До полуночи одна минута - Галия Сергеевна Мавлютова

зале «Октябрьский» – если, разумеется, загодя билетами обеспечивались. Но никто и никогда не слышал от Ивана о жене, ребёнке, семье, тем более о бабушке. Скрытный человек этот Иван Шипилин.

– Да не вопрос! – усмехнулся Карачун. – В одной команде работаем. Мне ещё лучше – в ресторане вкуснее пахнет. Нам Панкратов запретил угощаться в местах общественного питания, так я хоть понюхаю. Может, без обеда обойдусь.

– Ты согласен, да? – обрадовался Шипилин.

Ответ Карачуна преобразил Ивана. В кабинете словно сейчас находился другой человек, совсем не похожий на Шипилина: сияющее лицо, распахнутые глаза. Старший лейтенант полиции Иван Шипилин всегда застёгнут на все пуговицы и зипперы, какие имеются на нём и в природе, всегда туго зашнурован и заклеен скотчем. Именно такое он производит впечатление на окружающих. И вдруг открытые как на ладони эмоции. Волнение на лице. Радость. Что-то тут не то. Карачун поморщился. Внезапно заболевшая бабушка – всегда не то. Особенно на службе в полиции.

– Да что там, ладно, – махнул рукой Карачун. – Иди уже!

Шипилин исчез за дверью, а Юра потихоньку стал собираться. Медленно закрыл ноутбук, затем долго искал блокнот, слазил под стол в поисках пропавшей вдруг ручки, а когда всё необходимое нашлось и расползлось по карманам, Карачун понял, что Алина не придёт и в «Золотое счастье» ему суждено идти в одиночку. Юра понял, что привык к сумасшедшей Алине Кузиной. Она не просто ему нравится, как товарищ, коллега или боевая подружка. Нет, он дышит с Алиной одним воздухом. Они созданы из одного теста. Карачун содрогнулся и выскочил из кабинета.

Ему стало страшно. Больше всего на свете Юра боялся влюбиться по-чёрному. Именно так он обозначил для себя любые отношения с женщинами. До сих пор Юре никто не нравился. Современные девушки вообще не интересовали его. Внешне они выглядели нелепо: то губы из геля, то ногти акриловые. Карачун признавал только естественных девушек, без разных преувеличений и ботоксов. И неважно, красивая эта девушка или не очень. А Алина была не просто красивой, она была естественной во всём: в отношениях, в словах, в эмоциях. Лейтенант Кузина выглядела одинаково прекрасно в любое время суток: после дежурства, ночью во время обхода территории, утром на совещании. До сих пор они просто радовались друг другу, но благодаря Ивану Шипилину Юра понял, что безнадёжно влюблён в Алину Кузину. Случилось то, чего так боялся Карачун, он впервые влюбился по-чёрному. Теперь его будет бросать в жар и холод при её появлении, а Алина мигом догадается и станет шутить и язвить, прикалываться, высмеет его при всех. Нет, она не поймёт его любви. А если поймёт – будет жалеть, что ещё хуже.

Карачун передёрнулся. Только не это, только не это. Зачем ему чужая жалость? Ему нужна любовь. Любая – сильная, несчастная, но настоящая. И пусть будет трагическая, лишь бы Алина его любила. Карачун ещё раз содрогнулся и вприпрыжку сбежал по лестнице. Больше всего ему не хотелось встретить в эту минуту лейтенанта полиции Кузину. Пусть она спокойно занимается аналитикой. А в ресторан он доберётся в одиночку. Можно подумать, «Золотое счастье» в Красносельском районе. Нет, оно, это счастье, прямо под боком, сразу за Сенной площадью. Карачун постоял на площади, подивился отсутствию ларьков, подумал, что не хватает доминанты: без какой-либо стамески любая площадь – не площадь; и бодро потрусил в сторону Гривцова переулка.

В «Золотом счастье» удивились его появлению. Полицейских в ресторане не любили.

* * *

Печальные перемены в «Информационном бюро» отразились на внешнем виде компании. Когда-то всем известная и не в меру разрекламированная организация окончательно утратила антураж. Прежде многолюдное здание опустело. Руководить стало некому, а организация без управленцев – уже не организация. Так себе. Пустое место. В коридорах ни одного человека, визитёров нет, стоянка пустая. А всё из-за того, что директора компании не на шутку проштрафились. Один в СИЗО отсиживается, второй в больнице отлёживается. Разумеется, дела в организации и без руководства текут, но как-то вяло и неконструктивно. Помощники директоров подолгу заживаются в корпоративной кофейне, заместители болтаются по заграницам, подыскивая себе удобные убежища на всякий случай, сотрудники тупо пялятся в мониторы, отъединяясь от реального мира. Когда-то компания славилась высокими технологиями, и выше их в городе не было. А сейчас репутационные потери организации исчисляются миллионами долларов. Иван покрутил головой, отыскивая нужную табличку.

– Тебе куда, парень? – крикнул охранник из-за деревянной стойки.

– В приёмную, – вежливо пояснил Шипилин, – к секретарше. Олесе Кологривовой.

– Она не секретарша! – наставительно объяснил охранник. – Олеся – офис-менеджер.

– Ну да, офис-менеджер, – заулыбался Шипилин, пытаясь разрядить атмосферу.

Охранники – народ непредсказуемый. Не пустит – стой потом на улице в ожидании выхода Олеси Кологривовой. А у неё семь пятниц в один день, да и тот всегда понедельник.

– Проходи, документ давай!

Иван протянул удостоверение. Сегодня Шипилин пришёл в качестве официального лица. До сих пор они встречались с Олесей на приграничной полосе. Нейтральная территория спасала: никто не знал, что они знакомы. Иван немного волновался, но совсем чуточку. Олесю нужно было проучить. Избаловалась девочка на тёплом местечке. Пора и честь знать.

– Да приходили уже! А чего тут ходить? У нас тут всё чисто, без криминала! – взъярился охранник: видимо, здорово достали его правоохранительные органы.

Охранник верил в народные приметы, и самая верная из них – как только менты начинают доставать, значит, настала пора искать новую работу. А где её найдёшь? Тёплые места на дороге не валяются.

– Ни хрена себе – без криминала! – сделал удивлённое лицо Шипилин. – Двух директоров как ветром сдуло. Уголовное дело возбуждено. Целых два уголовных дела. Одно по Захарову, второе по неустановленному лицу. Сейчас достану бланк протокола и допрошу тебя в качестве процессуального лица. Ясно?

– Ясно-ясно, – пробормотал охранник, зверея от бессилия, – только смотри, чтобы не погасло! Проходи-проходи, старлей!

И хотя охранник говорил обычные слова, на его лице крупными буквами проступил другой текст, крамольный, и он гласил: «Иди-иди куда подальше, мент поганый!»

Иван прочитал бегущую строку и нахмурился. В нём боролись два желания, и одно явно перевешивало. Во-первых, Ивану хотелось упечь охранника на двое суток по второму уголовному делу: ведь это он проворонил мошенника во время визита к Золотарю в тот злополучный день. Мошенник прошёл по магнитной карте, благополучно проследовав мимо видеомонитора. В тот день съёмки не было. Охранник знал, что видеомонитор отключён, но просмотрел визитёра. Значит, виноват. А вторым желанием было съездить по конопатой физиономии, чтобы отвести душу, вот въехать бы и быстренько отойти к лифту. Пока охранник выберется из-за стойки, Иван уже будет сидеть в компании Олеси Кологривовой. Победило благоразумие.