Планета Эстей - StEll Ir

Голая уже абсолютно, будто новорожденная, опустилась я на цветущую землю. (Ножки принцессы начинали чуть-чуть подрагивать. «Принцесса, вас смели любить на земле?», пальчик Элис на мгновение замер. «Ах, да! И на какой Земле!», принцесса мечтательно прикрыла глаза, «Но, Элис, вы обещали быть милосердны, и не мучить меня в самых высоких местах!». Элис улыбнулась, и пальчик возобновил движение. Коленки принцессы затрепетали…). Дальнейшие воспоминания приносят мне лишь волны всё проницающего света! Я не могу ни постигнуть до конца, ни толком описать, что происходило со мной на той полянке, но это было настолько прекрасно, что я казалась себе парящей в облаках… В высоких, белоснежных облаках… В облаках… («В облаках… Ах!..», принцесса глубоко вздохнула, входя в высокое окончание, и Элис прижала крепче воздушный стан принцессы к своему телу, оберегая от падения в лёгкий обморок. Ладошка её нырнула ещё поглубже и оказалась чуть погружённой в саму принцессу… «Но, Элис!.. Ах!.. Ах!!. Ах-х!!!», принцесса подрагивала в руках Элис, целуя её в услужливо подставленные губы. Пальчики Элис побарахтались ещё немножко во влажной купели и легко выскользнули наружу, оставляя за собой прохладный трепетный след. Принцесса ещё раз вздохнула, поцеловала Элис во вздёрнутый носик и чуть успокоилась…) Это было прекрасно, милейшая Элис!..

Разве мудрено, что после этого мы обнаружили себя лежащими на земле вне наших облачений и… уже поздней ночью! Прохладный ветерок овевал наши тела (Элис поднесла палец-проказник к своему носику, взглянула на него, словно с удивлением и укоризной, и нежно поцеловала), звёзды ярко светили над нами, а на звёзды прямо указывало то, о чём, Элис, тебе за твоё несносное поведение я ни за что не расскажу!.. (Элис улыбнулась и поцеловала принцессу Мелисенту в маленькое белое ушко).

И ещё раз, в окружении звёзд, мы застигнуты были порывом любви. Элис, он знает такие слова, которые ни ты, ни я не знали с детства и даже не могли бы себе представить! Они похожи на очень яркий волшебный огонь. Он шептал их мне и порази меня молния ещё неоднократно, если я могу вспомнить хоть одно из его чарующих слов. Его шёпот заставлял трепетать моё тело, а слова, казалось, нисходили в саму душу!

Мы лежали потом на траве, в ночных росах, и нас словно втягивала земля. Тогда он сказал, что больше нельзя оставаться на планете, мы поднялись и пошли посреди ночного неба по ещё тёмному парку навстречу рассвету…

Проводник Марлаграм

Всё было готово, наконец-то, в небольшой комнате волшебника.

– Прошу вас, несравненное наше высочество! – произнёс Марлаграм. – Ступите ножкой точно в центр. Пентаграмма перенесёт нас точно туда, куда вы пожелаете попасть. Вы же, нежнейшая из фрейлин, – обернулся он к Элис, – позаботьтесь о том, чтобы к нашему возвращению возможно меньшее количество лиц успело обеспокоиться нашим исчезновением и заинтересоваться нашей пропажей!

– Постараюсь, магистр! – в почтительном поклоне склонила милую головку нежнейшая из фрейлин, и из-за спины Марлаграма, поцеловав ладошку, послала воздушный поцелуй принцессе на прощанье.

Пламя блуждающих огоньков схлопнулось в бесконечный круг вращения и окружило принцессу Мелисенту и Марлаграма. А когда пламя улеглось, в комнате уже не было ни пентаграммы на полу, ни обоих путников. Элис немножко пошаркала озабоченно по полу ножкой, раздумывая над правильной организацией предстоящего дня, который обещал не подчиняться какой бы то ни было организации, вздохнула и вышла, словно легко испарилась.

Принцессе показалось, что она бесконечно долго просыпается, находясь при этом в одном и том же мгновении. Вокруг уже и ещё ничего не было, словно недавний сон уже покинул, а настающая явь ещё не подоспела. Принцесса попыталась взглянуть на себя, но вместо себя увидела магистра Марлаграма, стоящего напротив неё и держащего её за руки.

– Где мы, магистр?

– В тоннеле, соединяющем времена и пространства. Если быть точным – на одном из его выходов. Этот выход ведёт в вами избранный, с помощью вашего пожелания, мир. Здесь нет ни времени, ни пространства. И лишь здесь возможно, как нигде и никогда, насладиться отсутствием самой Вечности! Но, ваше прелестнейшее высочество, у нас есть совсем немного мгновений до нашей грядущей материализации. Прошу вас – всего один Поцелуй Принцессы!

– Как? Здесь? Вы совершенно сошли с ума, Марлаграм! – принцесса даже вздохнула от лёгкого возмущения. – Ведь здесь нет даже времени и пространства!..

