Тяготению вопреки - Гэри Гибсон

Похожее нартуть облако над головой стало будто рассасываться. Вращающиеся фрагменты его, напоминающие капли расплавленного металла, улетали, кипя, роем серебристой саранчи.

Они устремились вниз, к Кендрику, и он не стал ждать, что будет дальше - бросился бежать, ощущая тягу собственных мускулов и рвущийся навстречу поток воздуха.

И все-таки видел, как тень преследующих фрагментов облака догоняет его, затемняя траву со всех сторон. И свет, падающий на него из длинных и узких окон, тянущихся вдоль всей камеры, тоже рассеивался сложными зеркальными формами.

Он остановился - мышцы заболели - и снова посмотрел вверх. Уже легче было различить отдельные фрагменты облака, движущиеся разумно и целенаправленно. Как косяки рыбок, пронизывающих толщу океана, они будто телепатически друг с другом координировались.

Кендрик вновь остановился, думая, что же во всем этом ощущается такого неправильного. Как в тот миг, когда сердце у него перестало биться - что-то в нем сейчас исчезло так внезапно, что он не мог сперва понять, что именно.

А потом понял.

Он перестал дышать.

Вэтом сне легкие, как и сердце, были неподвижны. Тогда он нарочно сделал вдох, и грудь наполнилась воздухом. Он ощутил,как входит воздух в легкие.

Сперва запаниковал, потом почувствовал, как задышал часто и глубоко - от иллюзии, что ему что-то закрыло нос и глотку. Очень серьезное усилие воли потребовалось, чтобы вернуть себе самообладание, напомнить, что все это происходит не в реальном мире. Легкие продолжали шевелиться в клетке из плоти и костей, где бы сейчас ни находился его разум.

Пение он услышал раньше, чем оно дошло до его сознания. Оно принесло мир и покой, какой вообще казался ему немыслимым раньше - как будто он проснулся от своего сна и оказался во сне ангела. Наконец-то выдохлись медикаменты Харденбрука, и ничего не стояло между Кендриком и тем посланием, которое уже получили Бадди и прочие выжившие лаборокрысы Семнадцатого.

Но вот это ощущение чьей-то злобы - откуда же оно?

Потом он вспомнил, что рассказал ему о Роберте призрак Мак-Кована.

Насекомоподобные пылинки уже были настолько близко, что можно было разглядеть их форму. Они метались и роились, приближаясь к Кендрику, все быстрее и быстрее, и снова слетелись в одно целое, приняли очертания почти гуманоидные, вспыхивая, когда сливались в нечто, принявшее размеры и форму человека, человека из плоти и крови.

Сперва у этой фигуры было лицо Роберта Винченцо, но выражение этого лица постоянно менялось, перетекало, одновременно слабоумное и полное опасного интеллекта.

Пение стихло, и Кендрик прислушивался, чтобы его уловить, желая следовать за этим звуком целую вечность, отдыхать в его мелодичных каденциях до конца времен.

И сейчас он впервые понял, что пытался сказать ему Бадди, понял тот покой и защищенность, которую, Бадди и остальные верили, обретут, прилетев на «Архимед». Все, что говорил ему Эрик на том холодном и таком далеком берегу, вдруг обрело смысл.

С ландшафта снов «Архимеда» на него смотрело лицо Роберта Винченцо, и его губы беззвучно шевелились, формируя слова, которые Кендрик слышал в голове как свои мысли.

Не ты.

Кендрик попытался заговорить, и легкие свело сильной судорогой, когда их второй раз заставили работать, всасывая воздух, необходимый для произнесения слов, которые он хотел выговорить.

- Я не хотел тебя убивать, - сказал он, запинаясь. - Но ты сам меня заставил, будь ты проклят!

Лицо дернулось в пародии на улыбку.

Без всякого предупреждения земля под ногами Кендрика раздалась, и он полетел, кувыркаясь, в бездонный колодец звездной ночи.

Кендрик дернулся на койке мотеля, и это внезапное движение развернуло его и бросило плашмя на жесткий деревянный пол.

Сразу же он оказался в реальности, в «здесь-и-сейчас». Он лежал в узкой щели между кроватью и ближайшей стенкой, перед ним стояла дешевая прикроватная тумбочка. На ней выделялось гнездо сети, судя по всему - приспособленное под старомодный телефон.

Откуда-то снаружи слышались шорох колес и рокот двигателей взлетающих и садящихся самолетов, как тогда, в багажнике. Он был все так же туго связан по рукам и ногам. Дергаясь на грязном зеленом линолеуме, он забился, толкаясь ногами и телом, стараясь пробраться на более широкое место между кроватью и дверью номера.

