Водоворот - Ларри Бонд

Только для снабжения продовольствием, горючим, водой и боеприпасами бригад и батальонов, осуществляющих вторжение, потребуется почти вся военно-транспортная авиация ЮАР и значительная часть наземного транспорта. Каждый лишний день в достижении главной цели заставит экономику ЮАР работать во все более напряженном режиме. Молниеносная война будет означать меньше потерь в живой силе, меньше финансовых затрат и менее бурный протест мирового сообщества. Жизненно необходимо осуществить все поставленные задачи в максимально короткий срок.

Крюгер обратился к невысокого роста, темноволосому майору — командиру приданной батальону разведроты.

— Твои ребята пойдут вперед, Даан. Будете двигаться на расстоянии шести-семи километров впереди основной колонны, подавляя огневые точки противника и все очаги сопротивления. Задание ясно?

Майор Даан Фиссер бодро кивнул. Его быстроходные, с мощным вооружением боевые машины «руйкат»[12] и «эланд»[13] идеально подходили для выполнения поставленной задачи. Они имели необходимую скорость и огневую мощь, чтобы без труда прорвать любую поспешно занятую оборону, а это было единственное, что при благоприятных для себя обстоятельствах, успеют организовать намибийцы.

Участие в подобных операциях для Фиссера — одно удовольствие, подумал Крюгер. Майор всегда гордился тем, что был отчаянно смелым разведчиком. Отвага и дерзость сквозили во всем, что он делал, говорил или даже носил, вплоть до ярко-оранжевого шейного платка, который он повязывал вместо положенного по уставу галстука, и лихо сдвинутого набекрень черного берета.

Крюгер восхищался храбростью этого человека, которую тот не раз демонстрировал в боях. Он надеялся только на то, что у Фиссера осталась хоть толика здравого смысла не лезть в самое пекло.

— А как насчет остального батальона, Kommandant. — подсказал начальник штаба майор Форбс.

Крюгер отметил про себя, как старается этот человек говорить на хорошем африкаанс, и едва сдержал вздох. Здесь было слабое звено как в его батальоне, так и во всей южноафриканской армии в целом — глубоко укоренившееся недоверие между урожденными африканерами и военнослужащими англо-саксонского происхождения.

Форбс являл собой наглядный пример того, какую цену приходилось платить за подобное недоверие. Он был храбрым воином и талантливым офицером, но кое-кто из твердолобых африканеров в батальоне отказывался признать в нем равного. И хотя его семья прожила в Кейптауне без малого сто лет, они называли его не иначе как выскочкой, зазнайкой, «красношеим» и аутсайдером. Догадываясь об их отношении, Форбс из кожи вон лез, чтобы завоевать доверие сослуживцев, причем до такой степени, что старался при каждом удобном случае говорить на африкаанс, которым владел в совершенстве. Но все тщетно.

Крюгер вернулся к действительности: сейчас предстояло решать более срочные проблемы. И потом, когда начнется настоящий бой, пусть только кто-нибудь попробует проявить неуважение к начальнику штаба или ослушаться его приказа — он быстро поймет, что Генрик Крюгер гораздо больше ценит компетентность, нежели общих предков.

— Пехота выступит следом за ротой майора Фиссера. Первая, вторая и третья роты. — Покрытый шрамами палец трижды ударил по складному столику, указывая положение каждого подразделения в главной колонне. — Будете двигаться в походном порядке, но охранение с флангов должно быть постоянно наготове. — Он слегка улыбнулся. — Бронетранспортеры «рейтел» — вещь дорогая. Только попробуйте позволить сваповским гранатометчикам подбить хоть один, и я прослежу, чтобы его стоимость вычли у вас из жалованья.

Нервный смешок показал, что его предупреждение было понято правильно. Броня «рейтелов» надежно защищала от пуль и осколков снарядов, но выстрел из реактивного гранатомета мог превратить их в горящие душегубки. Единственный способ противостоять вражескому гранатометчику — это обнаружить и уничтожить его до того, как он успеет выстрелить.

Крюгер обернулся к рослому плечистому офицеру со светлыми волосами, стоявшему справа от него.

— Четвертая рота будет идти сзади. Только без обид, Хенни, но, боюсь, у твоих ребят во время этой увеселительной прогулки будет немного работы.

