Императорский ловец - Марина Суржевская

Бирса процедила что-то сквозь зубы, вскочила. Попыталась заглянуть за спину Армона, туда, где стояла смущенная и побледневшая Сойлинка.

— Так это правда! — в голосе Бирсы было не только возмущение, но и почему-то обида. — Ты надел ей браслет? Этой… этой…

— Этой красивейшей на земле девушке? — уточнил Армон. — Нет еще, к сожалению. Увы, Сойлин пока не дала мне своего согласия. Но я не теряю надежду, все же ее красота покорила меня настолько, что я решил вернуться в Пустошь.

— Вернулся из-за нее? — Бирса открыла рот, по-кошачьи дернула носом. — Но она же страшилище!

— Шутишь? — оскорбился Армон вполне натурально. — Да в Кайере она стала бы первой красавицей! Даже императорские дети не могут похвастаться подобной внешностью, а всем известно, что принцесса Сильвия — красивейшая в империи! Так вот, — Армон склонился ниже. — Рядом с Сойлинкой даже Сильвия показалась бы простушкой.

— Врешь! — взвизгнула Бирса. За деревьями Армон уловил смутные тени других кошек и сдержал улыбку. Если нюх его не обманывал, еще несколько таились за стеной навеса для дров. Вот и отлично.

— Я? Вру? — он нахмурился и рыкнул. — Думай, что говоришь, женщина!

Бирса попятилась. Похоже, такое обращение она понимала.

— Не вру, — проявил милосердие Армон. — Сойлинка очень красивая. Да что мне тебе рассказывать? Ты видела, какая у нее кожа? Золотая, как имперская монета. А глаза? Это же бирюза на солнце. Очень редкий цвет. А тело? Тонкая, словно деревце. А какие перышки! Мечта! — он закатил глаза, надеясь, что не начнет хохотать прямо сейчас. Кошки подобрались ближе, уже не таясь, подергивая хвостами и принюхиваясь. Треугольные уши стояли торчком, кисточки на концах топорщились. — А ее голос? Я готов слушать его вечно. Он словно песня — нежная и страстная. Даже не знаю, — Армон картинно вздохнул и прижал ладонь к груди, — не знаю, что буду делать, если Сойлин откажет мне. Наверное, я этого не переживу.

— Лишишь себя жизни, как вечный скиталец Гериид? — громким шепотом спросила одна из слушательниц — совсем юная, с россыпью рыжих пятнышек на личике.

— Как кто? — слегка сбился с трагической ноты Армон.

— Гериид, — с томным придыханием повторила девушка. — Ну, тот самый, что двадцать лет приходил под окно своей любимой, надеясь увидеть ее, а потом умер от тоски.

Армон поскреб за ухом. Да уж. Некстати вспомнил Лекса, вот кто уже катался бы от смеха, наблюдая эту картину. Гериид, ну надо же. Двадцать лет приходил, идиот. М-да…

— Угу, — невнятно буркнул Армон. — Наверное. Как он.

— Как романтично! — сложила ладони кошечка.

— Хватит болтать! — рявкнула Бирса. — Развесили тут усы, рты открыли, как поганые сороки! А ну, брысь работать! — она бросила на Армона злой взгляд, распрямила плечи. — И раз уж ты добиваешься внимания девушки, то должен знать, что отныне и до момента ее решения должен сам обеспечивать ее пропитанием! Ясно тебе?

Сердце Армона радостно подпрыгнуло.

— Ну, что же… придется соблюдать ваши традиции…

Бирса фыркнула и удалилась, остальные потянулись за ней.

Армон вернулся в дом, все еще улыбаясь. И остановился, натолкнувшись на яростный взгляд Сойлин. Та стояла, уперев руки в бока, и смотрела так, что рихиор почувствовал себя дождевым червем под лопатой.

— Ты самый бессовестный и наглый лгун, которого я только видела! — припечатала девушка. — Не подходи ко мне больше. Видеть тебя не хочу.

Она схватила шаль и выскочила из домика, а оборотень остался, пытаясь решить извечные вопросы — что он опять сделал не так и почему женщина обиделась? Хотел же как лучше!

Так что к Первому он поднимался не в радостном расположении духа. И тряхнул колокольчик так, что отлетел бронзовый язычок, оставляя в воздухе жалобный и укоризненный звон.

«Совсем не обязательно портить мои вещи, рихиор серебряных крон, — тщедушная фигурка в балахоне возникла в центре круглой комнаты. — Этот колокольчик — подарок и очень мне дорог».

— Я не хотел ломать, — Армон слегка растерялся. Потом сжал в ладони бронзовую игрушку. — Но я пришел не за этим.

«А зачем?»

— Я хочу выходить за стену и участвовать в охоте. Раз тебе нужны мои отношения с Сойлин, то они будут по правилам. С ухаживанием и… браслетом. Насколько я понимаю, население пристани не знает, зачем я здесь.

«Это ни к чему…»

— Да, но Сойлин не должна из-за этого страдать, — жестко сказал Армон. — Я сделаю то, что ты хочешь. Но сделаю правильно. Это слишком жестоко — взять девушку просто как… вещь.

«Ты благороден, рихиор. — Почудилось, или в голосе мелькнуло сожаление? — Твоя душа и помыслы чисты, это редкость в нашем мире».

— Так я могу выходить на охоту? — напряженно уточнил Армон, надеясь, что его помыслы сейчас действительно прозрачны, как родник, и в них ни единой мысли о побеге.

«Что ж… Пусть так. Стена пропустит тебя. Но мой зов всегда вернет обратно, помни, ты дал клятву».

Армон кивнул и шагнул к лестнице.

«Не пытайся изменить то, что должно произойти, рихиор», — прошелестело в его голове.

Армон бросил недовольный взгляд на маленькую фигурку. На миг возникла крамольная мысль, а не преодолеть ли одним прыжком расстояние между ними, сорвать этот серый балахон и увидеть, наконец, что скрывается под ним! Он даже качнулся в сторону, но остановился. Фигура тоже замерла, словно в раздумье.

Рихиор отвернулся, и в его голове раздался тихий вздох.

* * *

Ромт наотрез отказался брать Армона в свой отряд, что уходил за стену. Впрочем, рихиора это не слишком обеспокоило. Да, он дал клятву, но, возможно, сможет обойти ее. А пока неплохо бы разведать территорию. Стена открывалась по свисту, комбинацию Армон запомнил быстро и озвучил. Присвистнул уже в вольном варианте, когда живая преграда просто образовала внутри себя дырку.

— Однако, — протянул Армон.

Снаружи высился лес — густой, старый. Рихиор разделся, аккуратно сложил под камень свои штаны и обернулся. Звуки, запахи, цвета привычно ударили сознание, Армон встряхнулся и помчался вперед, ощущая радость движения, наслаждение силой. Его чуткий нос почти сразу взял след, и рихиор припустил туда, куда звал его будущий обед. Как обычно, охота прошла успешно. Он оставил дикого кабанчика под широкими листьями, облизал лапы. И помчался сквозь деревья, впитывая в себя окружающий пейзаж, с ходу определив направление. Справа тянуло водой и илом, слева уплотнялся лес. Армон потрусил вбок, ткнулся носом во влажный мох, чихнул. Пробежал вдоль воды, по скользким камушкам. Поток расширялся, узкий в начале, он скоро уже бурлил и бился, превратившись в довольно широкую реку. А дальше чуткие уши оборотня слышали рев водопада, низвергающего поток вниз.

Армон постоял,