Наше преступление - И. Родионов

Цѣлый день старикъ пролежалъ, не открывая глазъ, не шевелясь и не отзываясь на оклики.

Вечеромъ, когда изъ города вернулся Леонтій и на столѣ горѣла лампа, Пётра пришелъ въ себя и пошеве-лился. Къ нему подошла

— Дай испить... доченька... — растягивая слова и болѣѳ глухимъ и слабымъ голосомъ, Чѣмъ всегда, по-просилъ старикъ.

Катерина принесла ему въ ковшикѣ воды. Пётра приподнялся на локтѣ, перекрестился, глотнулъ разъ, поморщился и рукой отстранилъ ковшикъ. Улегшись со вздохомъ снова на лавку, онъ прошепталъ однѣми губами:

— Теплѳнькаго бы чѳго... чаю бы...

Катерина поставила самоваръ. Всѣхъ домашнихъ удивило послѣднее желаніе старца. Во всю жизнь Пётра не притронулся ни разу ни 'къ вину, ни къ чаю, жестоко бранилъ собствепныхъ сыновей за пьянство, а когда семья пила чай, онъ всегда ворчалъ.

— Все чан распиваѳте, — говарйвалъ онъ, — а по-томъ выбѣгутъ въ сѣни и занедужаютъ, ‘сычасъ у нихъ кашёль глотку заложитъ...

Самъ онъ не признавалъ болѣзни и никогда нѳ бо-лѣлъ, не признавалъ, чтобы зубы падали отъ старости и они у него всѣ были цѣлы. Уже будучи столѣтнимъ старцемъ, Пётра половой засорилъ себѣ глазъ, растеръ его, и глазъ вытекъ. Старецъ ни одного 'дня нѳ лежалъ и Каждый денъ съ повязаннымъ чистой тряпиицей гла-зомъ работалъ наравнѣ съ другими. Только когда не-дѣли черезъ двѣ Пётра снялъ тряпицу, домашніе замѣ-тили, что старикъ окривѣлъ.

— Тятя, мы думали, что ты помёръ, “когда упалъ,— крикнула отцу Катерина.

— Нѣтъ, доченька, я не упалъ... — съ одышкой ц растягивая слова, не сразу оівѣтилъ больной, — акогда подошелъ... на лѣсенкѣ сидѣли два мальчика... и протянули мнѣ ручки... Я хотѣлъ схватиться, да не поспѣлъ, а я не падалъ...

Очевидно, старцу трудно было говорить и, иередо-хнувъ съ минуту, онъ сказалъ Катеринѣ:

— Ты, робенокъ, бабку-то ие оставь... живи тутъ...

у Левона... присмотри ^^^.еіап^кагак.ги

Обращенный къ Катѳринѣ зрячій глазъ его, обы-кновенно спокойный и суровый, теперь смотрѣлъ раз-мягченно и просительно.

— Што-жъ ты, тятя, помирать собрался?

Старецъ ничего не отвѣтилъ и съ недовольной ми-

ной отвернулъ лицо, выражая тѣмъ, что о такихъ важ-нкхъ веіцахъ, какъ смерть, говорить не слѣдуетъ.

Леонтій, никогда не возвращавшійся изъ города трезвымъ, и на этотъ разъ былъ немного подъ хмѣль-комъ.

— Што-жъ, отецъ, на меня ужъ не надѣешься? Зна-читъ, я не досмотрю за матерью? Эхъ, жисть моя го-ремычная!.. работай, работай, пой-корми всѣхъ, а вотъ какъ благодарятъ... Видно, дождешься отъ васъ бла-годарности на томъ свѣтѣ угольками ...

Старецъ обернулся къ нему, и глазъ его на этотъ разъ смотрѣлъ сурово и безнадежно...

— Дббре охочь до вина, Левонъ.~. не хорошо... мало училъ... мать разбаловала... Всѣ вы пьяницы... и Егоръ и Максимъ... всѣ безпутные ...

