Млечный путь № 3 2017 - Песах Амнуэль

это да! Материализация мысли! Господа, мы в волшебном Лесу Исполнения Желаний! – Кристина всплеснула руками. – Инспектор, это все объясняет! Признайтесь, мы же все хотели прибить этого хорька! Вот он и сдох! Мы все убийцы, господа, а судить нас нельзя, потому что это будет наказанием за мыслепреступление!

– Господи, какая материализация мысли, о чем вы, – недовольно отмахнулся инспектор, – это из области сказок.

– «Если все захотят, то это не будет сказкой», – вмешался фермер. – Вам обязательно нужно рациональное объяснение? Вот вам парочка, для мозгового штурма: Лес работает как резонатор биотоков мозга, и образы одного человека индуцируют соответствующие образы у других. Что-то вроде принудительных галлюцинаций. Или вот: Лес – это разумное сверхсущество, которое заступилось за пасынка, чем плохо?

– Ну как, инспектор? – рассмеялась Кристина. – Появился новый подозреваемый – Лес, вот только как вы его арестуете? Хотя я знаю одного адвоката, который засудил целую планету.

Она провернулась к мужу:

– Ларри Шульман, ты его знаешь.

Конунг рассеяно кивнул.

– Перестанете, пожалуйста, – раздраженно остановил их инспектор. – Дайте Эду договорить. Эд, так что же поменялось?

Эд удрученно посмотрел на него:

– Это больше не игра, это всерьез, я чувствую… Он разозлился. Надо уходить, вам не пережить здесь ночь.

***

Инспектора вдруг разобрал смех.

– Чувствуешь, что Лес разозлился? – весело переспросил он. – Говоришь, что мачете воображаемое? Так это очень легко проверить!

Он вскочил на ноги:

– Сейчас мы пойдем к телу и внимательно его осмотрим. Даже не знаю, почему я не сделал этого раньше?

– Ну, я догадываюсь почему, господин на-ло-го-вый инспектор, – тихонько проворчала Кристина и тоже поднялась.

Все двинулись к месту, где сидел убитый.

К этому часу баобабы успели заметно потускнеть. Туман у леса сгустился, и теперь он покрывал подножия деревьев, словно толстым слоем белого пуха. Сквозь него видно было не дальше, чем на вытянутую руку, и инспектор только тогда заметил тело, когда чуть не споткнулся о него.

– А где мачете? – раздался рядом удивленный голос конунга.

Мачете исчезло.

Теперь, когда его голову больше ничего не удерживало, мертвец сполз на землю и лежал на боку, застыв в той же позе, в которой сидел часом раньше.

Инспектор нагнулся и внимательно осмотрел его лоб. Ничего: ни раны, ни шрама, ни даже припухлости. Он провел пальцем. Кожа была холодной и гладкой.

Инспектор ощупал ствол баобаба: на шершавом стекле не осталось ни зарубки, ни царапины.

– Что за чертовщина, я же точно видел, – пробормотал инспектор и выпрямился.

В тумане в нескольких метрах от них раздался отчетливый хруст.

Кристина охнула.

Несколько секунд тишины, потом послышалось шуршание, словно огромный удав заскользил сквозь жесткую осоку.

– К палаткам, живо, – почти крикнул инспектор, но никого подгонять не пришлось: все и так уже бежали назад.

– А где же мальчишка? – фермер нервно оглядывался по сторонам. – Эд, где ты?

Инспектор резко нагнулся, заглянул в палатку, потом в другую, третью. Проводника нигде не было.

– Тихо! – крикнул фермер и поднял руку. Все застыли.

Шуршание теперь окружало их со всех сторон, постепенно сжимая кольцо.

К шуршанию примешалось легкое клацанье, словно сотни маленьких лап с острыми коготками царапали стекло.

Земля чуть слышно загудела. Лес стал стремительно меркнуть.

Как тут быстро темнеет, – подумал инспектор, – словно в театре гасят свет.

– Вот и финальный акт, – прошептала рядом Кристина, – на этот раз настоящий.

– Да, глупо все получилось, – отозвался фермер.

Гул усилился до дрожи в ногах, и вдруг – ба-ба-бах! – небосвод над головой разлетелся на куски, и в проломе засверкал ослепительный сноп прожектора. Темные человеческие фигурки заскользили вниз по десантным веревкам. Рокот армейского окто-коптера стер все остальные звуки.

Все, спасены, – понял инспектор и краем глаза заметил, как огромная черная тень метнулась к нему наискосок откуда-то сверху. Он попытался уклонится, но не успел.

Тень накрыла его.

Яркая розовая вспышка ослепила, обожгла и растаяла, оставив его в бархатно-черной пустоте.

***

У… меня… болит… голова… – одинокая мысль с трудом продралась сквозь вязкий туман, – у меня… Подожди, значит я жив!

Инспектор открыл глаза.

– О, замечательно, вот вы и очнулись! – Незнакомый бородатый мужчина в белом халате широко улыбнулся и щелкнул тумблером на пульте. – Вывод из комы завершен. Приятно познакомится, я доктор Бромберг.

– Где я, доктор? – с трудом выговорил инспектор и попытался потрогать ноющий лоб, но не получилось: руки были плотно припеленуты к телу.

– Вы на базе, в госпитале, вас здорово огрело по голове осколком породы, когда спасатели взорвали панцирь. Вы получили сотрясение мозга, и пришлось вас погрузить в восстановительную кому на семьдесят два часа, чтобы не было осложнений.

– Взорвали панцирь? – не понял инспектор.

– Ну да, этот «коралл» внутри которого вы были, у него снаружи наросла толстенная кварцевая стенка, настоящий панцирь. Ее спасатели и взрывали, чтобы попасть внутрь.

– Внутри коралла? Какого коралла? – недоуменно переспросил инспектор.

– Ну, губчатого мата или «леса», если хотите. Вы же отправились туда за орхидеями, неужели не помните? – Доктор пощелкал пультом. – Странно, память должна полностью восстановиться. А про несчастный случай с одним из ваших вы помните? Вы вызвали спасателей, их коптер полчаса шел по вашему радиосигналу, а потом им пришлось проделать дыру в панцире, чтобы проникнуть внутрь.

Инспектор вдруг явственно услышал шорох, словно огромная змея продиралась сквозь жесткую траву. У него похолодело внутри.

– Лес, – прохрипел он еле слышно и попытался выбраться из спеленавшего его кокона, – на нас напал Лес.

– Вот и замечательно, значит, вспомнили, – улыбнулся доктор и еще раз щелкнул пультом. – Тут еще вопрос, кто на кого напал. Давайте я расскажу вам про «коралл». Он образован останками отмерших водорослей, а их скелеты сотканы из ниток аморфного диоксида кремния – кварцевого стекловолокна. В общем, получилась такая пустотелая стеклянная коробка со световодами. Внутри коробки оказалось достаточно света для фотосинтеза, появились растения, потом аэробная жизнь, и за миллиарды лет эволюции развились сложные биологические формы. Это и есть то, что вы называете «Внутренним Лесом». Уникальная, хрупкая экосистема, отделенная от аммиачной атмосферы планеты только стеклянной скорлупкой. Залезать туда было плохой идеей, поверьте. И, кроме того, опасной, вот родителям Эда она стоила жизни.

Инспектор усилием воли заставил себя отвлечься от шороха в