Шум самолетов снаружи усилился. Потом послышались возбужденные голоса - дверь номера отлетела внутрь, и вошли солдаты, одетые в темно-серую броню поверх камуфляжа.

У Кендрика похолодело в груди - он понял, что это «Лос Муэртос». У каждого на плече камуфляжа - грубо вышитый крест. А у одного - колоссальная коллекция религиозных аксессуаров на веревочках и цепочках вокруг шеи. И среди них - куски печатной платы, связанные вместе.

И еще кое-что: тусклое и серебристое, нечто, как понял Кендрик, из окрестностей Лабиринта. Та же самая нанотехника, которую он видел в теле умирающего воина «Лос Муэртос».

Один из солдат ухмыльнулся при виде распростертого на полу беспомощного Кендрика, засмеялся, помогая своим товарищам поднять его с пола как мешок с картошкой. Кляп у Кендрика во рту ослаб, и он думал было заговорить, но даже мысль об этом вызвала такое изнеможение, что он решил поберечь силы.

Его вынесли наружу, и Кендрик увидел весь мотель, состоящий в основном из осыпающихся шлакоблочных домиков с высохшими садами, окаймленных узкими полосками выбеленной стихией гальки. У некоторых домиков не было в окнах стекол, а за ними и паркингом, набитым брошенными трейлерами, виднелась обширная отгороженная территория с очень знакомыми признаками военной базы. Административные здания и сборные дома стояли вдоль длинной дорожки и комплекса ангаров, все пыльное и неисправное с виду, будто давным-давно заброшенные.

Солдаты бесцеремонно закинули Кендрика на заднее сиденье древнего ручного джипа, от которого, казалось, одна только ржавчина и осталась. Зубы его клацнули, когда голова громко стукнулась о дверь. Один из солдат сел спереди, другой с Кендриком сзади, и машина рванула вперед воблаке пыли. Через несколько минут охранники у ворот пропустили ее внутрь.

У дальнего конца базы виднелись массивные громоздящиеся контуры, ну очень похожие на великанов, спящих под камуфляжным саваном. Что бы это могло быть - Кендрик понятия не имел. И даже догадки у него не было.

Через несколько минут машина остановилась возле низкого белого здания, которое оказалось тюрьмой. Кендрика заперли в камеру, не развязывая.

Лежа на полу, он видел, что в камере только одно зарешеченное окошко, через которое даже голову не просунуть, и находится оно под потолком на стене, предположительно внешней. Где-то дальше по коридору разговаривали невидимые солдаты, и через минуту двое из них показались из-за угла. Как и все прочие, они были в форме с крестом.

Один направил автомат в голову Кендрику, другой тюремщик просунул сквозь решетку что-то вроде мобила, и вдруг путы Кендрика ослабли. Через секунду он сумел вытащить из веревок руки и ноги.

Солдаты пошли дальше, а он застонал от боли, когда стало восстанавливаться кровообращение. Скорчившись на кафельном полу, он будто ощущал все тысячи синяков и ушибов сразу. «Наконец-то свободен», - подумал он мрачно.

Уставившись на дверь камеры, он стал слушать. Но не услышал ничего, кроме взвывающих двигателей самолетов на старте.

Уверившись, что солдаты вроде бы в ближайшее время не появятся, он шагнул вперед и осмотрел замок на двери, уже раньше про себя отметив, что замок электронный.

Кендрик покачал головой. Эти люди что - идиоты? Лучше бы им было оставить его запертым в багажнике. Как будто они хотят, чтобы он сбежал. Что ж, он будет более чем счастлив сделать им такое одолжение.

Kендрик пригнулся к замку - гладкая продолговатая стальная коробка, которой не нужно замочной скважины, - потрогал ее пальцами, закрыв глаза, слушая ее электронные импульсы.

И ничего не услышал. Нахмурил лоб, прижал обе руки к поверхности. Все равно ничего - дверь решительно осталась запертой. Чувствуя бегущий по спине холодок, Кендрик с размаху основанием ладони ударил по замку и свалился, ругаясь и катаясь по полу.

С усилениями или без них, но больно же!

Изобрели наконец лаборокрысоустойчивый электронный замок.

Прошло еще часа два. Кендрик провел их, вытянувшись на узкой складной кровати, закрепленной цепями на стене. Потом вернулась Хелен в компании Харденбрука и нескольких солдат. Увидев медика, Кендрик вскочил на койке.

На этот раз Хелен тоже была в боевом снаряжении, и на гимнастерке - вышитый крест как раз над сердцем. Харденбрук избегал взгляда Кендрика, а вот она разглядывала его беззастенчиво.

- Не понимаю, почему я вообще должен в этом участвовать, - продолжал ныть Харденбрук, когда они с Хелен остановились возле камеры.