Человек рождается дважды. Книга 3 - Виктор Вяткин

— Неосторожно вы тут. Люди под вами ходят, — спокойно ответил Колосов. — Вот и говорю, как бы не наделать беды.

— Зачем ходят, там же написано. А отвечать? За что отвечать? Уже заплачено за всё сполна, — озлобленно проворчал Цыбанюк.

— Это между нами, Цыбанюк? Ты многое видел, да и я кое на что нагляделся. Пугать друг друга не следует. — И Юрий спустился с крыши.

Трудное время выдалось для Колосова, а прошедшая неделя была просто ужасной. На складе сошла с рельсов каретка копрового крана. Мастер кузницы перехватил на дворе автокран, подогнал и решил поставить каретку на место, да, видимо, перегрузил. Ударило Его крюком по голове — и вскрикнуть не успел. А через два дня везли сено в совхоз. Машина опрокинулась в старый забой, и рабочий, что сидел на возу, попал под сено и захлебнулся в луже.

Тут вызвали Колосова в политотдел с отчётом/ по вопросу о расстановке и воспитании кадров. Попало Ему за беспринципность в подборе кадров, за потерю бдительности, за травматизм как следствие засорённости мастерских бывшими врагами народа. Обязали в течение полугода заменить их договорниками. Теперь всё зависело от партийного собрания. Если политотдел пришлёт инструктора с решением, тогда плохо дело.

— Вот каково без поддержки, директор, — сказал Желнин, когда они садились в машину.

— За меня беспокоиться не надо, на хлеб и папиросы заработаю на любом горном участке. А вот то, что ты не хочешь ничего понять, вредит делу.

Желнин откинулся на спинку сиденья.

— Так-так, — протянул он насмешливо. — Значит, я приношу вред? А ты пользу?

— Давай хоть раз в жизни поговорим по душам. Мы с тобой, как ни сойдёмся, сразу ругаемся. Договорились? — Юрий придвинулся ближе к Желнину, закурил.

— Это уж как получится.

Юрий вспыхнул: опять этот тон, но сдержался и заговорил спокойно.

— Случай один вспомнился, с него и начну. Не было во время войны кокса, вот я и искал по лагерям специалиста. Мог выручить только аркагалинский полукокс. Нашёл одного кандидата наук на прииске «Чай-Урья». Когда-то он работал главным инженером Магнитогорского коксохимкомбината. Привёз, тот долго не мог очухаться. Куда ни пошлю, спит и спит в любом положении. Как-никак, пять лет, и всё в забое. Наконец пришёл в себя, повеселел и принялся работать. Много он сделал доброго. Вот раз приходит вечером, когда никого не было, и спрашивает: «Могу я поговорить с вами не как с начальником, а как человек с человеком?» Говорю: «Если доверяешь, пожалуйста».

— Чего-то ты начал уж больно издалека, — зевнул Желнин.

— Да ты послушай. Времени у нас хватит.

— Ну-ну.

— Короче, он был арестован как вредитель, завербованный начальником строительства. Признал себя виновным, получил десять лет и попал на Колыму. А начальника, который Его Якобы вербовал, подержали и выпустили, и к тому времени он уже заместителем министра был, Дальстрой курировал. Кроме того, оказалось, что они Ещё и родственники: женаты на родных сёстрах. Вот и пришёл этот инжепер посоветоваться, не нанесёт ли тому вред, Если напишет Ему о своей судьбе.

— А что тот? — оживился Желнин.

— Всё сложилось хорошо. Я ведь к тому, что этот так называемый враг за все годы о себе ни разу не напомнил, ну хотя бы для того, чтобы вырваться из забоя. А ведь он крупный инженер…

— Ты куда это гнёшь?

— Да ведь в числе этих «врагов народа» Еcть люди, может быть, куда лучше нас обоих, — прошептал Колосов, наклонившись к уху Желнина.

Тот покраснел и не сразу нашёлся.

— Ты эти разговорчики прекрати. По-дружески говорю, прекрати. Другой бы вытащил тебя на партбюро за такое, да уж ладно. Ты лучше думай, как быстрее выполнить решение политотдела.

И снова разговора по душам не получилось.

У крылечка дома дожидалась Валя.

— Ну как?

— Держусь, Валюша, держусь.

Вечером получили приказ об организации в Нексикане старательского прииска, а утром Явился Его начальник.

Это был плотный смуглый человек. Он спокойно вошёл в кабинет, назвался Мариным и, положив папку на диван, сразу приступил к делу.

— Мы тебя не стесним. Передашь нам дом для горнадзора и что-нибудь под магазин. За золото прииск должен рассчитываться бонами, а на них будут отпускать товары. Людей пока разместим в палатки, а зимой перевезём в бараки. У многих Есть и свои домики, кто решится перевозить, поможем.

— Почему вы цепляетесь за Нексикан? — спросил Колосов.

