христианскую веру, и крестное целование, и свою природу, и видя свою братию на службе под Смоленском от литовских людей в утеснении, шли бы на службу не мешкая». Но если дворяне ослушаются и на этот раз, то они, как изменники, будут все исключены из списков[135].

Помещик лишался своего имения не только за «нетство», злонамеренное уклонение от службы, но и за бедность – «худобу». Для Поместного приказа, по замечанию Рождественского, бедность была пороком. Пороком считалось не бедность собственно, но крайнее обнищание. Помещику, успешно хозяйничавшему на маленьком наделе и добывавшему с него, хотя бы и с крайними усилиями, средства на коней, лук с колчаном (саадак) и, если не на полный доспех, то хоть на военное платье (тегиляй), был расчет помочь, увеличив его поместный оклад. Но помещику, совершенно опустившемуся и обнищавшему, не имевшему вооружения и лошадей, прирезка поместной земли не пошла бы впрок. В 1631 году во Владимирском уезде правительство совсем отбирало у таких дворян земли: «поместье-де у него взято и отдано в раздачу за то, что он за бедностью не служил». Большей частью, однако, у захудавших дворян так же, как у старых и увечных, правительство отбирало только часть поместья и, освобождая от более трудной полковой службы, для которой требовалось лучшее вооружение и запасы провианта, переводило их в гарнизон, в «осадную службу». По Уложению 1649 года, старые и увечные по общему правилу должны были служить, вместо полковой, более легкую «городовую, осадную службу». «Служба худа, – заявляли окладчики о некоторых детях боярских, – да и на службу на срок не приезжает и со службы до сроку съезжает, поместье за ним пусто, крестьян нет; от службы отбыл, на дальних посылках не живет и вперед служити нечем, поместьишко пусто; стар и увечен, без зубов и без ноги, а за ним один бобыль, и ныне его, – решали окладчики, – с полковую и с ближнюю службу не будет, а служить ему осадную службу». На периодических смотрах обыкновенно несколько человек переводились в гарнизон, и им оставлялись ничтожные участки земли: «за худобу велено им служити осадную службу, а поместий за ними учинено по 20 чети, а что у них будет сверх 30 чети лишку, и то у них отписати на государя и в раздачу раздати»[136].

2

Когда дворянин или сын боярский не мог нести ни полковой, ни осадной службы, правительство отставляло его от службы, но не лишало всего поместья, выделяя часть поместья на прожиток, в качестве пенсии. Такие земельные пенсии, прожиточные поместья давались не только отставным служилым людям, но и их вдовам и малолетним детям. В этом случае проявляется особенно наглядно сходство поместной системы с системой денежного содержания служащих. Размер прожиточного поместья зависел от заслуг дворянина; наибольшие пенсии назначались вдовам и дочерям, когда их мужья и отцы бывали убиты в бою. Уложением 1649 года было определено: «будет которого дворянина или сына боярского, или иноземца на государеве службе в полках убьют воинские люди, и женам их из поместий их давати на прожиток с окладов их со ста по 20 четвертей, а дочерям их со ста по 10 четвертей». Если служилый человек умирал естественной смертью в полку во время войны, то жене и дочери давалось меньше, по 15 % и 7,5 % поместного оклада, и еще менее, по 10 и 5 %, когда он умирал дома. Прожиточными поместьями вдовы владели до замужества, пострижения или смерти; дочери – первоначально до 15-летнего возраста, впоследствии – до замужества. Владельцы и владелицы таких поместий должны были поставлять ратников, даточных людей или платить взамен того особый налог[137].

Давая прожиточные поместья малолетним сыновьям служилых людей, правительство руководствовалось уже не столько гуманными соображениями, как в тех случаях, когда оно обеспечивало бездетных вдов и девиц, сколько государственным расчетом. Прожиток недоросля был столько же пенсией, как и средством к воспитанию нового поколения служилых людей. Воспитанный на прожиточном поместье недоросль, достигнув совершеннолетия,