— Што-жъ, я пью, да дѣло разумѣю. Іѵакое мое питье? Я изъ дома ничего не тяну... какъ другіе-про-чіе, а ты мнѣ всегда глаза колѳшь. Какое мое пигье? Такъ ли пыотъ? Што я на твои деньги пью, што ли?

Старецъ ничего не отвѣтилъ и съ недовольнымъ видомъ опять отвернулъ лицо къ закоптѣлой стѣнѣ, пбкрытой темной тѣнью. '•

Леонтій привезъ отъ слѣдователя повѣстку на имя Катерины. Она вызывалась для дополнительнаго до-проса. Срокъ былъ назначенъ черезъ четыре дня. Этотъ вызовъ причинилъ Катеринѣ страшное безпокойство. Слѣдоватоля оиа боялась, какъ огня. Для 23-хъ-лѣтней бабы, ничсго не видавшей кромѣ своей родной деревни, молодой чиновникъ представлялся какимъ-то страши-лищемъ.

Въ первый допросъ онъ сначала обошелся съ ней довольно мягко, предл<^,і^^миритьм[каг(ак.іи

и ваять съ нихъ депьги. Когда же она не соглашалась,. найвно заявивъ, что мужа ей вернуть нельзя, а за день-ги она его не продаетъ, чиновникъ вдругъ разгорячил-сяі, 'Выскочилъ изъ-за стола, затопалъ на нее ногами и закричалъ: «Какую персону убили, подумаешь? Не хочешь мириться, такъ тебѣ же хуже! Все равно имъ ничего не будетъ, потому что нѣтъ уликъ противъ нихъ, а взяла бы деньги, да и дѣло съ концомъ. Не хочешь, такъ и не надо, убирайся, чортъ съ тобой!» И безъ того потрясенпая горемъ, баба не помнитъ, какъ' ноги вы-несли ее изъ канцеляріи слѣдователя.

И теперь, несмотря на то, что до явки оставалось цѣлыхъ четыре дня, Катерина уже не находила себѣ мѣста.

На другой день тоска ея дошла до такихъ предѣ-дѣловъ, что сидѣть на одномъ мѣстѣ она не могла и, распростившись съ родными, ушла въ НІепталово. Ей казалось, что у свекрови ей будетъ легче.

Вообще смерть Ивана сильнѣе, чѣмъ па всѣхъ остальныхъ родныхъ, отразилась на душевномъ состо-явіи его вдовы. •

Цѣлыми ночами она не спала, ворочаясь съ боку на бокъ; случалось, что иногда отяжелѣвшія вѣкч ея смыкались, она заЛлпала, но кто-то толкалъ ее въ бокъ; она мгновенно просыпалась и вскакивала съ сознаніемъ непоправимаго горя, и не могла рѣ-шить, спала она или бодрствовала, потому что и во сйѣ такъ же, какъ на яву, та же тоска о мужѣ, то же впечатлѣніе невозвратной потери, тотъ же ужасъ, ка-кой она впервые испытала на Хлябинскомъ полѣ при видѣ окровавленнаго мужа, ни на минуту не поки-дали ее, стали частью ея самой, подобно больному, вѣчно ноющему члену тѣла.

Въ послѣдніе дни это состояніе дошло до того предѣла, когда Катерина уже съ трудомъ различала, что она дѣлала на яву и что видѣла во снѣ. Въ ея психической жизни сонъ и явь сливались въ одну

И. А. РОДЮНОВЪ. 14 209

непрерывную нить. Сонъ являлся продолженіемъ яви, а явь продолженіемъ сна.

Такъ какъ она кромѣ всего этого еще находилась въ послѣднемъ періодѣ беременности, то къ ея ду-шевному горю и тревогѣ присоединилось ощущеніе тя-жестк и постояннаго недомоганія.

• XI. ..

