История села Мотовилово. Тетрадь 10 (1927 г.) - Иван Васильевич Шмелев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отец с Ванькой ночевали на подворье «Дома Крестьянина», но и тут неувязка: у отца Ваньки, не оказалось с собой никаких документов. Поэтому, какой-то тип, видимо служащий и ведущий ночлегом приезжих в город, не представил им места для ночлега и грозился выслать из «Дома Крестьянина», но дело обошлось благополучно и они переночевали спокойно и удобно. Накупив чего нужно, и зайдя в магазин за самоваром, отец с Ванькой направились на Ромодановский вокзал и сев на поезд поехали обратно домой.
По приезде домой, первым делом, вся семья обступила стоявший на столе, новый, блестящий никелем огромный и солидный самовар. Любовь Михайловна тут-же заставила Саньку, «поставить» самовар, налив в него целое ведро воды. Самовар разожгли, угли дружно принялись, краснотой виднелись сквозь решетки. «Эх и сапог для раздувания не спонадобился», – сказал Санька. Самовар долго назреваясь рдел, молчал, а потом зашумел словно паровоз под парами. Вокруг поставленного на стол самовара расселась вся семья, даже бабушка Евлинья примостившись на краешке дивана восхищалась красотой нового самовара. Не меньше ее, самоваром, любовался и сам Василий Ефимович. Ему вспомнилось как он, будучи еще парнем-подростком, бегал с товарищами глядеть как горит керосиновая лампа и как “ставят” самовар, впервые появившиеся, эти две диковинные вещи на селе у попа. Разбавив крутой кипяток, холодной водой до необжигаемости губ, он принялся пить чай, не употребляя заварки. Семья обновляла покупку.
– Ну вот и самовар семейный добротный нажили! Теперь пейте, чаевничайте! Наслаждайтесь! – проговорил он семье, сам не имея особой прилежности к чаепитию. Тем временем, самовар попищал, металлически позвенел и заглох.
– Вот одним, мне не нравится Самовар! Хороший, а “молчун”. Я люблю когда самовар на столе распевает на все голосья. Да еще, я заметил за ним дефект: когда отвертываешь кран – сцит как-то в сторону! – слегка охаяв самовар, высказался хозяин.
– За то за один “постав”, без подогревания вся семья чая из него напьется и вкус из него хорош, – хвалебно высказалась о самоваре хозяйка. А Санька с Ванькой; с большим интересом взглядывались в фигуристую, зеркально блестящую поверхность самовара, почти в плотную уткнув свои косы в пышущие жаром его бока.
– Ваньк, гляди, где крупно написано на самоваре "ТПЗ”, означающие:” Тульский патронный завод”, – сказал Санька.
– А вот они эти три большие буквы, – указывая пальцем, показал Ванька на выгравленную заводскую метку на самоваре поверх крана. – А ты Саньк, найди на нем где написаны пять букв: РСФСР?
– А вот они, – указал Санька, на буквы расположенные вокруг марки.
Семья, чаще чем старый, красной меди самовар, стали, ставить новый и частенько засиживались за чаепитием, что не в меру раздражало Василия Ефимовича. Он частенько с руганью обрушивался на семью, глядя, как все кроме его подолгу рассиживают за столом и в дело, и в не дело, как казалось ему, наслаждаются чаем.
– А вы скорее расчаевнивайте, скорее суслите! Только понапрасну время ведете, да красин понапрасну палите! То подолгу разобедывают, то чаевничают! Эх вы чаевники! Себе на грех только купил самовар-то! – неотступно брюзжал он на семью.
– Не даст в сласть попить! – упрекая его за это, ворчала мать.
Представление. Ваня Дубровский
У дороги, около Федотовой мазанки, обитой кругом листовым железом, толпится народ: читают какое-то объявление, приклеенное к наружной стене. Ванька Савельев, не счел одеться и на деть шапку, поспешил туда же. На стене мазанки наклеена большая афиша с обшарпанной программой показа искусства силача Вани Дубровского, который приехал в Мотовилово и в избе-читальне он будет показывать свое представление в приемах своей богатырской силы для публики за 30 копеек. Ванька, всем телом дрожа от холода, тоже читал про себя, содержание афиши. Как в знак общего предвкушения наслаждения, предстоящим зрелищем, он проведя пальцем по афише прочитал вовсеуслышанье:
– Ваня Дубровский!
Тут только все стоящие около афиши обратили на Ваньку внимание, что он совсем раздетый на таком январском холоде.
– Ишь, какой жаркий выскочил! Упрекнул его стоявший тут его отец, и поддав Ваньке подзатыльник, он отогнал его от мазанки домой.
В не так уж просторном помещении зрительного зала избы-читальни, народу набилось до отказу. Желающих посмотреть на силача было хоть отбавляй. Особенно всех подмывало любопытство узнать: по условиям, какие были объявлены в афише, выбьет ли кузнец Мирашевский, из зубов Дубровского двух пудовую гирю. За что согласно афиши, Ваня Дубровский, должен выдать 100 рублей. Заманчиво, любопытно и интересно. Представление началось. Сначала Ваня Дубровский показывал публики различные упражнения в движениях мускул рук, ног и всего своего, развитого гимнастикой, атлетически здорового тела. Публика, сидя на скамейках и стоявшая просто на скамьях расставленных вокруг стен, с большим вниманием и любопытством смотрела на захватывающие трюки силача. От духоты и спертости воздуха в зале стало душно, с лиц зрителей котился зернистый пот. Публика млела в жаре, дышала, добавляя в зал больше тепла и невыносимой духоты. Из двери избы-читальни на простор воли, клубами пер белесый пар. На железной крыши избы-читальни, от скопившегося в помещении пара, заметно стал таять снег, с крыши потекли капели. А в зале своим чередом идут представления за представлением. На загорбок и плечи Дубровского положили рельсу от узкоколейной железной дороги. По концам её насели шесть мужиков и Дубровский крутясь на одном месте стал катать мужиков, как на карусели
– Так-то и я сумею! – сказал Никита