Капитан Хенни Мэлдер, командир роты тяжелого оружия, мрачно кивнул. Его джипы с 81-миллиметровыми минометами и крупнокалиберными пулеметами «викерс» составляли основную огневую мощь батальона, но им требовалось какое-то время для организации огневых позиций. Расчеты четвертой роты понадобятся только в том случае, если батальон встретит серьезное сопротивление, а это будет означать, что операция «Нимрод» развивается не по плану.

— Kommandant?

Крюгер обернулся на голос, в котором слышалось сомнение. Роби Рикерт, самый молодой и неопытный командир роты, неуверенно поднял руку.

— Да, Роби.

— А как насчет артиллерийской поддержки? Нам будут приданы какие-нибудь орудия?

Крюгер покачал головой.

— Этого не предполагается. С Божьей помощью, мы должны слишком быстро продвигаться вперед. Но в следующей за нами колонне находятся две батареи самоходных орудий. Так что если мы наткнемся на серьезное сопротивление, то уж сможем угостить сваповцев парой-другой 155-миллиметровых снарядов.

Снова раздался смех, на этот раз более непринужденный.

Вдруг резкий, воющий рев заглушил их смех; сначала он нарастал, но потом пропал так же быстро, как появился. Несколько офицеров тревожно посмотрели на низкий потолок палатки, но едва они поняли причину шума, на их лицах появилось сконфуженное выражение. Только что у них над головой пронеслось несколько больших самолетов — они летели на запад, в глубь Намибии.

Крюгер посмотрел на часы: операция «Нимрод» развивается по плану. Он выпрямился, подтянулся.

— Итак, господа, теперь наша очередь. Можете начинать движение. Желаю удачи.

Створки палатки распахнулись и закрылись вновь — офицеры побежали отдавать приказания своим находящимся в ожидании ротам.

На этот раз полет проходил гораздо сложнее, чем когда они совершали рейд на Гавамбу. И на то были причины. Справочники ВВС сообщали, что тяжелый транспортный самолет «Си-160-Трансалл» «неустойчив при порывах ветра». В переводе с языка аэродинамики это означало, что на низкой высоте разнонаправленные потоки воздуха заставляют самолет подпрыгивать и трястись, как грузовик на неровной дороге.

Капитан Рольф Беккер поймал себя на том, что начал самонепроизвольно зевать и чуть не прикусил себе язык, когда «трансалл» неожиданно подпрыгнул, попав в очередной воздушный поток, поднимающийся от островерхих намибийских гор. Он закрыл рот и нахмурился. Уже два часа тянулся этот мучительный полет, начавшийся на запасном аэродроме в Блумфонтейне. Сколько им еще лететь, черт побери?

Он утомленно покачал головой. Усталость окончательно лишила его способности думать. А ведь он точно знал, сколько времени остается до цели. И еще он знал, сколько времени прошло с тех пор, когда у него в последний раз был хотя бы час на сон.

Беккер был слишком хорошим солдатом, чтобы жаловаться на приказ осуществить десантирование в то или иное время, но высадка на рассвете означала, что в полночь нужно собраться, а в четыре часа погрузиться в самолет. Срочные сборы предполагали, что они будут иметь возможность поспать не менее шести часов, но в последнюю минуту возникли какие-то сложности, в распорядок были внесены изменения, и ему удалось лишь ненадолго прикрыть глаза. А в этом самолете и думать нечего о том, чтобы вздремнуть, — тряска и жесткие металлические сиденья были совершенно для этого не приспособлены.

Вот так, подумал Беккер, придется вступать в крупнейшую военную операцию в жизни усталым и невыспавшимся. А когда он уставал, то становился раздражительным, что было, с другой стороны, совсем не так плохо.

Жаль только, ему не видно, что происходит внизу, на земле. Беккер предпочитал вертолеты — по крайней мере, их открытые люки обычно давали десантникам возможность сориентироваться на местности перед приземлением. А сейчас в его распоряжении имелся лишь один иллюминатор, да и тот не более прозрачный, чем донышко пивной бутылки. Им с ребятами придется довериться пилоту, положившись на то, что он видит зону десантирования и сможет выбросить их в заданном районе.

Беккер повернулся на сиденье, пытаясь, вопреки державшим его привязным ремням, выглянуть в окно. Там было лишь темное небо, начинавшее постепенно бледнеть, приобретая серый оттенок. Он даже не мог увидеть остальной батальон, распределенный еще по пяти самолетам.