Акулина и ея дѣти обрадовались возвращенію къ нимъ Катерины, но съ первыхъ же іпаговъ она за-мѣтила, что домъ свекрови сталъ для нѳя совершенно чужимъ. Въ немъ ей было пустынно, холодно и' не-пріютно, а тревога и тоска еще 'болѣе усилились. Ко-робило еѳ и то, что Аѳонька окончатѳльно взялъверхъ въ семьѣ, капризничалъ, командовалъ всѣми, кри-чалъ на всѣхъ, даже на мать, и та нѳ только нѳ оста-навливала его, но какъ будто находила, что такъ и быть должно. ,

Первый день прошелъ ладно и складно, ’ потому что не изгладилась еще новизна впечатлѣнія и радость отъ ея пріѣзда. Она была ДЪма на положеніи доро-гого гостя, но на слѣдующій день, когда сѣли обѣдать, Катерина замѣтила, что мальчики неотетупно слѣди-ли глазами за каждымъ кускомъ, который она съѣда-ла, за каждой ложкой, которую она Ьодносила ко рту.

И безъ того обидчивая, она, что*бы не заставлять де-верей учитывать то, что она съѣдала, перестала ѣсть и вышла изъ-за стола голодной. То ікѳ повторилось и въ слѣдующіе дни.

Въ назначенный на повѣсткѣ день Катѳрина при-шла въ городъ. У слѣдователя было вызвано много народа по другимъ дѣламъ, и ей долго пришлось до-жидаться очереди. Катерипа вошла въ канцелярію по-

Слѣдователь пораженъ былъ ея видоігь. Вмѣсто красавицы, съ нѣжпымъ, матовымъ лицомъ, съ си-ними глазами и полными пунцовыми губами, какою онъ ее запомнилъ, пѳредъ нимъ стояла изжелта-блѣд-ная, испуганная, осунувшаяся баба съ уродливо вы-пяченнымъ животомъ. Ему стало жаль ея.

— Садись, — сказалъ онъ, самъ подставляя Кате-ринѣ стулъ. — Тебѣ тяжело стоять. — Потомъ, усѣвшись за письменный столъ, ища среди другихъ дѣлъ въ синихъ оберткахъ дѣло объ убійствѣ Ивана, доба-вилъ: — мнѣ гасказываги пго твоего мужа. Хогошій быгъ пагень и не пьяница. Жагь, очень жагь...

Катерину поразило, что этотъ грозный чѳловѣкъ могъ говорить такія простыя, сочувственныя слова, приглашенію же сѣсуь она просто не повѣрила, по-думавъ, что ослышалась.

Когда слѣдователь повторилъ приглашеніе, она по-краснѣла и отвѣтила: -

— Ничего, постою...

— Садись, садись, — рѣшительно пригласилъ слѣ-дователь въ третій разъ.

Катерина кашлянула въ ладонь и несмѣло, ста-раясь не произвести шума, присѣла на краешкѣ сту-ла. Не измѣняя того же ласковаго тона, слѣдователь спросилъ у Катерины, когда и отъ кого она узнала объ убійствѣ мужа.

Катерина подробно разсказала о приходѣ Демина въ вечеръ 25-го августа. Слѣдователь записалъ ея по-казанія и отпустилъ.

Съ чувствомъ облегченія, смѣшаннымъ съ недо-умѣніемъ, Катерина отправилась въ обратный путь.

Всю осень стоявшая прекрасная, почти лѣтняя по-года, видимо, готовилась перемѣниться. Еще съ утра небо туманилось и въ воздухѣ было свѣжо, къ по-лудню съ сѣвера потянулъ легкій холодный вѣтерокъ и вмѣсто тумана на небѣ появились длинныя узкія облака съ закурившимися, какъ дымомъ отъ костра,

14* 211

краями; съ полудня вѣтеръ усилился и гналъ изъ-за горизонта стаіо за стаей мутныя облака, напоминпвшія разорванные платки. На просторѣ они соединились межДу собой и захватывали прежнія, закрывая понем-ногу небо и сгущаясь въ одну свинцовую тучу, кото-рая, молча, безъ. громовъ и молній, быстро ползла къ юго-востоку.