В сетях аферистки - Эдгар Уоллес

- Я говорю с тобой теперь как отец, как дядя или как благоразумный кузен. Ты молодая девушка, и кто-нибудь должен обратить твое внимание на то, что для тебя недопустимо остаться в качестве гостьи в доме холостяка.

Диана заложила руки за спину и невозмутимо смотрела ему в глаза.

- А я должна тебе заявить, что не только допустимо, но я твердо решила остаться в этом доме. Ведь я, наконец, не виновата в том, что ты холостяк. С правовой точки зрения ты должен был быть женатым! Просто неестественно жить одному в таком большом доме! Я останусь здесь и по возможности буду вести твое хозяйство. Ты должен мне сказать, что тебе подавать к завтраку. Я люблю мелоны и маисовые пирожки с маленькими ломтиками жареной ветчины. И прожаренные почки по-французски... Ты любишь вафли? Я обожаю. В Австралии у нас был японский повар, который умел их превосходно готовить. Другое чудесное блюдо к завтраку - печеные томаты с измельченной печенью...

- Диана, - серьезно сказал Гордон, - не огорчай меня. Ты ни под каким видом не можешь оставаться здесь. Милая моя девочка, я должен считаться с твоей хорошей репутацией. Пройдут годы, и ты поймешь, как наивен был твой поступок... то есть, твое необдуманное предложение. Я позвоню в отель "Лэридж" и закажу для тебя хорошенькую комнатку.

Он хотел подняться, но Диана положила ему руки на плечи и не позволила этого сделать. Она оказалась на удивление сильной.

- Не будем спорить, дорогой Гордон. У тебя есть только один способ удалить меня из этого дома - позвать полисмена, чтобы он вышвырнул меня за порог. Но ни один полисмен не справится со мной. В моем ридикюле лежит револьвер... никто не посмеет прикоснуться ко мне, так как я немедленно буду стрелять.

Хозяин испуганно посмотрел на нее: девушка встретила его взгляд со спокойной уверенностью. Она вбила себе в голову мысль жить у него в доме; Гордон понял это. Подумав немного, он пришел к заключению, что Диана осуществляет один из принципов Ницше, который в своих философских трудах говорит о "сверхчеловеке", о людях сильной воли.

- Тогда мне остается лишь одно, - сказал Гордон серьезно и подчеркнуто. - Я уйду из этого дома: оставлю тебя здесь и сниму для себя комнату в ближайшем отеле.

- Ты этого не сделаешь! Если же ты несмотря ни на что уйдешь отсюда, я помещу во всех газетах объявление:

"Внимание! Мистер Гордон Сэльсбери ушел в пятницу из дому и до сих пор не вернулся... Он высокого роста, хорошо сложен, цвет лица - свежий. Наружность - приятная, безупречная. Знающих что-либо о нем просят сообщить..."

Гордон закусил губу. Окружающая жизнь была мрачна, сера, но ничто не было ему так ненавистно, как обычная пресса.

- Подождем несколько дней: быть может, ты образумишься и хорошо все обдумаешь, - сказал он охрипшим голосом. - Я убежден, ты придешь к заключению, что совершила ошибку.

Диана села за письменный стол, взяла перо и вырвала листок из блокнота.

- Ладно, значит мы договорились. А теперь скажи мне, что ты любишь есть на завтрак?..

Глава 4

Через несколько дней, когда Диана, сделав необходимые покупки, вернулась домой, она нашла в комнате худощавую даму средних лет, удобно устроившуюся на диване. Та равнодушно поздоровалась. Девушке показалось, будто перед ней персонаж из романов минувшего века. Дама была без шляпы. Она вязала ярко-красный шерстяной жилет: спицы беспрерывно позвякивали и работали почти автоматически.

- Здравствуйте... Вы, наверное, мисс Форд? Меня зовут мисс Стэфл...

- Мы станем друзьями, если я буду знать, в чем дело. Вы здесь гостите?

Казалось, будто спицы работали без посторонней помощи. Диана была изумлена... она еще никогда не вязала ни чулок, ни жакетов.

- Ну, да! Мистер Сэльсбери считает, что вам скучно. Нам, девушкам, не подобает жить в одиночестве. Мы тогда слишком много размышляем, а это неприлично.

- Вы правы! Я тоже размышляю теперь кое о чем, - напористо сказала Диана. - Значит, вы приглашены сюда в качестве наставницы хорошего тона?

- Я приглашена в качестве собеседницы, - тихо ответила мисс Стэфл.

- Если так, то дело ясно! - Диана открыла ридикюль и вынула чековую книжку. - Каков ваш гонорар?

Мисс Стэфл назвала сумму.

- Вот вам деньги за два месяца. Я не думала никого приглашать.

Девушка позвонила. Спицы перестали позвякивать.

- Элеонора! Мисс Стэфл уходит - немедленно. Скажите Третнеру, чтобы нанял красивое авто и отправил обратно багаж этой дамы.