— Хотим к работе артели привлечь население посёлка. Пусть моют после работы. Забои рядом: вышел — и вот оно, золото.

У проходной раздался мелодичный гудок, и в ворота проскочила машина.

Неужели Никишов? — поднялся Колосов. Встал и Марин.

Вахтёр выглянул из проходной и, вытянувшись, отрапортовал:

— В производственную зону приехал заместитель начальника Дальстроя товарищ Петраков. Пропущен по служебному удостоверению.

Петраков был высокий мужчина с добрым и умным лицом. Отличали Его простота и душевность. Ходил он в штатском, хотя и имел звание.

Петракова они нашли за складами, там, где, скрытая от глаз гостей, пряталась свалка. Вся остальная территория мастерских ласкала взгляд чистотой, зеленью, порядком. Высокая фигура Петракова виднелась за грудами пустых Ящиков, завалами боя кирпича и обрезками металла.

— Иди, иди, директор! — увидел он Колосова и остановился. — Что ж это ты одну шею вымыл?

— Да ведь, Иван Григорьевич, всё сразу не уберёшь, — ответил Колосов, здороваясь.

— А ты начинай с белья, тогда и шею — не хочешь, а вымоешь!

Марин доложил, что приступил к формированию прииска, и молча пошёл сзади.

Петраков внимательно осмотрел склады, проверил у кладовщика, как обстоит дело с маркировкой металла, и пошёл к механическому цеху.

— Сколько стоит по смете? — спросил он, прикидывая на глаз кубатуру здания.

— Да как сказать, тут всё хозяйственным способом. С миру по нитке, — смутился Колосов, не зная, можно ли быть откровенным.

— Тут миллиона три. Так, что ли?

Юрий что-то невнятно промямлил.

Петраков, не замечая смущённого вида Колосова, рассматривал бутовую кладку стен. Он даже поковырял швы, проверяя прочность раствора.

— Это хорошо, что используешь местные материалы. Знаешь про пористый бетон? Нет? — Петраков показал глазами на отвалы. — Из промытых эфелей и бетонного раствора получается пористая масса. На стены годится. Видел в Чехословакии. Подумай! Во сколько обходится тебе кубометр стен? — неожиданно спросил он.

Колосов ляпнул наугад. Он так и не удосужился разобраться в затратах.

Петраков строго посмотрел в лицо.

— Не знаешь, это плохо. Ты руководитель и обязан знать. — И пошёл к складам полуфабрикатов.

Он шёл туда, куда меньше всего хотелось Колосову. Рабочие-грузчики сами строили небольшой навес для мелких отливок. Колосов не вмешивался: было не до них. Петраков долго смотрел, как рабочие укладывают дровяник между стойками, воздвигая стены. А потом неожиданно подошёл к углу, навалился плечом, и вся стена рухнула.

— Иван Григорьевич, да вы что?! — воскликнул растерянно Колосов.

— Это труд, материал, деньги! Пусть не капитальное строительство, но кто дал вам право строить дрянь? Весь Дальстрой ютится в хибарках, построенных как попало. Затрачены сотни миллионов рублей, а всё рушится. Сделать как следует стоит немногим дороже. Понял, почему я сломал это сооружение? Хватит нам всякого дерьма, мы и так развели Его больше чем достаточно.

Рабочие посмеивались.

— Учти. Любую клеть, уборную, сторожку делать по-хозяйски. Ты, Юрий Евгеньевич, в бараках рабочих часто бываешь?

— Когда как.

— Тоже плохо, надо заходить постоянно. Пройдём в тот домик, а потом проведёшь меня в кузницу.

Побывали в старых, оставшихся от женского лагеря бараках, которые рабочие разделили на комнатушки, отремонтировали и жили. Потом долго Ещё ходили по посёлку, цехам. Петраков разговаривал с рабочими, знакомился с мастерами. Сначала беседа не клеилась, не привыкли люди к такому обращению. Но слух, что заместитель Никишова — человек простой и сердечный, разнёсся стремительно, и скоро их уже сопровождала огромная толпа.

— Ну как/ директор на собраниях критикует, наверное, только вас, а Его — упаси бог? — спрашивал он рабочих.

— Да что вы? Хороший директор. Вон как тут всё ворочает.

— Вы не бойтесь, поправляйте директора, Если что.

Обратил Петраков внимание на сквер, посаженный у мастерских.

— Деревья сажаешь, это хорошо, а вот склады у тебя плохие. Не бережёшь ценности.

— Да ведь денег, Иван Григорьевич, не дают. Рабочие живут кто где. Какие там склады!

— Это было вчера, сегодня другое время. И жить будем по-другому и работать по-другому. Понял? — Петраков посмотрел па покосившиеся бараки, лицо Его потемнело. — Это всё надо будет убрать. Строить так уж строить! — Он что-то пометил в своей записной книжке. — Денег просишь, много не обещаю, а кое-что наскребём. Скоро будем распределять средства на капитальное строительство будущего года, так что готовь заявку.