– …И лишь здесь доступно наслаждение отсутствием самой Вечности! – магистр умоляюще смотрел в глаза принцессы взглядом способным растопить любой из замёрзших полюсов планеты. – Всего один поцелуй, моя единственная вне времени и пространства принцесса!

– Ну, хорошо... Извольте... – принцесса Мелисента смущённо отвела взгляд в сторону и приподняла нижние одеяния.

Волшебник встал на колено и с минуту созерцал прелестное сокровище принцессы, представшее перед его взором… Губки дулись немножко обиженно, а пленительный аромат, исторгаемый дивным цветком, в состоянии был слегка обезумить… Марлаграм прикрыл на мгновенье глаза и самозабвенно вдохнул божественный фимиам…

Взяв затем осторожно принцессу за ножки, магистр приблизил лицо и приложил губы к тугому нежно благоухающему бутону. «Ах!», принцесса взглянула на волшебника и вновь приотвернулась, чуть раздвинув для удобства ему свои ножки и пряча скользнувшую по устам смущённую улыбку. Взволнованный вздорной ладошкой Элис, бутон принцессы легко раскрылся, впустив в себя ловкий и гибкий язык магистра. Язык проложил себе ложе до самых глубин и крепко прижался к верхнему нёбу нижнего ротика принцессы. Настолько сильно, что могло показаться, что он пытается приподнять воздушную нимфу на горячем своём крючке. Принцесса напрягла животик и ухватила лепестками бутона своего за кончик языка Марлаграма. Марлаграм восторженно заурчал и язык его стал размеренно скользить в ласковых глубинах. Принцесса замерла в воздушном блаженстве и через несколько мгновений премило рассмеялась, завершив всё прелестным, похожим на лёгкий щёкот, сказочным наслаждением…

Но Поцелуй Принцессы несколько затянулся и был прерван распахнувшейся за спиной Марлаграма прямо посреди ничего хрупкой на вид створчатой дверью. За дверью стояло несколько весьма и весьма странно одетых людей, чего-то, видимо, с напряжением ожидавших. Принцесса Мелисента с интересом посмотрела на них. Но они всё же, кажется, не были готовы к встрече с принцессой, потому что на лицах их отразились весьма противоречивые и в целом смятенные чувства. Одна пожилая дама воскликнула «Ох!» и округлила глаза, мило напомнив принцессе её любимую кухарку. Магистр Марлаграм обернулся, и дверь среди ничего захлопнулась и исчезла.

– Прошу великодушно простить, моё милое высочество! Неполадки в лифтовой системе – непременный атрибут многих высокоразвитых миров, – всё ещё коленопреклонённо, обратился Марлаграм к принцессе. Ещё раз с любовью и нежностью посмотрел он на оставленный им с таким сожалением прекрасный распускающийся цветок принцессы и произнёс упоённо: – Вы – само совершенство, принцесса!

– Благодарю вас, магистр! – принцесса опустила край платья и улыбнулась: – Если только вы не изощрённейший льстец нашего королевства!

– О, принцесса!

– Но когда же мы прибудем в тот мир? Те люди за дверью, мне показалось, принадлежат ему.

– Да, наше цены не имеющее высочество, мы прибыли! – магистр Марлаграм стоял перед уже несколько другой дверью, возникающей по велению его взгляда. – Но дальше вы временно идёте одни. Я должен освоиться в этом вашем мире. Я не встречался с ним довольно много и много лет. Но не тревожьтесь, я скоро вернусь и уж во всяком случае, не допущу ни малейшей для вас опасности!

– Ой! – принцесса Мелисента обнаружила себя вновь в одиночестве.

Не совсем решительно она взглянула на поскрипывающую дверку какого-то необычного дерева и, коснувшись, легко толкнула её ладошкой.

Сказочный мир Саманта Руса

Цепи апакалиптик индастриал плотно стягивали мой мозг. Жизнь вновь просыпалась в песок. Чёрный цвет заслонял собой небо. Такого количества воинствующих подонков, замышленных при моём прямом соучастии, свет не видел ещё. Тогда я порвал наименее прочную цепь, оставил работу и присел на тротуар с подвернувшейся под руки электрической балалайкой. Музыка тут же затянула покрепче все и без того прочные петли на моей всё выдерживающей шее. Меня звали Сам. На любом языке. Сокращённо от «самолёт».

Летать меня рвало с детства. Летал я с горшка, с небоскрёбов и с самого неба. Жаль – вниз. Падал, собственно, а не летал. Ничего. Отчётливо запомнившийся вкус первой крови своей на губах напоминает о беспредельности возможностей. Для кого? Я сидел на тротуаре и вспоминал, складывая льдинки слов в этой колючей, никогда не получающейся, песенке. Пожилой, средоточенный дяденька так пыхтел надо мной от усердия. Тоже – хирург реальности. «Как же так? Электроинструмент… А не подсоединён! К электросети…», он тащил, запыхавшись, электрокабель ко мне. «Дяденька-дяденька, сколько там вольт?», успел я обратить на него внимание. «Достаточно!», успокоил меня, и себя, и нас всех. И подсоединил…