- Но... милая! - дрожащий голос мисс Стэфл прозвучал неожиданно резко. - Меня пригласил мистер Сэльсбери, и боюсь, что...

- Мистеру Сэльсбери не нужна собеседница. Итак, мой ангел, хотите устроить сцену или выпорхните, как легкокрылая птичка?

Возвращаясь домой, Гордон ждал бурных объяснений. Он решил быть твердым и непоколебимым, как скала, независимо от того, разразится Диана потоком резких слов или постарается смягчить его слезами. Но девушка в это время как раз завела граммофон, поставила новейший шлягер "Не смей меня называть возлюбленной" и с удовольствием танцевала в ритме музыки. Гордон ненавидел граммофоны и шлягеры, но не реагировал на это, так как нужно было поговорить о более важных вещах. Достопочтенной мисс Стэфл в доме не было видно.

- Сюда никто не приходил? - спросил мимоходом Гордон.

- Никто, за исключением какой-то ненормальной старой девы, которая внушила себе, что мне нужна собеседница.

Гордон пал духом.

- Где она?

- Я даже не потрудилась записать ее адрес. Почему ты спрашиваешь? Разве гувернантка была предназначена для тебя?

- Ты отказала ей?

- Да! Она противная женщина! - Диана о чем-то подумала и спросила: Она вязала тебе красную пижаму?

- Что? Ты... гм... прогнала женщину, которую я нанял? - строго сказал Гордон. - Право, Диана, это уже слишком!

Девушка мгновенно переменила тему.

- Чай будет подан через пять минут. Милый братец, у тебя очень грязные башмаки! Немедленно иди наверх и переобуйся.

Гордон потерял самообладание, в нем нарастало раздражение, он раскраснелся от негодования.

- Я этого не сделаю! - резко сказал он. - Я хозяин в своем доме и не стану подчиняться твоим указаниям. Пора положить конец этой комедии! Это невыносимо! - Он ударил рукой по спинке стула. - Один из нас должен уйти отсюда, слышишь? Служанки уже без устали болтают об этом. Я заметил, что Третнер улыбался, когда ты сегодня вышла к завтраку в неглиже. Я занимаю видную должность, моя репутация безупречна и я пользуюсь хорошим именем в Сити. Я вынужден, наконец, охранять свои интересы против покушений эгоистичного, нещепетильного подростка.

- Гордон, как ты смеешь называть меня так? - воскликнула она с упреком.

- Я ни в коем случае не позволю, чтобы серьезный вопрос был превращен в шутку или анекдот. Еще раз повторяю, что один из нас должен уйти из Чейнэл Гарден.

Диана с минуту подумала и вышла из комнаты. Гордон слышал, как она позвонила по телефону. Он улыбнулся. Победа! Она, наверное, звонит в отель. Нужно только действовать энергично и не давать себя запугивать. Остальное уладится...

- Алло... Это редакция? Я мисс Диана Форд. Будьте любезны прислать репортера на Чейнэл Гарден, No 61.

Через мгновение Гордон был у аппарата.

- Что ты делаешь? - возбужденно спросил он.

Диана пожала плечами.

- Мне невыносима жизнь без тебя, Гордон! - сказала она, якобы в совершенном отчаянии. - Если ты прогонишь меня отсюда, я брошусь в Темзу.

- Ты сошла с ума! - вне себя от ужаса воскликнул он, пытаясь отнять трубку.

- Врач из секционной камеры тоже подумает, что я рехнулась, когда... не перебивай меня, сотрудник редакции хочет со мной говорить.

С большим трудом удалось ему удалить ее от аппарата.

- Пожалуйста, никого не посылайте. Это излишне... Женщина в полном здравии, она жива... Что? Ничего подобного... Нам нечего опасаться...

Совершенно расстроенный, Гордон вернулся в кабинет. "Вот наваждение", шептал он.

- Твое поведение скандально, даже бесстыдно. Теперь мне понятно, почему даже такой подлец, как Демпси, обратился в бегство и предпочел умереть на чужбине, в джунглях, чем иметь дело с такой гнусной ведьмой.

Терпение Гордона иссякло, он был на грани бешенства. Однако овладел собой и, прежде чем закончил свою проповедь, понял, что перехватил через край.

- Прости, мне очень жаль, - тихо сказал он.

Лицо девушки было безмятежным, взгляд - непроницаемым. Нельзя было понять, о чем она думает.

- Мне очень жаль, Диана! Мне не следовало так говорить... Еще раз прости!

Девушка не отвечала; стояла в трагической позе со скрещенными на груди руками. Гордон медленно и тихо вышел из кабинета. Тогда она произнесла вслух.

- Жаль, что телефон не в этой комнате. Сегодня же напишу в почтовое управление, чтобы его перевели сюда.

За ужином Гордон и Диана не произнесли ни слова. Наконец он сказал:

- Я условился встретиться с другом в театре, мне нужно идти.

- Целую вечность не была в театре, - она громко вздохнула.