Имя ей Хель - Елена Анатольевна Кондрацкая

Мне хотелось высвободить ладонь, но я снова оказалась в ловушке своего тела.

– Ну же, Хель, вернись…

– Судьба привела стража в замок, и сердце его билось храбро, а помыслы были чисты… – снова затараторил он, прижимая свой разгорячённый лоб к моему.

Я не хотела возвращаться. Как только я подбиралась к границе тьмы, меня тут же настигала боль. Она пульсировала, билась, вытекала кровью из моих ран, сводила с ума и не исчезала, росла, захватывая меня всю. Теперь даже пустота казалась мне спасением. В ней, по крайней мере, мне больше не будет больно.

Но он меня не пускал.

Моих губ коснулось что-то горячее, мягкое и влажное. И мне почудилось, что я оказалась под мощным потоком воды. Сквозь моё тело будто пустили чистый горный поток. Он сносил всё на своём пути: мои чувства, мои мысли и мою боль. Я уменьшилась, сжалась, обращаясь в ничто перед его силой, такой громадной, пугающей и потрясающей одновременно. Грудь распирало от невозможности вместить даже малую часть этой мощи. Сердце надрывно стучало, грозя разорваться, не вынести лавины чужих сил. Кровь из ран полилась быстрее и теперь казалась мне ледяной.

Ладонь снова очутилась в горячем плену. Низкий, рокочущий голос говорил быстро и жарко, а мне казалось, что это земля дрожит под моим маленьким телом.

– Судьба привела стража в замок, и сердце его билось храбро, а помыслы были чисты. И когда битва была позади, враги повержены, а Жизнь и Смерть держались за руки, Король нашёл свою Тень. Проснись же.

Его губы снова накрыли мои. Губы Хоука. Теперь, когда боль отупела, заледенела, я узнала этот голос. Вместе с поцелуем в тело хлынула новая река силы. Я пила её свежесть, вдыхала аромат трав, чувствовала ласку солнца на своей коже. Я больше не хотела возвращаться в темноту.

Хоук надавил, и поток усилился. А я, желая глубже и ярче ощутить живую, потрясающе прекрасную весну, что он нёс в себе, ответила.

Хоук вздрогнул, удивлённо подался назад, но не разорвал поцелуй, продолжая вливать в меня силу. Я почувствовала его руку на своём животе, пальцы нащупали рану, и я задохнулась от острой боли, которая молнией прошила всю левую половину тела. Губы Хоука на мгновение оторвались от меня:

– Направь магию сюда.

Я не могла ответить. Горные луга затопило кровью, боль заглушила шум речного потока. Темнота снова потянула ко мне свои щупальца.

– Хель, – голос Хоука стал требовательным, – ты должна направить магию к ране. Иначе умрёшь.

Не говори со мной в таком тоне, проклятый фейри. Я не знаю как! Проси о чём-то, что я могу сделать.

– Хель!

А лучше заткнись и оставь меня в покое. Было так хорошо без тебя. Великий Нот, почему всё так горит? Я застонала.

– Позволь боли направить тебя. Иди за ней. Дальше магия сделает всё сама.

Легко сказать. Болело всё. Вся я была сплошной оголённой раной. Я с трудом находила себя, но кое-как попыталась сначала последовать за голосом Хоука, а потом и дальше, шаг за шагом мысленно ощупывая своё тело, пока не добралась то пульсирующей точки на животе, там, где боль цвела ярче всего.

Уже знакомые иглы закололи кожу, ледяной поток превратился в тепло костра.

– Умница, у тебя получается. – Слова Хоука придали сил, и я заставила костёр разгореться сильнее, иголки запрыгали быстрее, я снова почувствовала ноги.

На лбу выступил пот, сердце заухало, и я начала задыхаться.

– Не торопись. – Хоук сжал мою руку. – Твоё тело не сможет совладать с силой, если будешь слишком усердствовать. Дыши глубоко, вот так. Молодец. С одной раной ты почти справилась. Хорошо. Теперь вот эта.

Его пальцы коснулись моего бока, и я взвыла от новой боли. Распахнула глаза, попыталась сесть, но выгнулась обратно, ударившись затылком об пол.

– Хель, осталось немного. Ты должна…

– Заткнись! – зарычала я. Боль казалась невыносимой, но я наконец вынырнула из темноты в реальность и могла – пусть и нечётко – разглядеть обеспокоенное лицо Хоука. Отчего-то оно было в крови.

– Я не заткнусь, пока ты не закончишь исцелять себя! Хель, ты потеряла много крови и всё ещё умираешь.

Я выдохнула, настолько спокойно, насколько позволяла эта тварь, пожирающая мои внутренности, и попыталась снова отыскать её логово. Дрожащей рукой нащупала рану. Она была мягкой и тёплой, а ещё очень мокрой. Меня за годы работы в Гильдии задевали ножом не единожды, много раз пытались убить, а потому разорванный бок не испугал, наоборот, ощущение крови на пальцах заставило собраться с силами и прийти в себя. Хоук был прав: у меня осталось мало времени.

Я надавила на рану, стиснула челюсти, чтобы не закричать, и позволила боли направить меня. Сила Хоука отозвалась мгновенно. Снова закололи иголки, жарче разгорелось исцеляющее пламя. На этот раз я была осторожнее, не позволяла ему захватить меня, и сердце быстро успокоилось, а дыхание выровнялось.

Вскоре под пальцами вместо кровоточащей дыры остался неровный бугор нового шрама. Боль исчезла. Я облегчённо выдохнула и закрыла глаза. Такой же вздох облегчения послышался рядом.

Хоук.

Я воткнула кинжал ему в сердце, так почему же… Он говорил, что так можно убить любого фейри.

Я открыла глаза.

Хоук сидел рядом, с ног до головы покрытый кровью. Я обшарила его взглядом. Рубаха изорвана почти в лоскуты, наплечник пропал, ноги босы, но ран не видно. Тогда чья это кровь?

Я со стоном села.

– Твою мать…

Зал был усеян трупами. Всего несколько часов назад эти же тела сплетала буйная страсть, теперь же все они мертвы. Расправились с ними жестоко, разорвали в клочья. Вспоротые животы, оторванные головы и конечности, рассыпанные подобно диковинным фруктам, внутренности. Крови было столько, что пол стал полностью красным. К запахам металла и соли примешивался медовый аромат волшебного вина, придавая этому жуткому месиву какую-то противоестественную притягательность. Меня затошнило. И я отвернулась, чтобы увидеть у своих ног оторванную голову Матери Полумесяц. Один рог был отломан – его я нашла в груди трупа человеческого юноши, который лежал тут же. Стояла звенящая тишина.

Он же не мог… Не мог же один фейри расправиться с целой сотней врагов. Не мог же?

– Ты… ты нарушил договор? Что здесь… – «случилось»? Нет, этому кошмару нельзя было приписать такого невинного слова. Даже для меня это было… слишком.

Должно быть, Хоук разглядел ужас в моих глазах и горько усмехнулся.

– Это важно? – Ему явно не хотелось это обсуждать.

– Я хочу знать.

Помолчав, Хоук, наконец вздохнул.

– Мне хватило сил прорваться сквозь купол. – Он старался не смотреть