Человек рождается дважды. Книга 3 - Виктор Вяткин

— Почему прекратить! Продолжать!

— Прекратить!

Мнения снова разделились.

— Поступило два предложения, — заглушая выкрики, повысил голос Желнин. — Кто за прекращение дальнейшей записи кандидатов, прошу голосовать. Сто шестьдесят, — сообщил он. — Кто за продолжение выдвижения кандидатов?

И опять лес рук.

— Сто сорок! Итак, большинством голосов…

— Не может быть! Больше… Переголосовать! Счётчиков выбрать!.. — раздались возмущённые голоса.

— Делегаты выразили мне доверие, президиум поручил вести конференцию, — возразил Желнин.

— Демагогия! Не обращайте внимания! — вскочил майор, перебивая председателя. — Всё верно! Хватит выдвигать! Объявляйте перерыв!

— Перерыв двадцать минут, — поднял руки Желнин.

Колосов остался в зале, чувствуя себя виноватым.

«Почему же так? Почему отмолчались коммунисты? — размышлял он. — А ты? Что же смолчал про встречу в тайге? Ведь мог же сказать? А не побоялся ли ты, Колосов, как другие, нажить себе сильного врага? А?»

— А пожалуй, и так, — вырвалось у него.

Три дня пробыл Колосов в Ягодном, вернулся не заезжая домой, сразу поехал на завод. Отпустив у моста машину, Юрий пошёл в контору.

Рабочий день давно кончился, но солнце всё Ещё ползло над вершинами сопок. Апрельский холодок сушил размякший снег. С карнизов крыш свисали сосульки.

В кабинете на столе Юрий нашёл письмо с жирной надписью: «Лично».

— Краснов! — узнал он по чёткому почерку.

«Теперь, когда уже всё тяжёлое позади, решил сообщить тебе о своих житейских делах. Пятно «бывшего» лежало на мне. Стоило только предъЯвить документы, как сразу менялось отношение. Я видел — все боятся. Покатил в Боготол, надо же было как-то жить. Однажды увидел в газете объЯвление. В Верхне-Енисейскую экспедицию требовались рабочие, промывальщики, прорабы. Конечно, сразу же послал заявление, копию трудовой книжки, сообщив о себе всё как Есть. Получил назначение прорабом, и началась моя новая жизнь в Енисейской тайге. К осени был уже начальником экспедиции. На следующий год экспедиция свернулась, перевели начальником рудника. Дело родное. Казалось, снова на ногах, рудник передовой. А Ещё через год приходят ночью, берут — ив красноярскую тюрьму. За что? Молчат. Арестованных в камере не так уж много, но нары заняты все. Да я привык: телогрейку под голову — и на пол. Утром разговорились. Другие тоже оказались из бывших заключённых, осуждённых по пятьдесят восьмой. Тут только я узнал, что взяты мы для того, чтобы определить нам места вечной ссылки. Решение должна была утвердить Москва. Конечно, снова следствие, Ещё полгода провалялся на нарах.

За это время произошли известные тебе два события. Выпустили меня подчистую и начал всё заново. Опять промывальщиком, только в другой экспедиции, потом десятником, а теперь заправляю комплексной экспедицией. Живуч, видишь ли, и питаю большие надежды. Не просто, конечно всё, но верю: будет, Юра, и у меня праздник. Будет, душой чую!..»

С карниза оборвались сосульки и со звоном рассыпались под окном.

— Ну мой дурак вызвал, а вы куда смотрели? На то и директор! — говорила возмущённо молодая женщина. — Ехала, мучилась столько, и что же теперь? На улице жить?

Юрий вытер платком лицо и распахнул окно. Солнце упрямо не хотело ложиться и, катаясь по горизонту, светило, хотя было уже девять часов вечера. Третий час длился приём. Приходили преимущественно семьи бывших заключённых. Одни требовали жильё, другие просили работу или Ясли для детей. А тут Ещё отменили пропуска на въезд в Магадан, и прибывали люди бог знает откуда.

— Да, вашему мужу выдали деньги на вызов семьи, но одновременно выдали и ссуду на строительство дома. Подвёл он меня, да и вас поставил в затруднительное положение, — ответил Юрий, понимая, что такое разъяснение не удовлетворит женщину.

— Тогда я тут у вас на диване, — решительно заявила она, хозяйским глазом оглядывая кабинет.

Колосов засмеялся:

— Советую вам Ехать в лес. Там у нас в бараках комнатки. Две женщины присматривают за детьми. Поработаете с мужем, закончите постройку дома, поможем поставить и переедете в посёлок.

— Это что же, прямо в лесу и жить? — ужаснулась она. — А звери?

— Там целый посёлок.

Женщина махнула рукой и взяла направление на лесозаготовки.

