Млечный путь № 3 2017 - Песах Амнуэль

– А что с Эдом? Его нашли? – вспомнил он исчезновение проводника.

– С ним-то все в порядке, его подобрали около вашего вездехода. Правда, у него нервное истощение, лежит в соседней палате.

– Можно с ним поговорить?

– Не получится: у него тяжелая депрессия, эта шумиха с профессором на него плохо подействовала. И, кроме того, он вас все равно не узнает, он же заработал острую прозопагнозию – неспособность распознавать лица – пока несколько лет прятался в «коралле».

– Шумиха? Убийство профессора получило огласку?

– Никакого убийства нет, коронер закрыл дело, поскольку не было признаков насильственной смерти. Майор Дуглас, кстати, крайне зол из-за вашего самоуправства.

– Если нет убийства, тогда почему шумиха?

– Профессор перед отъездом тиснул статейку про то, как бездумно люди разрушают экосистемы. Вот и вышло, что он перед своей смертью как бы завещание написал. Так теперь все «зеленые» носятся с этим завещанием, как с Новым Заветом, а профессор у них теперь новый Христос, своей смертью спасший мир. Никаких охот на орхидеи больше не будет, Лес получил охранный статус. И этот фермер из вашей группы, кстати, тоже очень расстроился, когда узнал, что это был его последний раз на болоте.

– Последний раз? Что, он здесь и раньше был?

– Ну да, он сюда за последний год раз десять приезжал. Правда, под разными именами, но я-то с ДНК имею дело. Я Эду не говорил, чтобы не расстраивать, Эд считал, что на его экскурсии народ просто валит, каждый месяц группа полная.

Инспектор застонал от ярости.

Какой я дурак! Ах, Штайн, негодяй, обвел меня вокруг пальца! – закрутилось у него в голове. – Много раз тут был! Спектакль разыгрывал, знал, что мальчишка его не запомнил.

Он посмотрел на доктора.

– Надо переоткрыть дело, это убийство, – твердо, как мог, произнес он. – Вызовите майора Дугласа.

– Не уверен, что он обрадуется, но сейчас попробую, – ответил доктор и достал планшет. – Только мой вам совет: оставьте это дело, какая вера тому, что вы там видели? Там в атмосфере столько азота во всех формах: закись, веселящий газ, алкалоиды, лизергин, фу-х! А вы были без шлемов.

Инспектор прикрыл глаза и стал лихорадочно соображать:

Как же я не понял, что для фермера Штайн слишком образован? Он так старательно строил из себя мужлана, а сам перечитал все статьи по Златовласке, да? Похоже, он разгадал трюк с мачете и понял, что Лес внушает людям чужие образы. Он догадался, как это можно использовать: если пятеро представят шестого мертвым, пусть даже на секунду, то этот образ внедрится в головы всем, и жертве тоже. Если мне внушат, что я умер, убьет ли это меня? Не знаю, но, похоже, профессора это убило. Штайн задумал идеальное преступление, и оно сошло бы ему с рук, если бы не я. Суд ведь не признает это мыслепреступлением? Да какое, к черту, мыслепреступление? Самое настоящие убийство первой степени. Целый год он его готовил. Ну, конечно, это ведь он разослал приглашения с орхидеями! Послал профессору, Блэтчфордам, которые профессора ненавидят, это ясно, но я-то зачем ему понадобился? Ошибка? И вот с Лесом: Штайн совершенно не предвидел, что произойдет: все эти грозы, ливни, и что там еще собиралось вылезти из тумана, уфф, хорошо, что спасатели успели вовремя!

– Включаю громкую связь, – прервал мысли инспектора доктор.

– Майор Дуглас, – раздался голос Ника.

– Ник, слушай, – просипел инспектор, – надо срочно возбудить дело заново, это убийство! И немедленно задержать Штайна!

– Это невозможно, – зло ответил Ник. – Из-за тебя же и невозможно. Ты коп, и ты проводил допросы до открытия уголовного дела, а это грубейшее нарушение процедуры. Теперь никакой судья не даст переоткрыть дело из-за «незаконно добытых свидетельских показаний». Так что все, выздоравливай.

Раздался щелчок, и Дуглас отключился.

– Ох, нет! Так подло меня использовать! – простонал инспектор и поморщился от нараставшей головной боли.

– Плохо, очень плохо, – доктор глянул на пульт и озабоченно защелкал тумблерами, – придется вернуть вас в кому.

Свет стал медленно гаснуть, и комната поплыла. Стены, потолок, фигура доктора – все размылось в полупрозрачные тени, и сквозь них явственно проступил Лес. Кокон, плотно окутавший инспектора – наружу торчала лишь его голова – вдруг оказался сплетенным из рыже-красных перьев, с черной ворсинчатой бахромой по краям. В паре шагов от него, рядом с палатками, на мху лежали три наглухо закрытых савана, тоже перьевых, но только темно-бордового цвета.

Сквозь ускользающее сознание инспектора успела промелькнуть последняя догадка:

– Рация же села через пять минут, значит, не было никакого радиосигнала…

Наталья РЕЗАНОВА

ТОРИКАЭБАЯ

Ее светлость, шажками мелкими, но походкою решительной, двигалась по внешней галерее замка. Обеими руками она придерживала края двойного одеяния из тяжелого зеленого шелка, сплошь расшитого лиловой нитью, позади тянулся шлейф. Пусть она и была не столичною дамой, а дочерью и женой провинциальных владетелей, Токико-химэ никогда не позволяла себе небрежности в одежде. Ростом она не выдалась, но недостаток роста возмещала горделивая осанка. Черные волосы, не тронутые сединой, несмотря на возраст, лежали по плечам.

Как только служанка доложила ей, что его светлость совещается с вассалами, Токико немедля кликнула своих девушек. Обычно князь приглашал на совет и ее, то, что сейчас мнением госпожи пренебрегли, было оскорбительно. Но Токико-химэ не могла появиться на людях в домашней одежде и непричесанной. И лишь после того, как ее переодели и уложили волосы, княгиня поспешила к главному залу – так, что служанки едва поспевали за ней.

Говорят, в соседней Поднебесной державе рождение дочери в семье считается величайшим несчастьем. Глупцы, мнящие себя умнее всех. Конечно, владения наследуют сыновья. Но чтоб защитить эти владения или захватить новые, нужны союзники. А военный союз и союз политический всегда скрепляются браками. Иначе не бывает. Поэтому дочь – сокровище семьи.

Княжну из дома Мурата сговорили с наследником Сайондзи еще до рождения. И вступила она в брак, памятуя, что она не только залог союза между кланами, но также глаза и уши Мурата в замке Сиродзава. Муж и господин, казалось, все понимал, и относился к Токико как подобает. Отчего же теперь такое неуважение?

Стража у дверей пропустила ее беспрекословно. Но служанки остались снаружи, когда госпожа вошла в зал.

Здесь собрались все главные вассалы Сайондзи: от старика Якидзуно