Но вот вошла накрашенная блондинка с ребёнком, завёрнутым в одеяло. Положив свёрток на диван, она открыла ребёнку лицо, вынула из кармана бутылочку с соской и поставила на окно.

— Или устраивайте в Ясли, или я оставлю Его вам. Куда хотите, туда и девайте, — сказала она, всхлипывая.

Юрий только теперь узнал сверловщицу механического цеха, недавно принятую на работу.

— И у вас? — простонал Юрий. — Нанимаясь, вы скрыли, что освободились как мать.

— А что было делать? Пока была в лагере, держали в детдоме. А освободилась… Мой же он ведь.

Колосов снова принялся объяснять, что поместить некуда. Количество детей в Яслях выше всяких санитарных норм.

Женщина повернулась, хлопнула дверью и убежала. Ребёнок тут же визгливо закричал. Юрий взял бутылку с молоком и сунул малышу. Тот зачмокал.

Вошла секретарша, взяла бутылочку у Колосова.

— Я думала так, постращать решила. Ан нет, сразу через вахту и убежала в посёлок. Да вы не расстраивайтесь, — улыбнулась она, глядя на растерянного Колосова. — Устроим как-нибудь.

— Да ведь звонят из райкома, из обкома — всех устрой да прими. А куда? Тут семьи наших рабочих стали подъезжать.

— Поехали бы вы в Магадан.

— Да, пожалуй, придётся, — решил Колосов.

Вся надежда была у него на Андронова, председателя облисполкома. На областной партийной конференции он провозгласил курс на всемерное улучшение жилищных и бытовых условий жизни дальстроевцев.

Колосов не ожидал, что Его поездка окажется такой удачной. И вот они уже ходят с Вагиным по посёлку и планируют.

— Лучшего места для школы не выберешь. Тут мы построим Ясли, рядом детский сад, а новый жилой дом будет строить бригада Глагольева.

— Но как вам удалось сразу столько? — удивлялся Вагин, переживая и сам строительный зуд. — Так и городок хороший получиться может.

— Андронов созвонился с начальником Дальстроя — и вот вам деньги на школу. А детские учреждения с помощью того же Андронова выклянчил у обкома профсоюза. У них за первое полугодие не использовано много средств, так что не отвертелись. Я клятвенно заверил, что освоим всё. Теперь главное — не оказаться болтунами.

— Освоим, Юрий Евгеньевич, освоим. Душа стосковалась, да и силёнки собрали, — степенно проговорил Вагин.

У проходной мастерских встретили бригадира Глагольева.

— Чего, бригадир, такой скучный? — спросил Его Колосов.

Тот вздохнул и опустил голову.

— Вызывал спецкомендант. Сказал, что меня и Ещё человек десять из моей бригады приказано отправить в район, что-то срочное строить. А я дом поставил, жинку с ребятами вызвал…

— Иди работай, никто никуда тебя не переведёт, — Колосов побежал в контору. Он обзвонил всех, кто был причастен к отправке. В конце концов добрался до Авдейкина, теперь уже первого секретаря райкома партии. Тот не захотел слушать, произошёл неприятный разговор. Вспылил и Юрий, предупредив, что, Если указание не будет отменено, он сейчас же выезжает в Магадан и поднимет всех на ноги. Авдейкин отступился, позвонил по другому телефону и приказал людей не трогать. Но Колосов уловил в Его голосе неприязненные нотки.

Весь день Колосов провёл на крыше механического. Беда пришла неожиданно, во время пересмены, когда рабочие хлынули в проходную.

У ворот сбилось несколько грузовиков. Один водитель, видимо, решил развернуть машину и попятился, раздался пронзительный крик. Пока Юрий бежал к толпе, несколько человек уже подняли в кузов токаря механического цеха. Он пытался проскочить между балкой мостового крана и пятившимся грузовиком, но поскользнулся. Колесо придавило ногу и раздробило кость. Теперь опять объясняйся в районе.

Юрий прошёл в кабинет и бессильно плюхнулся на стул. Давно кончился рабочий день, сотрудники разошлись по домам.

Хлопнула дверь, в коридоре простучали гулкие шаги, и в кабинет вошла женщина в заснеженном жакете, закутанная до глаз платком. Женщина рывком снЯла платок, смахнула снег и прижалась затылком к косяку двери.

— Ма-ри-на? — удивился Колосов. — В одном жакете?! Что-нибудь случилось?

— Ничего особенного. Просто Ехала в кузове. Продрогла очень. У нас ведь Ещё лето.

Голос Марины глухой, срывающийся, взгляд чужой. Юрий снял с вешалки пальто, набросил Ей на плечи и хотел усадить в уголок, ближе к батарее. Марина вдруг расплакалась.

— Устала. Нет ни сил, ни терпения.

— Рассказывай! Что-нибудь с Толькой? — спрашивал Юрий, гладя Её мокрые волосы.